Монархия

Мона́рхия (лат. monarchia от др.-греч. μοναρχία «единовластие» < μόνος «одиночный, единый» + ἀρχή «власть, господство») — форма правления или государственного устройства, при котором верховная государственная власть частично или полностью принадлежит лицу, — монарху, занимающим должность главы государства и носящим соответствующий титул (Король, Царь, император, князь, герцог, эрцгерцог, на востоке — султан, эмир, хан, в древнем Египте — фараон и т. д.) пожизненно. Как правило, монархия является наследственной. Также стоит отметить, что существуют типы государственного устройства, при котором официально власть частично принадлежит монарху, но фактически власть находится у парламента (такая ситуация наблюдается в Великобритании, Бельгии, Дании, Нидерландах, Испании и т. д.)Основными признаками классической формы монархии (абсолютной) являются:

• существование единоличного главы государства, пользующегося своей властью пожизненно (царь, король, император, шах);
• как правило, наследственный (согласно обычаю или закону) порядок преемственности верховной власти;
• монарх олицетворяет единство нации, историческую преемственность традиции, представляет государство на международной арене;

юридический иммунитет и независимость монарха, которые подчеркивают институт контрасигнатуры.Во многих случаях государства, традиционно считающиеся монархическими, не удовлетворяют перечисленным признакам. Более того, в некоторых случаях трудно провести границу между монархией и республикой. Такие выборные монархии, как Рим периода принципата и Речь Посполитая сохраняли республиканские институты. Европейский император, первоначально, — республиканская чрезвычайная магистратура, а само название Речь Посполитая дословно переводится как «республика».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

После вынужденного отречения от престола императора Николая II (2 марта 1917 года) страна объективно оказалась перед выбором дальнейшего пути развития. Важно, что экс-император предписал преемникам «править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, какие будут ими установлены»[18]. Это предписание адресовалось не столько рядовым подданным Российской империи, сколько основным политическим силам страны. Пожалуй, наиболее неудобным оно оказалось для сторонников конституционной монархии, так как в нем акцент делался на необходимости не просто существенного обновления всей системы российской власти, но и ее новой легитимации на основе всенародного волеизъявления. Именно поэтому прежняя сословная Государственная дума, избиравшаяся на основе невсеобщего и неравного избирательного права, не осмелилась переступить через царский указ о ее роспуске и открыто заявить о преемственности власти. Великий князь Михаил, отказавшийся принять престол, также призвал подчиниться воле «великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского»[19].

Коллектив авторов, Российское народовластие: развитие, современные тенденции и противоречия, 2005

В-третьих, наследственное правление может быть установлено в республике. Во Франции наследственная императорская власть вводилась дважды: один раз по решению представительного органа (в 1804 г. Сенат вверил государство консулу Наполеону Бонапарту), другой раз посредством референдума (в 1852 г. большинство французов проголосовало за восстановление императорской власти, и президент Луи-Наполеон Бонапарт был провозглашен императором). В основанном в 1867 г. Северогерманском Союзе конституционно предусматривалось наследственное президентство королей Пруссии. Это не мешало объявлять Союз республикой. Здесь также нужно напомнить о случаях референдумного «подтверждения» монархического правления, «республиканского переучреждения» монархии (в Норвегии в 1905 г., в Люксембурге в 1919 г., в Бельгии в 1950 г.) Сейчас есть государства, в которых источником и носителем власти конституционно провозглашаются нации и одновременно во власти сохраняются монархи, правильнее сказать «носители монархических титулов». Я имею в виду Бельгию, Испанию, Швецию, Японию и др. Иными словами, элементы республики и монархии легко сочетаемы.

Виталий Иванов, К критике современной теории государства

Еллинек, проанализировав практику XIX в., предложил считать наиболее существенным признаком монархической системы правления невозможность изменения конституционного строя без персонального согласия монарха. А там, дескать, где конституция может быть изменена помимо или вопреки воле главы государства, – как бы он ни назывался – там монархии нет[136]. Тут же вставал вопрос о французской Конституции 1791 г., которая свела компетенцию короля к руководству исполнительной властью и установила, что конституционные поправки не нуждаются в королевской санкции. Всегда считалось, что с монархией Франция порвала в 1792 г., когда несчастного Луи XVI свергли и заключили в тюрьму и национальный конвент провозгласил республику. Еллинек, предвидя такой упрек, утверждал, что еще в 1791 г. была учреждена «республика с наследственным главой государства»[137]. Возражений нет. Только как быть, если конституция не может быть изменена без согласия главы государства, наследственного или выборного? Значит ли это, что перед нами монархия? в современных еллинеку «образцовых» республиках – американской, французской – конституции могли изменяться без участия глав государств. Сейчас ситуация другая. Да, права вето на конституционные поправки лишен, например, шведский король. Его действительно можно не считать монархом. Зато российская Конституция не может быть изменена без согласия президента. И индийская, и, кстати, современная французская, и т. д.

Виталий Иванов, Теория государства, 2010

Другой представитель консервативного направления – Луи де Бональд – пошел еще дальше в критике народного представительства, считая, что именно оно узурпировало подлинную народную волю. Анатомия этого процесса определяется как фактический государственный переворот, в результате которого третье сословие, противопоставив себя двум другим (духовенству и дворянству) в Конституционной ассамблее, фактически узурпировало волю нации. Он дает интересную интерпретацию соотношения общей и частной воли. Общая воля представлена публичной властью – до революции властью монарха, имевшей публичный характер. С уничтожением этой публичной власти исчезла единая сила, цементирующая общество. В результате этого переворота национальная воля оказалась подмененной интересами сословий, два из которых отстаивали возврат к общей воле, в то время как одно (третье сословие) – стремилось захватить власть себе и использовать ее в своих частных интересах. Политический переворот открыл путь к переделу власти и собственности, большая часть которой находилась в руках государства или отстраненных привилегированных сословий. Необходимо повернуть ситуацию вспять. Бог (а не народ) является первоисточником власти. Социальный порядок основан на иерархии таких институтов, как семья, государство и церковь. В конституированном обществе общая воля представлена сувереном. Монархия выступает единственным легитимным правлением (39).

Андрей Медушевский, Социология права

С 1807 г. на арене политической жизни страны появляется М. М. Сперанский. Выходец из семьи бедного сельского священника Владимирской губернии, Сперанский, благодаря своему выдающемуся уму, энергии и необычайной работоспособности, быстро сделал блестящую карьеру государственного деятеля. Все важные законы, начиная с 1802 г., составлялись или редактировались Сперанским. В конце 1808 г. Александр I поручил ему разработку плана государственного преобразования России. Политическая доктрина Сперанского оригинальна и самобытна, формируя ее, мыслитель опирался на свои глубокие познания в политических теориях как античных, так и современных ему европейских мыслителей. Договорную концепцию происхождения государства он допускал как гипотезу (договор как реализация выше Бога), полагая при этом, что Россия в своем историческом развитии прошла три ступени: в средние века – сдельщина, в новое время – абсолютная монархия, а в настоящий период – промышленное состояние, которое требует конституционного ограничения верховной власти и предоставления политических и гражданских прав всем подданным. Россия, по мнению Сперанского, ждет перемен, но не революционным путем, как в странах Запада, а исключительно эволюционным – «через правильные законы», жалованные императором народу. В своих проектах конституционных преобразований Сперанский мечтал о конституционной монархии, которая бы позволила «правление доселе самодержавное учредить на непременном законе».

Михаил Борисович Смоленский, Конституционное право Российской Федерации, 2003

Большинство германских государей стремилось возродить абсолютистские порядки, безраздельно повелевать своими подданными. В странах Германского союза почти повсеместно восторжествовала реакция. В 1819 г. в Карлсбаде состоялся съезд министров, представлявших главнейших немецких суверенов. Рядом решений он поставил под строгий надзор университеты, ликвидировал их автономию, запретил тайные общества и студенческие союзы, установил цензуру газет и книг. Была создана Майнцская центральная следственная комиссия для изучения вопроса «об источниках и разветвлениях революционных происков и демагогических обществ», т. е. в целях контроля за деятельностью демократов. В 1824 г. карлсбадским постановлениям придали статус постоянных, фактически они действовали до 1848 г. Абсолютной монархией осталась Пруссия. Ее короли Фридрих Вильгельм III, а затем и Фридрих Вильгельм IV не допускали мысли о возможности поступиться хотя бы частью своих прерогатив. Как отмечает А. Лихтенберже, «в особенности Фридрих Вильгельм IV представляет собой законченный тип монарха Божьей милостью. Он поистине смотрит на себя, как на посредника, через которого Господь являет народу свою волю. Превыше всего он ставит воспринятое им божественное внушение и представляет себе, что не исполнил бы своей основной обязанности, если при решении важных вопросов он положился бы на мудрость своих советников или <…> внял голосу народа» [545, с. 75]. Это объясняет, почему Фридрих Вильгельм III, обязавшийся в мае 1815 г. даровать стране конституцию и созвать ландтаг, так и не сделал этого, а Фридрих Вильгельм IV решился преобразовать местные ландтаги в общегосударственный, но с совещательными функциями, только в феврале 1847 г.

И. Р. Чикалова, Партии, профессиональные союзы, женские организации Франции, Германии, Великобритании (1815–1914), 2015

Совершенствование системы конституционализма могло происходить в рамках монархической формы правления с развитием в сторону парламентарной монархии, когда прерогативы монарха постепенно упразднялись или переходили в фактическое пользование главе правительству, или республиканской формы правления – при модификации поста главы государства и создании выборного института президента. В условиях длительной традиции существования монархической власти в России система монархического конституционализма оказывалась единственно возможной в перспективе эволюционного развития конституционного строя. Однако после февраля 1917 года возобладала революционная линия развития российской государственности. Как отмечает И.М. Степанов, «монархический принцип не устоял», «верх взял либерально-демократический»[134], и 1 сентября 1917 года Россия была объявлена республикой. Следовательно, борьба с абсолютизмом в российских условиях приняла форму борьбы не столько за ограничение монархической власти, сколько за упразднение вообще института монархии. Этот процесс завершила Февральская революция.

И. А. Кравец, Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления, 2005

Нейтральная власть (pouvoirneuter) главы государства – идея Б. Констана, который предполагал благодаря ее введению «зарезервировать» место для монарха и обеспечить равновесие между суверенитетом монарха и народа в условиях конституционной монархии. Данная концепция получила новую жизнь после Второй мировой войны, трансформировавшись в различные формы смешанной республики, первым из примеров в ряду которых явилась V Французская республика. Уже в адаптированном текстами конституций ХХ века виде упомянутая концепция оказала влияние и на формирование конституционной основы российского государственного аппарата, где Президенту была отведена роль не только арбитра в отношениях между разделенными властями, но и главного действующего лица политического процесса.

Коллектив авторов, Современные проблемы организации публичной власти, 2014

Знаток не только средневековой, но и новой истории, П. Г. Виноградов предпочитал развитию страны по пути Франции 1789 г. изменения, подобные произошедшим в Германии в 1848 г. Однако позиция историка не имела ничего общего с правительственной реакцией или консерватизмом славянофильского толка, что выражалось в его представлениях о возможном политическом устройстве России и полномочиях представительных учреждений. Россия должна была стать конституционной монархией. В решении задачи разграничения полномочий историк выступал с критикой как булыгинского проекта, так и предложений радикальной части либералов. В отличие от консерваторов в правительстве он считал невозможным предоставление представителям лишь права на совет и критику деятельности правительства. П. Г. Виноградов настаивал на конституционных полномочиях для русского народного представительства, закрепления за ним решающего голоса в выработке законов, утверждении бюджета и надзоре за правительственной деятельностью. Однако его позиция отличалась и от взглядов радикальной части либералов, возглавляемой П. Н. Милюковым[23]. Аргументация историка была направлена на поиск компромисса между противоборствующими сторонами, который должен был опираться на их благоразумие и понимание того, что распря между ними вредно отразится на интересах государства.

П. Г. Виноградов, Россия на распутье: Историко-публицистические статьи, -1

Единый центр для всей страны – столица королевства – призван был сыграть важную роль в процессе централизации и складывания национального единства. С этой целью Париж прославлялся идеологами монархии на все лады: его объявляли «раем» (возводя этимологию Paris к Paradis), новыми Афинами и новым Иерусалимом. На фоне политической консолидации и процесса национальной самоидентификации возникает совмещение «Святой Земли» за морем и «милой Франции», страны нового избранного народа, сообщества свободных людей (этимология этнонима «франки» от слова franc – «свободный»). Но главное – Париж объявили новым Римом, «общей родиной» (communis patria) для всех подданных короны Франции, наряду с «малой/личной родиной» у каждого человека25. Знаменательно, что именно под пером юристов, взявших идею из Дигест, и именно начиная с XIII в., особенно в период борьбы французской короны с папой Римским Бонифацием VIII, происходит символическое отождествление Парижа с Римом как символом «общей родины» и формируется принципиально новый тип патриотизма26. В качестве иллюстрации широкого распространения этой идеи приведу лишь один пример: 14 июня 1380 г. во время весьма заурядного судебного заседания в Парламенте по поводу тяжбы между прокурором торговцев морской рыбой в Париже и королевским прево, последний в числе аргументов в пользу превосходства своей юрисдикциии напомнил, что «Париж лучший и самый знатный город королевства, он Рим в этом королевстве»27.

Коллектив авторов, Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время, 2015

Обычно появление Земских соборов как центральных сословно-представительных учреждений России связывают с объединением русских земель и созданием единого централизованного русского государства; с попыткой политического и экономического ослабления положения боярства; возрастанием политического значения зависимого и лично преданного царю дворянства как менее знатной части общества, которое должно было служить противовесом в борьбе царя с боярством, кичившимся своей близостью с правящей династией. Кроме того, более широкое представительство подчеркивало всероссийский характер царской власти. Невозможно исключать еще и давление общественного мнения на власть, поскольку 40-е гг. XVI в. были временем «народных восстаний и возрождением вечевых собраний»,[420] что само по себе заставляло монархию консолидировать свои силы. Нельзя забывать и о том, что в это время особое влияние приобрела церковь во главе с митрополитом Макарием.[421] Его стремление вершить государственные дела и подменять собой в отдельных случаях государя – кульминационный пункт политической истории русской церкви XVI в.[422]

Ю. В. Пуздрач, История российского конституционализма IX–XX веков, 2004

3. Важное место в истории общественно-политической мысли России занимает «эпоха дворцовых переворотов». Примером очевидного политического сознания дворянства явилось стремление его отдельных группировок к конституционному ограничению самодержавия. Какие предложения по разделению законодательной власти, делал видный государственный деятель князь Д.М. Голицин? Какую из трех форм государственной власти: монархию, аристократию или демократию считал благотворной для России известный государственный деятель и историк В.Н. Татищев и почему?

Е. А. Ивушкина, История России, 2011

Единство Австро-Венгрии могло быть сохранено лишь в том случае, если бы преимущества совместного существования народов Центральной Европы оказались соединены с удовлетворением их стремления к самостоятельности. Это могло произойти в рамках федерации или конфедерации, основанной на принципах демократии и самоуправления, – хоть и с сохранением монархии как высшего авторитета и символа исторической преемственности. Однако создание такого государственного образования оказалось невозможным по многим причинам, среди которых не последнее место занимал консерватизм австрийской династии, оказавшейся неспособной преобразовать созданное ею государство из инкубатора народов, каковым оно было в XVIII – первой половине XIX веков, в их общий дом.

Ярослав Шимов, Австро-Венгерская империя, 2014

Классического в западном понимании либерализма в России не сложилось, так как большинство представителей этого направления продолжало оставаться сторонниками конституционной монархии. Одним из первых теоретиков правового государственного строя в России был М.М. Сперанский (1772–1839). Сын бедного священника прошел путь до крупного государственного чиновника. Под его руководством было подготовлено «Полное собрание законов Российской империи» в 45 томах, а также «Свод законов Российской империи» в 15 томах. Он был сторонник политического либерализма. По заданию Александра I им был разработан подробный проект государственных преобразований.

Н. А. Лучков, Ответы на экзаменационные вопросы по политологии, 2009

В начале прошлого столетия в России сложилась реальная предреволюционная ситуация. В политическом отношении царская Россия в конце XIX – начале XX в. представляла собой монархию с неограниченным самодержавием. Стремясь к буржуазной монархии, Россия сохранила все атрибуты абсолютизма. Закон по-прежнему провозглашал: «Император российский есть монарх самодержавный и неограниченный». Николай II был убежден, что царская власть от бога, и считал, что самодержавие – единственная форма правления, приемлемая для России. Налицо были и глубокое недовольство народных масс, и постоянно подогревавшие его революционные и оппозиционные движения и организации, и признаки явной неспособности власти контролировать политическую ситуацию в стране. Неудачная для России война с Японией 1904–1905 гг. еще больше дискредитировала царизм в глазах собственного народа и на международной арене. Самодержавие не хотело идти на серьезные уступки народу. В России отсутствовали элементарные демократические свободы, социальное неравенство дополнялось сословным, власть царя оставалась практически неограниченной. В стране отсутствовал парламент, не было свободы слова, собраний, печати, независимых средств массовой информации. Политические партии и организации могли создаваться и действовать лишь нелегально, подвергаясь гонениям со стороны царских властей. Однако Николай II не соглашался на представительный образ правления, считая его вредным для «вверенного нам Богом народа» [28; 98].

И. В. Котляров, Социология политических партий, 2011

Шарль Луи Монтескье барон де ла Бред де Секонда (1689—1755) – его политическим идеалом была ограниченная конституционная монархия английского образца. Именно он в работе «О духе законов» (1748), независимо от Вольтера, разработал концепцию «истинной монархии» и трех форм государственного правления: деспотии, монархии и республики. Республика, по Монтескье, теоретически имеет преимущество, но возможна только в маленьких по территории государствах. Для большинства европейских стран больше подходит монархия, но она лишь тогда будет «истинной», когда будет основана на фундаментальных законах, которые будут преградой произволу властей, а также принципе разделения властей на независимые и контролирующие друг друга инстанции: законодательную, исполнительную и судебную. Монтескье считал эти черты присущими идеализированной им английской монархии и предлагал перенести их во Францию.[116]

В. Ю. Захаров, Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1, 2017

Однако даже среди монархистов уже тогда проявились космополитические колебания. Они не позволили победить единственно верной в тех условиях политической линии – немедленному провозглашению Царя и всемерной организации поддержки ему как Национальному Вождю в борьбе за общерусское дело. Голоса последовательных русских патриотов заглушались шумной молвой различных сторонников конституционной монархии на западный лад и «непредрешенцев». Эти «монархисты» готовы были идти на любые соглашения и уступки и даже признать законными многие результаты антирусской революции, в т. ч. расчленение России и выделение из нее «независимых государств». Эта фактическая капитуляция большей части монархистов перед антирусской революцией и боязнь идти за свое дело последовательно, до конца, сильно подрывали их авторитет и лишали массовой общественной поддержки. Съезд не принял каких-либо серьезных решений и, ограничившись обсуждениями, разъехался. Единственным действенным результатом его стало создание Высшего Монархического Совета под председательством Н. Е. Маркова, в который входили Н. Д. Тальберг, А. М. Масленников, А. А. Ширинской-Шихматов, А. В. Свистунов.

О. А. Платонов, Война с внутренним врагом, 2012

После смерти Кромвеля правление старой династии было восстановлено, но короли Карл II и Яков II не были популярны. Последний был свергнут в 1688 г. в результате бескровного переворота, получившего название «Славной революции». На английский трон был приглашен Вильгельм III Оранский, сын Вильгельма II Оранского, штатгальтера Республики Соединенных Провинций (Голландии), и Марии, дочери казненного английского короля Карла I Стюарта. Парламент полностью восторжествовал. «Билль о правах» 1689 г. ограничил компетенцию короля в законодательной, финансовой, военной и судебной сферах в пользу парламента. Монарх не мог приостанавливать действие законов, взимать налоги без разрешения парламента и держать в мирное время постоянную армию. Билль заложил юридические основы буржуазной конституционной монархии. Англия до сих пор не имеет конституции, но многочисленные законы четко определили систему власти. В Англии с конца XVII – начала XVIII в. страной стала править партия, получившая большинство на выборах в парламент. Правительство формируется из лидеров этой партии и подотчетно парламенту.

В. В. Фортунатов, История. Шпаргалка, 2012

Общей проблемой правящих монархических режимов арабского мира является коммерционализация власти и коррумпированность государственного аппарата на фоне роста образовательного уровня населения и его доступа к информационным ресурсам. Сакральный характер монарха, как носителя «власти от бога» и «отца народа», который поддерживался ушедшим поколением ближневосточных владык, не выдержал столкновения с реальностью у их потомков. Активное участие в бизнес-проектах, в том числе сомнительных, высокопоставленных членов монарших семей (жен, дядей и других близких родственников), а иногда и самих первых лиц или их доверенных придворных, не скрывающих, от чьего имени они действуют, подрывает доверие населения к институту монархии. Потеря роли нейтрального арбитра, стоящего «над схваткой», означает легитимацию свержения лидера государства, не являющегося более фигурой, балансирующей между влиятельными группами в интересах государства в целом. Монарх, перестающий олицетворять страну и начинающий ассоциироваться с каким-либо одним кланом, – это «хромая утка». Отметим, справедливости ради, что та же самая проблема характерна для авторитарных светских режимов региона, в том числе «республиканских монархий». В некоторых из стран, где эта форма правления распространена, в том числе за пределами Ближнего и Среднего Востока, воспроизведен не только монархический механизм передачи власти по наследству (Асады в Сирии, Бхутто-Зардари в Пакистане, Алиевы в Азербайджане, Ганди-Неру в Индии), но и типичные для ближневосточных династий методы управления.

Евгений Сатановский, Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями, 2012

В начале XIX века идеи просвещенного абсолютизма устарели. Лучшей гарантией против деспотизма и наиболее разумной формой государственного устройства в дворянском обществе стали считать «истинную монархию», как ее определял французский мыслитель Ш. Монтескье: правление одного лица, ограниченное законом и основанное на принципе разделения властей. Хотя при самодержавном правлении полное осуществление разделения властей было невозможно, еще Екатерина II провела в 1775 г. губернскую реформу, когда на губернском уровне исполнительная власть была отделена от судебной. Александр I пошел дальше, с первых месяцев своего правления он обдумывал проекты реформ, где неизменно присутствовала идея разделения властей. Правда, ни император, ни его приближенные не имели четкого представления о глубине и последовательности необходимых реформ и особенно о том, насколько совместимы правовые принципы предполагаемых преобразований с традициями управления и политической культурой России.

Н. И. Цимбаев, История России XIX – начала XX вв., 2010

Второе направление программы Шарапова – политическое. Шарапов, будучи православным, в области государственного строительства последовательно придерживался монархических взглядов. Кстати, в те времена такие взгляды уже становились анахронизмом в среде «образованной» публики. Эта публика «заразилась» идеями «конституции», «парламентаризма», «конституционной монархии», «просвещенного гуманизма», «демократии» и в качестве эталона государственного устройства рассматривала буржуазную Англию или Францию. Целью преобразований в политической программе Шарапова является создание сильного самодержавного государства. В общем виде эти идеи изложены Шараповым в его работе «Самодержавие и самоуправление» (1899), которая также включена в книгу «Россия будущего». Интересно, что работа была первоначально опубликована за границей, в Берлине. Мысли Шарапова, связанные с укреплением российской государственности, как это ни парадоксально, воспринимались властями в России с подозрением. Действительно, когда работа была переиздана в 1903 г. в Москве, ее тираж был конфискован, большая часть книг была уничтожена[138]. В чем причина такого странного, мягко говоря, отношения к Шарапову – последовательному «государственнику» и монархисту?

В. Ю. Катасонов, Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова, 2016

Сам Штейн, вводя самоуправление в систему прусского местного государственного управления, несомненно ставил свои реформы в тесную связь с будущим введением в стране конституции. Городское самоуправление 1808 г. было только одним из звеньев в целой цепи либеральных учреждений, им предложенных: самоуправления общинного, уездного, провинциального и, наконец, государственного представительства, которое, по мысли Штейна, должно было состоять из делегаций провинциальных сеймов, хотя сначала имеет только совещательное значение[34]. «Подобно тому, как Фр. Вильгельм I создал новейшее немецкое чиновничество», говорит проф. Treitschke, «Штейновское городское устройство стало исходною точкою немецкого самоуправления. На нем опирались все новейшие общинные законы, которые в течение двух поколений, пока парламентаризм был еще незрел и не завершен, образовали самую прочную, наилучше обеспеченную часть немецкой народной свободы… Реформам Штейна обязаны мы тем, что немецкое конституционное государство стоит теперь на твердой почве»[35]. Из того же сочинения Трейчке видно, что относительно политического значения сказанных реформ не ошибались ни друзья их, ни противники; первые видели в них залог будущего конституционного строя, вторые начало конца для абсолютной монархии. Последующий ход исторических событий вполне подтвердил ожидание тех и других: Прусское королевство, постепенно расширяя самоуправление местное, пришло в конечном результате к конституции 1848 г. Если Штейн, вводя местное самоуправление, предвидел завершение его в образовании имеющего совещательное значение государственного представительства, то преемник его, Гарденберг, при составлении в 1815 г. проекта конституции, уже прямо ставил эту последнюю в тесную связь с местным самоуправлением. Проект Гарденберга, как известно, был весьма близок к идеям Штейна – им предполагались выборные собрания уездные, провинциальные и общегосударственные. «Лучший фундамент конституции», писал Гарденберг в этом проекте, «есть целесообразное муниципальное и общинное устройство»[36].

С. Ю. Витте, По поводу непреложности законов государственной жизни, 1914

Для окружения молодого царя главным было усилить его авторитет. В тех условиях это было возможно при опоре на дворянство, города, полузависимое крестьянство, против сильной боярской оппозиции. Интересы общества и власти впервые совпали в своей социальной доминанте. Новое время потребовало новых форм социального взаимодействия. С этой целью в 1549 году был созван «собор примирения», первый русский Земский собор, который должен был открыть эру сословного представительства в отечественной исторической и социальной практике. В работе этих соборов участвовала как русская аристократия, так и представители других слоёв населения (горожане, дворяне, черносошное крестьянство, духовенство на «Особых соборах») с совещательным голосом. Любопытна речь Ивана IV на Соборе: в ней молодой царь принёс извинения обществу за все бесчинства и беспорядки, случившиеся в годы его несовершеннолетия, за своё беспутное поведение в период подросткового созревания, и объявил о необходимости и начале реформ. Хотя высказанные на Земском соборе мнения и не были обязательными для их выполнения царской администрацией, но они содержали богатую информацию, необходимую для управления страной. Не смотря на ограниченность прав Земских соборов – их представители имели только полномочия донести до престола «голос земли» – то есть общества, сам созыв их свидетельствовал о возможности известной социальной трансформации военно-служилой московской политической системы на пути к сословно – представительской (земской) монархии.

Д. В. Колупаев, Очерки социально-политической истории России IX-XX вв. Часть 1, 2015

Парламентарная монархия представляет форму правления, при которой власть монарха предельно сужена, она уже не дуалистична. Исполнительная власть реализуется правительством, которое несет ответственность за свою деятельность перед парламентом. Власти монарха здесь нет. Само правительство формируется при доминирующем влиянии политической партии, ставшей победителем на выборах в парламент, – из представителей этой партии. Лидер, победившей на выборах политической партии, получает возможность стать главой государства. Законы принимаются парламентом и подписываются монархом, но подписание становится процедурой формальной. Монарх на деле не может отклонить законопроект. Во всех сферах государственной жизни, законодательной, исполнительной, судебной власти монарх присутствует символически. Монарх есть, но он не правит, не решает важные государственные вопросы. Сохранение монархии в таких государствах – дань уважения к истории, институту единоличного правления, который формально существует, но не реализуется во властных отношениях государства (примеры: Великобритания, Испания, Швеция).

О. Ю. Рыбаков, Теория государства и права. Вопросы и ответы, 2017

Во-первых, существовала общая юридическая неопределенность в отношениях Государственной думы и монарха, которая вытекала из Основных законов в редакции 1906 г.[174] Это была система монархического конституционализма германского типа, которая сочетала элементы дуализма в организации власти с положениями, дающими реальное преобладание монархической власти. Установление данной системы Манифестом 17 октября 1905 г. представляло собой вынужденный компромисс между монархической диктатурой и конституционной системой – решение, фактически навязанное царю СЮ. Витте и принятое под влиянием великого князя Николая Николаевича. Николай II считал, что попытки ограничить монархию в России есть «истинная чепуха», а принятие Манифеста определял как «день крушения»[175]. Царь придерживался идеи патриархальной монархии – необходимости соответствия управления «самобытным русским началам», воплощенным в единении между царем и земскими людьми. В либеральной политической культуре, напротив, доминирующее значение приобрела идея монистического парламентаризма в виде парламентской монархии британского типа или даже парламентской республики по образцу Франции того же периода. Эйфорическая вера кадетов в парламентаризм как святыню не была поколеблена первой русской революцией, но, напротив, вызывала неприятие думской монархии, разочарование в которой возникало из-за бюрократизации режима и подмены самой идеи народного представительства[176]. Столыпинская модель политической системы предлагала прагматический синтез этих двух крайних позиций (патриархальной и конституционной монархии), отстаивая курс авторитарной модернизации[177]. Однако она встречала жесткую оппозицию как либеральной общественности, так и представителей правящей бюрократии. Столыпину не удалось создать правительство общественного доверия или его эрзац: попытки привлечь либеральную оппозицию не увенчалась успехом. В условиях, когда либеральное общественное мнение отстаивало конституцию и парламентаризм, царь, как показывают записи его дневника, поддерживал все инициативы по их сворачиванию – роспуску Думы и введению мнимого конституционализма.

А. Н. Медушевский, Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке, 2017

Тенденция к замене закона суверенитетом и к централизации власти наблюдалась и в Англии. Яков I отделил королевскую власть от парламента, оспаривал традиционный авторитет закона и судей, отстаивал божественное право королей. Короли, утверждал он, «творят законы, а не законы королей»24. Яков всего лишь пытался модернизировать английское государственное устройство и продвинуть его по тому пути, который уже во многом прошли страны континента. Его усилиям в направлении политической модернизации противостояли Коук и другие консерваторы, апеллировавшие к фундаментальному закону и традиционному распределению власти. Их принципы, однако, уже устарели в условиях социальных и политических перемен. «Коук, как и большинство оппонентов короля, в действительности не понимал идеи суверенности; он занимал позицию, вполне осмысленную для Средних веков, но недопустимую в развитом унитарном государстве»25. Централизация была необходима, и временами казалось, что Англия последует континентальному образцу. Но со временем притязания на абсолютную власть для короля породили контрпритязания парламента на верховенство. Когда Яков I, Филмер и Гоббс ставили короля над законом, они с неизбежностью побуждали Мильтона к тому доводу, что «парламент выше всякого положительного права, гражданского или обычного, что он и творит, и упраздняет и то, и другое». Долгий парламент[14] открыл эру парламентаризма. Именно тогда Англия получила «практически впервые законодательное собрание современного типа – механизм не только для провозглашения законов, но и для их создания»26. Фундаментальный закон в Англии разделил судьбу фундаментального закона на континенте, но на смену ему здесь пришла всемогущая легислатура, а не абсолютная монархия.

Самюэль Хантингтон, Политический порядок в меняющихся обществах, -1

Земский собор апреля 1584 г. был важнейшей вехой в развитии отношений между народом и властью в России: впервые в истории Московской Руси народ не просто принял совещательное участие в управлении государством, а сказал решающее слово в установлении высшей власти в стране. Причем – сказал его «в стенах» легитимного представительного собрания, созванного не по царской или княжеской, а по народной инициативе. Это было результатом длительного развития системы народного самоуправления, которое было инициировано Иваном Грозным и святителем Макарием как составная часть построения сословной «народной монархии».

В. Г. Манягин, История гражданского общества России от Рюрика до наших дней, 2015

На первом плане здесь перед нами становится вопрос о месте самого монарха, как Верховной власти, в общей системе управления государства. В этом же отношении прежде всего должно разграничить два различных проявления деятельности монарха, которые я обозначу, как: во-первых, действие по царской прерогативе и, во-вторых, по монархической конституции (я употребляю здесь слово «конституция» не в смысле «ограничения» монархической власти, а в прямом смысле слова, то есть как правильное, закономерное построение учреждений. Монархическая конституции – значит система правильно организованных учреждений, созданных монархией как властью верховной).

Л. А. Тихомиров, Монархическая государственность (извлечения), 1905

В 1649 году в Англии вспыхнула гражданская война, разделившая страну на сторонников короля и сторонников парламента и закончившаяся в 1649 году провозглашением республики во главе с Оливером Кромвелем. В этот период обостряется политическая борьба, способствовавшая дальнейшему развитию парламентаризма. Первый тип конституционной монархии нашел классическое выражение в английской политической системе. Её эволюция выражалась в целом в переходе реальной власти от монарха к премьер-министру, всецело зависимому от представительной власти. Эта проблема встала со всей остротой в период английской революции и гражданской войны середины XVII в. Период борьбы английского парламента с королевской властью может быть условно разделен на три направления: 1) борьба радикальной парламентской оппозиции за разрушение существующей политической системы монархической власти, ограничение исполнительной власти короля и его администрации (как светской, так и, особенно, духовной); 2) создание новой легитимной государственности, основанной на принципах демократии и парламентаризма; 3) утверждение авторитарного режима военной диктатуры Лорда – протектора, подготовившей установление конституционной монархии.

А. Н. Чистяков, Политические и избирательные системы. Государства Британского содружества. Том 1. Учебное пособие, 2013

Земские соборы стали жертвой неукротимого стремления первых Романовых (как и любых правителей) к максимальной, неограниченной власти. В последние десятилетия XVII – первые десятилетия XVIII века происходило изменение всего государственного строя страны с земского на полицейско-бюрократический. Сохранение народного представительства в любой форме не входило в планы аристократии, боярского класса. Остальные сословные группы были разобщены и не способны бороться за свои интересы. Судьба московского «парламентаризма», «демократической монархии» в решающей степени была предопределена личностью, жизненным опытом, темпераментом Петра I. «Чтобы торговые мужики указывали царю, что ему делать. У нас такого никогда не будет» – такие слова, по свидетельствам очевидцев, произнес разгневанный молодой Петр Алексеевич после посещения английского парламента.

В. В. Фортунатов, Российская история в афоризмах, 2010

После 1848 года социальная конфигурация бюрократии верхнего уровня существенно изменилась. Антон фон Шмерлинг, глава правительства молодого императора Франца Иосифа, назначил представителей среднего класса на место дискредитированной революционными событиями знати, позиции которой значительно пошатнулись. После 1867 года они раньше, чем где-нибудь в Европе, стали играть решающую роль в создании государства всеобщего благоденствия. Бюрократия вследствие конституционных экспериментов 1850-х и 1860-х годов стала одним из элементов в новой трехчленной административной структуре, включавшей политически влиятельную систему местных и региональных корпоративных организаций, в которой нашла убежище знать, и Немецкую либеральную партию, которая отстаивала политические права личности27. Реформы образования позволили большому количеству лиц ненемецкого происхождения, особенно чехам и другим славянам, занять чиновничьи должности28. В последние десятилетия монархии бюрократия почти постоянно вела переговоры с корпоративными организациями для преодоления тупиковой ситуации в парламенте, вызванной конфликтом. После 1897 года все чаще осуществлялись министерские назначения из представителей самых высоких сфер государственной службы. Бюрократия сохранила, и в некоторых случаях даже усилила, контроль над решением множества внутренних административных вопросов: от регулирования торговли и промышленности, санитарии и начального школьного образования до уголовного судопроизводства. Политические партии вступили во взаимовыгодный контакт с бюрократией в надежде, что смогут использовать мощное административное государство в собственных интересах29. В то же время бюрократия все больше политизировалась и радикализировалась: в 1960-1870-е годы под воздействием Либеральной партии, а затем, в 1880-1890-е годы, – антисемитской Христианско-социальной партии. Это крайнее выражение приспособления бюрократии создало больше новых проблем, нежели разрешило старых30.

Сборник статей, Российская империя в сравнительной перспективе, 2004

Наивысшего развития сословно-представительная монархия достигает в царствование Михаила Федоровича, когда Земские соборы фактически обрели характер постоянного органа государства. Последним Земским собором полного состава был Собор 1653 г. После этого созывались совещания, называвшиеся соборами, но на них отсутствовали представители или от дворянства, или от горожан, поэтому их в исторической литературе обычно называют совещаниями по сословным делам[249]. Со второй половины (ближе к концу) XVII в. сословно-представительная монархия постепенно перерождается в абсолютную. Завершением этого процесса принято считать юридическое оформление абсолютной монархии в Артикулах воинских, принятых в 1716 г., в которых монарх провозглашается самовластным, не должным никому давать отчета в своих действиях.

Коллектив авторов, История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века), 2017

Современные британские историки рассматривают развитие политической и партийной системы в Великобритании в контексте формирования в течение XVIII в. единого британского государства, которое гораздо теснее, чем прежде, связало английский политический центр с кельтскими окраинами. Государственная власть и английская политическая элита в ходе формирования единого государства неоднократно проявляли способность сформулировать привлекательную для жителей государства политическую программу и комплекс практических мер, которые создали объединенную британскую монархию. Ко времени восшествия на престол королевы Виктории (1837–1901) Великобритания представляла собой действительно единое государство. В течение XVIII века, как отмечают исследователи, также развился язык британства (language of Britishness) – лексика, символы, система образов, которые несли в себе интегративный потенциал для укрепления государственного единства. И хотя взгляд на Британию как на единое политическое сообщество в эти годы не был абсолютно общепризнанным и бесспорным, тем не менее Соединенное Королевство в XVIII–XIX вв. успешно развивалось как единое государство[22].

Коллектив авторов, Политические партии Англии. Исторические очерки, 2017

В современных развитых странах монархия является большей частью слабым политическим учреждением, не играющим существенной роли в осуществлении государственного руководства обществом. Встает вопрос: почему же государственная власть сохраняет монархию всеми доступными ей средствами? Вряд ли можно допустить, что это делается единственно из уважения к национальной исторической традиции. Анализ политической практики современных монархических государств показывает, что монархия сохраняется как резервный политический институт, который может быть использован в условиях политических кризисов.

А. А. Мишин, Конституционное (государственное) право зарубежных стран, 2010

В Вятской губернии после получения известий о «свержении старого правительства» на собрании представителей всех ведомств за переход на сторону нового правительства высказались все, кроме начальника губернского жандармского управления. Относительно спокойно были восприняты они и в обществе. Немалую роль в этом сыграла позиция Вятского епископа Никандра, заявившего себя сторонником нового режима и, в свою очередь, призвавшего духовенство примкнуть к новому правительству и разъяснять «важное значение совершившегося переворота»[5]. В Уфимской губернии спокойному принятию сообщения из центра также в определенной мере способствовала позиция епископа Андрея. Но даже он, известный своим либерализмом, полагал, что можно рассчитывать только на конституционную монархию. 1 марта 1917 г. он опубликовал послание пастве, в котором события в Петрограде представил как попытку «новых управителей» спасти страну от всяких бед[6].

Коллектив авторов, Международное и национальное право. Теория, история, современность. Сборник научных статей и учебно-методических материалов, 2009

Автор «Общественного договора» не только абсолютную монархию, но и верховенство парламента по английскому образцу рассматривает как узурпацию прав народного суверенитета. «Английский народ считает себя свободным; он горько ошибается; он свободен только во время выборов членов парламента; как только они выбраны, он становится рабом, он – ничто. То применение, которое он делает из своей свободы в краткие моменты пользования ею, заслуживает того, чтобы он ее терял».[50]

О. Н. Булаков, Двухпалатный парламент Российской Федерации, 2003

В развитие этих идей все монархии трактовались по определению как враги, поскольку они не откажутся от власти без сопротивления, а значит, революции, чтобы победить, необходимо организовать международный «крестовый поход» во имя мира во всем мире – через утверждение своих принципов. В стремлении построить новую Европу все взрослое мужское население Франции подлежит призыву на военную службу. Революция опиралась на мысли, сходные с теми, которые выдвигал ислам тысячелетием ранее, а в двадцатом столетии вновь озвучили коммунисты: страны с различными религиозными или политическими взглядами не могут сосуществовать длительное время, поэтому система международных отношений трансформируется в глобальное состязание идеологий, конкурирующих любыми доступными средствами и мобилизующих все элементы общества. При этом революция вновь объединила внутреннюю и внешнюю политику, легитимность и власть, то есть отвергла те условия Вестфальского мира, которые ограничили масштабы и интенсивность войн в Европе. Концепция международного порядка с оговоренными пределами государственной свободы была низвергнута, уступив место идее перманентной революции, признававшей только полную победу или поражение.

Генри Киссинджер, Мировой порядок, 2014

От общих рассуждений о зле административной централизации (токвилевский аспект) русское общественное мнение эпохи реформ избирательно двигалось в направлении поиска (с учетом европейского опыта) вариантов и даже образцов для развития учреждений самоуправления в своей стране. Ввиду того, что российские реформы осуществлялись мирным путем и «сверху», революционное творчество Франции казалось неприемлемым. В исторической перспективе самодержавной России ближе всего будет опыт монархической Германии (Пруссии). Неослабное внимание к реформированию местного самоуправления в Пруссии в 1870-е гг. сопровождалось в русской печати неизменным вопросом: «вписываются» ли российские реформы в европейский опыт. «Сильная конституционная монархия в Пруссии уживается с бо́льшею долею самоуправления, чем народодержавная Франция», – приведенное утверждение А. Д. Градовского является в известной мере лейтмотивом его большой работы «Системы местного управления на Западе Европы и в России»[92]. Ведущее место в этом сопоставлении занимал анализ английской, французской и германской (прусской) систем. Введение земств и принятие Городового положения 1870 г. придавало стремлениям либеральной общественности усовершенствовать российские институты местного самоуправления легитимный характер. Не столь робко и завуалировано, как прежде, в преддверии реформ, обращались к европейскому опыту. Наблюдатели отмечали схожий характер преобразований в обеих консервативных монархиях, отношения между которыми в силу династических и военно-политических связей были весьма тесными. Особенностью России, как, впрочем, и Германии, станет раздельное реформирование городской и сельской (земской, областной) сферы местного управления[93].

Коллектив авторов, Земское самоуправление в истории России: К 150-летию земской реформы, 2015

Сегодня в мире существуют различные виды территориальной автономии: от административной (издание газет, радиовещание, судопроизводство на местном языке, некоторые дополнительные полномочия для местных органов) до государственной. В некоторых государствах автономные права предоставляются всем административным единицам, и в результате возникает так называемое «государство областей» (региональное государство). Такими региональными государствами сегодня являются Италия (по Конституции 1947 г.), Испания (по Конституции 1978 г.), Шри Ланка (согласно поправкам к Конституции 1978 г.) и ЮАР (после реформ 1994–1996 гг.). При этом речь не идет о детальном совпадении прав у всех автономных образований. В Испании территориальная автономия, имеющая некоторые черты национально-территориального характера (Арагон, Андалузия, Галисия, Страна басков), сочетается с автономией, обладающей чертами и областного районирования (Астурия, Леон, Валенсия). В Италии пять выделенных автономных областей имеют определенные особенности национального, лингвистического, бытового характера, остальные 15 созданы по территориальному признаку. Иногда высказываются утверждения, что создание регионального государства – новое явление современности[41]. На самом деле такие «государства автономий» вовсе не являются порождением только нашего времени. Сто лет тому назад аналогичным образом именовали Австрию, точнее, австрийскую часть Австро-Венгерской империи. Г. Еллинек прямо именовал ее «государством областей или земель, своего рода федерацией»[42], а З. Авалов утверждал: «Благодаря областному самоуправлению, которым уже сорок лет наделены австрийские земли, народности монархии получили возможность быстро развиваться во всех отношениях. Благодаря ему нашла применение созидательная энергия национальной солидарности»[43].

Т. П. Евсеенко, От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье, 2005

В докладе И. И. Соколова слышится неуверенность и опасение за судьбу православия во всем восточно-христианском мире – ведь война еще не закончилась. Особенно скорбным является подтекст, связанный с потерей главной опоры Церкви в государстве в лице православного царя. С крушением монархии в России для всех идеологов византийско-монархического направления в русской политике обрушился самый стержень их построений. Привыкшие рассуждать по определенным, заданным историей шаблонам, они искали параллелей в истории церкви либо Византии, либо Османской империи и не представляли себе иных форм ее существования в государстве демократического типа[136]. Созвучные мысли в отношении восстановления патриаршества и его роли в реформированном Российском государстве высказывал другой участник собора, один из видных дипломатов на Балканах, мыслитель и общественный деятель Г. Н. Трубецкой. «С падением императорской власти происходит изменение идеологии. Император являлся защитником Церкви. Целых двести лет продолжалось это. 200 лет мы вели борьбу за православие на Востоке. Кто же будет хранителем этого векового наследия в Русской церкви после падения царской власти? Таким хранителем может быть только патриарх»[137].

Л. А. Герд, Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914, 2012

С 1862 года главой правительства – канцлером был Отто фон Бисмарк, он управлял почти неограниченно при номинальной власти монарха. Именно он внес значительный вклад в объединение немецких земель и создал единое немецкое государство. После ряда удачных военных компаний, включая войну против Франции в 1871 году, в январе этого же года в дни осады Парижа прусскими войсками, в Версале, монархи всех германских государств, за исключением Австрии, провозгласили прусского короля Вильгельма I императором объединенной Германии, включавшей 22 монархии и три вольных города – Любек, Бремен, Гамбург. Так была создана единая Германская Империя – Первый рейх. Объединение Германии было завершено. В основу государственного устройства новой империи был положен принцип всеобщего избирательного права, но в действительности рейхстаг получил полномочия чисто совещательного представительного органа, а вся фактическая власть сосредотачивалась в руках императора и назначаемого им правительства.

И. И. Бурдукова, Политические и избирательные системы государств Европы, Средиземноморья и России. Том 3. Учебное пособие, 2013

Переход от сословно-представительной монархии к абсолютистской встречает противодействие со стороны властного и теократически настроенного патриарха Никона, а проведение церковной реформы в 1654 г. с целью унификации церковных обрядов после присоединения к России Украины и Белоруссии вызывает церковный раскол. Протопоп Аввакум и его сторонники (старообрядцы) выступают не только поборниками сохранения религиозной старины, но и критиками крепостничества и самодержавия. В этой ситуации официальные власти нуждаются в идеологической поддержке и находят её в лице приезжих придворных авторов Юрия Крижанича и Симеона Полоцкого. В трактате хорвата Ю. Крижанича «Политика», чувствуется влияние Платона и Аристотеля, в том числе в отношении деления форм правления на правильные и неправильные, среди которых наилучшей он признает монархию. Среди большого круга проблем, рассмотренных в работе «Политика» Ю. Крижанич[10] подчеркивает, какие угрозы для общества таятся в ослаблении власти. Поэтому, с одной стороны, он отрицает право народа на восстание, за которым следуют смута, хаос, ослабление власти и угроза утраты государства, но с другой – разрабатывает совокупность гарантий от тирании, обращая особое внимание на роль законов в этой системе гарантий. Ю. Крижанич известен как горячий сторонник единения славянских народов вокруг русского народа. Много внимания он уделял вопросу о роли государства в экономике.

А. П. Долгов, Политология. Учебное пособие, 2014