Последняя любовь президента

Андрей Курков, 2007

«Последняя любовь президента» – почти детективная история, которая произошла с человеком, пришедшем на вершину власти и заплатившим за это своим сердцем в прямом и переносном смысле. У президента чужое сердце, более того, это сердце можно остановить в любую минуту. Кто за этим стоит и кому это выгодно? Что может спасти президента и вернуть ему способность чувствовать и любить?

12

Киев. Март 2015 года.

— Так кто эта женщина? — спрашиваю я Колю Львовича, одновременно уминая ложка за ложкой манную кашу, политую раздавленной клубникой.

— Главврач просил дать вам еще пару дней на укрепление здоровья. Потом я расскажу.

— Интригуешь?

— Что вы, господин президент! — Коля Львович трясет головой, отчего его собранная с утра штатным парикмахером прическа распадается. Точнее, распадается пробор. Его лакированная монолитная волна ломается, и часть шевелюры зависает надо лбом. Он это чувствует и возвращает волосы на место.

— Тебе говорили, что ты похож на молодого Берию? — спрашиваю я.

— Что это у вас за настроение сегодня? Вы же Берию не видели! Да и какой я молодой? Старше вас!

— Берию не надо видеть, чтобы знать, кто на него похож! Это не портрет, это символ.

Я вижу, как Коля Львович начинает закипать изнутри. На круглом лице — еще улыбка, а в глазах уже холодный огонек.

— Если б вы знали, сколько грязи приходится ради вас разгребать! — говорит он почти сердито. — А вы даже тот указик о нанесении минимального вреда государству уже два месяца не подписываете!

— Я под наркозом ничего не подписываю! А по этому твоему указику мы сразу выпустим на свободу добрый десяток опасных преступников!

— Да какие они преступники? Бывший президент, два премьера, а остальные — фигуры третьего ряда! А не подпишете, так и вас потом посадят.

— За что?

Я бросаю взгляд на помощника, сидящего у входной двери возле тумбочки с телефоном. Он, бедный и бледный, делает вид, что читает книгу. Жаль, что не видно обложки.

— За нанесение государству финансового ущерба в размере свыше трех миллиардов евро!

— Это я столько ущерба нанес?! — Я отодвигаю тарелку из-под манной каши и пытаюсь вынуть из пазов накроватную столешницу.

— Не нанесли, так нанесете. Или люди ваши нанесут, а отвечать вам! Подпишите указ! Всего-то делов — увеличить размер ущерба, за который наступает уголовная ответственность, до десяти миллиардов евро! И закон сохранится, и сидеть никто не будет!

— Пошел на хер, мудак! — кричу я, не на шутку рассердившись.

Тарелка не удерживается на столешнице. Летит вниз. Звонко разбивается.

Помощник подпрыгивает. Его книга падает на пол, и я наконец вижу, что он читал «Мертвые души» Гоголя. Хорошо, пускай самообразовывается!

Коля Львович вылетел из палаты, как пробка из бутылки. В открытую дверь вошел главврач. За ним санитарка с веником и совком.

— Вам еще рано в полную меру заниматься государственными делами, — спокойно проговорил он, опустив взгляд на лежавшую на полу книгу.

Помощник нагнулся, схватил ее и спрятал в тумбочку.