Последняя любовь президента

Андрей Курков, 2007

«Последняя любовь президента» – почти детективная история, которая произошла с человеком, пришедшем на вершину власти и заплатившим за это своим сердцем в прямом и переносном смысле. У президента чужое сердце, более того, это сердце можно остановить в любую минуту. Кто за этим стоит и кому это выгодно? Что может спасти президента и вернуть ему способность чувствовать и любить?

17

Киев. Май 2015 года.

Генерал Светлов мог бы быть министром обороны. Если бы был повыше ростом или если бы я наплевал на мнение Коли Львовича. Впрочем, это и есть его мнение. Министр обороны должен быть заметной фигурой. Именно фигурой, а не личностью. А генерал Светлов — личность. Но не высокая — ростом. Жаль. Мне он искренне предан.

Он зашел и стоит в моем кабинете. Ждет, когда я взглядом укажу ему на кресло.

— Садись, садись, Валера! Чай? Кофе?

Он отказывается. Раскрывает кожаную папочку и поднимает взгляд на меня.

— Я принес список для операции «Чужие руки». Семьдесят две фамилии. В основном из Москвы, но есть несколько человек из Красноярска, Кронштадта и Питера. За них — ручаюсь. На сделку с совестью не пойдут.

— А что думаешь по поводу их списка?

— Старые данные. Из пятидесяти трех в наличии только сорок, из сорока я бы головой ответил за двадцать восемь. Проверенные. Остальные?.. — Он пожимает плечами. — Хорошо бы в грязь лицом не ударить.

— Добро. Оставь эти двадцать восемь, добавь от себя человек тридцать и собери их всех послезавтра в Пуще-Водице в нашем санатории. К одиннадцати утра, и без лишних ушей. Я подъеду. Только все это между нами.

Светлов кивает.

Через полчасика мне хочется размяться. Я делаю перед зеркалом несколько взмахов руками, но мой взгляд опять упирается в веснушки, буквально засыпавшие мое лицо. Пропадает всякое желание. Выхожу в коридор. В конце коридора возле лестницы — наш маленький блокпост с охраной. Возле ближайшей двери копошится столяр в спецовке. Откручивает с дверей табличку. На табличке:

Отдел регистрации обращений

Гресь Надежда Павловна

— И что здесь теперь будет? — спрашиваю я.

Столяр, оказывается, не слышал, как я подошел. Пугается.

— Я не знаю. Начальник велел снять, а повесить новую не говорил.

— А кто твой начальник?

— Николай Львович.

— А где он сейчас?

— У себя, только он занят…

«Ах ты ж римский гусь! — думаю я. — Занят?!»

Поднимаюсь в его приемную на третьем этаже. Секретарша из-за стола — прыг!

— Я сейчас ему скажу! — звенит тонкий голос.

— Не надо, я ему сам скажу!

Он беседует с двумя посетителями. Я узнаю их лица — депутаты. Только не помню, из чьего они клана.

— А ну выйдите на хер! — приказываю я, и оба депутата вышмыгивают. Легко и беззвучно, несмотря на свое грузное телосложение.

— У нас все нормально, — говорит негромко Коля Львович. — Никаких ЧП. Через час буду докладывать об обстановке…

— А что ты собираешься разместить в Отделе регистрации?

— Что, нажаловалась сука! — Испуганная улыбка превращается в оскал. — Я же ей не хуже пообещал, да еще и телевизор с микроволновкой.

— Оставь Павловну в покое. Не жаловалась она! Просто объясни, что будет в том кабинете!

Коля Львович перевел дух. Сосредоточился.

— С вами же невозможно спокойно говорить, господин президент! А нам часа два нужно, чтобы я все толком объяснил.

— Хорошо. Переноси встречу с послом Израиля на завтра, и жду тебя через полчаса у себя. И доклад об обстановке не забудь!

Разворачиваясь, я видел, как побледнел Коля Львович. Не могу и не хочу скрывать тот факт, что его напуганный, взволнованный вид вызвал во мне чувство удовлетворения. Почаще бы он бледнел!