Федерализм

Федерали́зм (фр. fédéralisme, восходит к лат. feodus «договор, союз») — основной принцип федерации, признание политическим идеалом федеративной организации государства, стремление либо объединить несколько отдельных государств (стран) в одну федерацию, либо обратить унитарное государство в федеративное.

Федералисты — сторонники федеративной организации либо их государства, либо всех государств вообще. В первой половине XIX века среди демократов и радикалов было довольно широко распространено верование в наступление такого времени, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся»; таково, по словам Пушкина, было убеждение Мицкевича, так думали и многие другие; убежденным сторонником этой идеи был Мадзини. Однако в таком общем виде это верование не послужило к созданию на его почве какой бы то ни было организованной группы; только в применении к определенным государствам федерализм не раз являлся объединяющим началом сильных партий.

Во время французской революции 1792—1793 годов, федералисты то же, что жирондисты в противоположность монтаньярам-унитаристам.

В Европе «федералистами» («федералами») иногда называют тех, кто выступает за общее федеральное правительство, с распределенными властями на региональном, национальном и наднациональном уровнях. Европейский федерализм возник в послевоенной Европе, и одной из наиболее важных инициатив в этом направлении была речь Уинстона Черчилля в Цюрихе в 1946 году.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

5. Будет Украина федеративным государством с большими правами у регионов или унитарным? Большое региональное разделение, безусловно, требует федерализации, но, с другой стороны, как раз колоссальное политическое разделение между регионами, невиданное для Европы (Украина – европейский чемпион по политическому различию между регионами), вызывает у части украинской элиты боязнь, что политическое дистанцирование регионов не остановится на этапе федерализма и пойдет дальше – к конфедерации и сепаратизму. Эта боязнь усиливается наличием мощного северо-восточного притяжения в лице России, которая привлекательна для граждан Востока и Юга. Какую позицию займет региональная элита? Ющенко пока приравнивает федерализм к сепаратизму (ничего себе демократ! Вот бы американским сенаторам знать, что федерализм для Ющенко – политическое преступление, за призывы к которому надо снимать губернаторов с должностей). Новая система в России, к которой перешел Путин, многими в мире называется недемократической, но в ней региональной демократии на порядок больше, чем в Украине. Если Украина станет свободной демократической страной со свободными СМИ, как долго власть сможет сопротивляться федерализму, который Томас Джеферсон назвал территориальной демократией? И кто будет принимать решение – демократы или националисты?

Коллектив авторов, «Оранжевая революция». Украинская версия

Еще одна методологическая проблема было поднята на данном «круглом столе». Федерализм у нас в стране отождествляется с решением национального вопроса. Однако это можно отнести к наследию той национальной политики, которая прикрывала этнический максимализм, когда в общественное сознание был внесен элемент признания того, что каждый народ, нация имеет право на свое государство. Несколько десятилетий государство проводило такую политику, и эта мысль укоренилась в обществе. Неосторожно брошенная Б. Ельциным фраза: «Берите столько власти, сколько вы сможете проглотить», была воспринята однозначно, как превращение своих автономных республик в суверенные республики, как превращение автономных областей в республики и т. д. Национальный вопрос был практически сведен к созданию государства, в котором каждый народ наделялся своим государственным образованием. Между тем мировая практика показывает, что в мире существует свыше трех тысяч народов, а государств всего двести.

Сергей Чернов, Конституционно-правовое регулирование отношений между Российской Федерации и ее субъектами, 2004

Получивший признание и известность в российской науке конституционного права только в конце XX в.[29] британский философ и юрист-конституционалист, член Палаты лордов Дж. Эктон (1834–1901) пополнил концепции сторонников федерализма положениями о прочных внутренних связях, существующих между федерализмом, правовым государством и политической демократией. Широкой известностью пользуется в настоящее время его высказывание: «Если всякая власть развращает, то абсолютная власть развращает абсолютно». Эктон находил, что федеративная форма административно-территориального устройства государства создает бо́льшие гарантии против произвола отдельных должностных лиц и политических институтов, нежели унитарная, поскольку последняя якобы зиждется на «тираническом единстве» и потому обязательно склонна к «всепоглощающей абсолютистской политике». «Разделяя лояльность гражданина между единым целым (федерацией) и его частью (членом федерации), федерализм предупреждает возникновение такой политики. Только федерализм способен соединить гражданские свободы с духом компромисса между различными принципами так, чтобы ни один из них не стал господствующим…»[30] – писал он. С тезисом о разделенном суверенитете он был не согласен. На основании исследования конституционной практики одной европейской федерации (швейцарской) и одной североамериканской (США) Дж. Эктон также отстаивал гипотезу, в соответствии с которой федеративная форма административно-территориальной государственной организации значительно больше, чем унитарная, подходит для налаживания цивилизованного сосуществования нескольких народов в рамках одного государства.[31] Указанная гипотеза Эктона, по наблюдению многих современных исследователей, является недостаточно подкрепленной фактическим материалом и в силу своей умозрительности не может быть безоговорочно принятой. В частности, у юристов и политологов сохраняются сомнения в том, что конституционная практика канадской федерации может служить полноценным и безусловным подтверждением данной гипотезы.[32]

Сергей Юлиевич Данилов, Эволюция канадского федерализма, 2012

Требованиям «демократического давления» на Временное правительство со стороны Советов и опасностям двоевластия П. Г. Виноградов противопоставлял идею расширения социальной базы Временного правительства. Широкую общественную поддержку правительству могли обеспечить земства. Необходимость такого подхода к российским делам Виноградов вновь подтвердил в статье, помещенной в либеральной «Новой Европе». В ней историк отмечал, что союз с «западными демократиями» является залогом не только победы над Германией и ее союзниками, но и условием либерального развития российского общества. Такая жесткая связь возможностей либеральных преобразований в России с участием ее в войне на стороне Антанты порождала довольно своеобразную логику суждений П. Г. Виноградова. Если самодержавие осуждалось им за то, что пожертвовало цивилизацией и правовым порядком ради сохранения бесплодных завоеваний и угнетающего господства, то революционные экстремисты – за стремление положить конец роли России как великой державы путем поддержки ее распада и отказа от национальной истории ради интернациональных мечтаний. Желание мира становилось как бы несовместимым с либеральными изменениями в обществе, поэтому вполне логичным было приветствие тех социалистических фракций, которые становились по вопросу о продолжении войны в один ряд с буржуазными партиями. В этих оценках, как и в отношении к федерализму, можно заметить пункты, ослаблявшие либеральную программу Виноградова. Во-первых, непонимание негативного отношения к войне общества в целом порождало иллюзию, что достаточно устранить неурядицы, созданные бездарным управлением царских чиновников, и она будет успешно завершена. Во-вторых, переоценка значения внешнего фактора для либеральной эволюции российского общества практически лишала этот процесс внутренних оснований.

Павел Гаврилович Виноградов, Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

Федералисты полагают, что этим ценностям ничто не угрожает, ибо федерализм означает не стирание национальных или культурных особенностей, а ликвидацию того, что разделяет людей. Просто за федеративную формулу объединенной Европы ратовали более передовые и просвещенные люди. Им было ясно, что национальные государства это архаичное и далекое прошлое цивилизаций и эти устаревшие модели незачем сохранять в обновляющейся Европе. Поэтому некоторые сторонники интеграции допускали даже отказ европейских стран от национального суверенитета, предлагали ликвидировать государственные границы, создать европейскую, а затем и международную Федерацию. Объединяющим принципом всех европейцев в единую семью наций должны были бы стать свобода, единство культуры и поиски «смысла жизни».

Сборник статей, Проблемы европейской интеграции: правовой и культурологический аспекты. Сборник научных статей, 2007

Признавая ведущую роль государственной власти и монархии как ее формы, правовая мысль упорно дискутировала вопрос о том, каким образом доктринальная трактовка суверенитета может быть совмещена с фактом реального существования различных государственных образований внутри политической системы. Правовая мысль Германии исходила при этом из однозначной интерпретации суверенитета как высшей власти (suprema potestas), которая является единой, неограниченной и неделимой. Поэтому она знала только две основных конструкции – союз государств (Staatenbund), где суверенитет остается у отдельных государств и союзное государство (Bundesstaat), где он переходит единому союзному центру. Логика исторического процесса образования государства состояла в переходе от первой формы ко второй. Это было выражение в теории права движения от конфедерации к федерации. Данные споры прекрасно представлены в сочинениях Лабанда, а также О. Гирке, Г. Кельзена и др. Эти правовые дискуссии делают более понятной германскую концепцию федерализма, которая в свою очередь стимулирует сходные дискуссии в современной Европе и России.

А. Н. Медушевский, Политические сочинения, 2015

В трудах ведущих теоретиков народничества 1860–70 гг. П. Н. Ткачева и П. Л. Лаврова социализм «утратит» свои специфические «русские» черты и будет рассматриваться как сугубо интернациональная идеология. Так, в своей статье «Революция и принцип национальности» (1878 г.) П. Н. Ткачёв подчеркивал: «Невозможно в одно и то же время быть социалистом и оставаться националистом; между принципом социализма и принципом национальности существует непримиримый антагонизм»[79]. Другой революционер-народник П. Л. Лавров утверждал, что национальность – «не более, как случайное пособие или случайная помеха деятельности социализма»[80]. Теоретик «революционного панславизма» М. А. Бакунин с конца 1860-х гг. становится сторонником всемирного братства народов, предусматривающего преобразование «свободной федерации индивидуумов в коммуны, коммун в провинции, провинций в нации, наконец, этих последних в Соединенные Штаты сперва Европы, а затем всего мира» («Федерализм, социализм и антитеологизм», 1869 г.[81]).

А. Ю. Кожевников, Русский патриотизм и советский социализм, 2017

«Конституция» Н. М. Муравьева. Конституционный проект Никиты Муравьева был свободен от пестелевского радикализма и утопизма. «Конституция» учитывала европейский и американский правовой опыт и сложным образом пыталась соединить его с традицией российской государственности. В противовес Пестелю, руководитель Северного общества был последовательным сторонником федерализма. Под впечатлением успешного функционирования федеративных принципов в малых странах Европы и на Американском континенте он считал возможным примирить эти принципы с екатерининским постулатом, согласно которому пространство России и ее величие диктуют необходимость сильной монархической власти.

Н. И. Цимбаев, История России XIX – начала XX вв., 2010

Встает естественный вопрос: а как должны быть институционализированы отношения в грядущем мировом демократическом сообществе (Мерриам даже бросает слово «Союз»)? Существующий политический вокабулярий, жалуется он, не дает возможности точно идентифицировать ту форму единения, которая может возникнуть. Сам же он называет ее «высшим федерализмом» (higher federalism), предусматривающим «высшую кооперацию» наций, направленную на решение общих проблем.

Э. Я. Баталов, Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века, -1

Уже после съезда большевикам и, прежде всего Ленину, пришлось вести борьбу против федерализма в социал-демократической партии и одновременно против принципа культурно-национальной автономии. Большевики не только отстаивают принцип права наций на самоопределение, но и дополняют его положением о самоопределении вплоть до государственного отделения. Собственно, они не были первыми российскими революционерами допускавших отделение наций, если они того пожелают. Как отмечалось, это отделение предусматривали еще народовольцы. Большевистские идеологи подкрепляли этот лозунг принципом пролетарского интернационализма, считая его основополагающим в регулировании национальных отношений. Сколь большое значение придавали большевики национальному вопросу можно убедиться в изучении их наследия в период от 1903 до 1917 гг. В далеком от центра промышленном Баку, где неоднократно вспыхивали межнациональные столкновения, среди ряда прокламаций выпускавшихся Бакинским комитетом РСДРП (б) группа «Гуммет» в феврале 1905 г. издает специальную прокламацию «К мусульманам» на азербайджанском языке, где содержался призыв: «Мусульмане! И вы так же, как и другие народы, объединяйтесь, сплачивайтесь… Долой самодержавие! Да здравствует республика! Да здравствует братство всех народов! Да здравствует народное правление!».[25] К национальному вопросу обращались И. В. Сталин, П. И. Стучка, С. Г. Шаумян, А. Г. Шлихтер и другие видные деятели большевистской партии. Но роль В. И. Ленина и в этом вопросе была определяющей.

Владислав Гросул, Образование СССР (1917-1924 гг.), -1

В странах, где общая эволюция была отличной, анархистская мысль развивалась иным образом, была быстро дополнена с помощью имитации и, в этом случае, имела другой порядок развития. Эта специфика в развитии анархизма особенно характерна для Испании: конфигурация Иберийского полуострова не способствовала централизации власти, результатом чего стала большая склонность к федерализму, здесь не было (до XX в.) социальной революции, и феодальные отношения сохраняли силу, борьба с монархией шла длительное время и с переменным успехом. Такие теоретики анархизма, как Пии-Маргалл, Мадзини, Карло Пизакане, Малатеста (160), не говоря о Бакунине и Кропоткине, выразили специфику анархизма в аграрных странах Юга Европы. Наибольшее значение для становления анархизма как самостоятельного идеологического течения имела полемика Бакунина с Марксом, приведшая, как известно, к расколу Первого Интернационала.

А. Н. Медушевский, Социология права, -1

Кризис затронул не только экономику Югославии. По швам начала трещать вся югославская политическая система, что было вызвано также «цепной… реакцией нарастания национальных противоречий»[68]. Критике подвергаются складывавшиеся на протяжении четырех десятилетий принципы югославского федерализма. Новое звучание приобретают укрепившиеся в 1970-е гг. идеи децентрализации и конфедерализма, носители которых все громче и громче заявляли о необходимости комплексного реформирования государственного устройства. Один из старейших коммунистов Словении Ф. Клопчич в 1983 г. заявил о том, что настал исторический момент для создания «словенской национальной программы», и через год представил ее. Программа Клопчича базировалась на принципах социализма, но предусматривала рост влияния республик в федерации.

Коллектив авторов, Словенская литература ХХ века, 2014

Королевство Югославия во главе с династией Карагеоргиевичей, в котором сербы занимали доминирующее положение, так и не стало устойчивым, прочным государством. Хотя его руководство, казалось бы, перепробовало все варианты региональной политики – от унитаризма до федерализма. В 1939 г. хорватские земли (две прежние бановины) были выделены в Хорватскую бановину – особую автономию с достаточно широкими полномочиями. Вслед за этим должно было, по-видимому, последовать распространение подобной автономии на словенские земли (преобразование Дравской бановины в Словенскую) и затем – образование третьей, сербской федеральной единицы (Сербской бановины). Этому, однако, помешала война. Сербская бановина так никогда и не была создана. Наоборот, забегая вперед, отметим, что на территории, на которую она могла бы теоретически претендовать, начали создаваться новые нации и новые республики.

К. В. Никифоров, Сербия на Балканах. XX век, 2012

Ожесточенная борьба шла и по вопросам Устава партии, а когда съезд принял решение о признании «заграничной лиги русской социал-демократии» единственной организацией РСДРП, а затем отклонил принцип федерализма в построении партии, «экономисты» и бундовцы покинули съезд. По мнению Мартова и его сторонников, партия фактически должна была слиться с рабочим классом. По Ленину же, партия была прежде всего орудием профессиональных революционеров, которые в основном были интеллигентами. В партийные организации на местах входило небольшое число рабочих, знакомых лишь с азами марксистско-ленинской теории классовой борьбы, но готовых на все во имя «светлого будущего».

В. А. Поцелуев, Великий Ленин. «Вечно живой», 2014

Ст. 70 определяла СССР как «единое союзное многонациональное государство, образованное на основе принципа социалистического федерализма, в результате свободного самоопределения наций и добровольного объединения равноправных советских социалистических республик». Это отражало процесс сближения наций и народностей страны, выражало государственное единство советского народа в рамках федеративного государства, подчеркивало укрепление союзных начал в нашем государстве.

В. А. Дрожжин, Ликвидация СССР и сионизм, 2009

В заключении перечислялись первоочередные шаги, которые необходимо сделать для преодоления глубокого политического конфликта, в котором оказалась страна. Всем сторонам конфликта предлагалось отказаться от любых насильственных действий, после чего вовлечь в переговорный процесс центральной власти и оппозиции законно избранных представителей областных советов. Участники форума призвали отказаться от различного рода ультиматумов при осуществлении переговоров и восстановить гражданский мир. О федерализации страны в своём выступлении сказал лишь Вадим Колесниченко. Пожалуй, самым смелым заявлением, включённым в текст заключения, стало предложение о формировании двухпалатного парламента.[54] Сам форум стал скорее прецедентом сопротивления регионов разрастающемуся перевороту, а принятое на форуме заявление – документом о намерениях, все аспекты которого требовали детальной проработки. Это было связано как со слабой компетентностью участников процесса в вопросах конституционного права и федерализма, отчасти, так и с опасениями реакции официального Киева. Ведь ещё 14 февраля В. Янукович в интервью заявил, что «вопрос введения федеративной модели государственного устройства Украины на данный момент не актуален».[55]

А. В. Кочетков, Демократия под огнём. Выборы в народных республиках Донбасса, 2014

Выступая на расширенном заседании правительства сразу после террористического акта в г. Беслан (сентябрь 2004 г.), В. В. Путин заявил о необходимости обеспечения единства страны, укрепления государственных структур и доверия к власти, создания эффективной системы внутренней безопасности. При этом важнейшим фактором укрепления государства, отметил Президент, является единство системы исполнительной власти в стране. В целях его обеспечения и последовательного развития федерализма «необходимо совместное участие Федерации и ее субъектов в формировании исполнительных органов власти в территориях России»[220]. И потому Президентом России предложен иной порядок избрания глав исполнительной власти регионов, который состоит в том, что высшие должностные лица субъектов РФ должны избираться законодательными собраниями территорий по представлению главы государства.

Ю. А. Кудрявцев, Государственные режимы, 2012

Ключевые слова: Понятие «государство», переход от догосударственных к публично государственным отношениям: аристократический способ, плутократический путь, военная форма; форма правления, форма устройства, политический режим, федерализм, разделенный суверенитет, федеральный центр, субъекты федерации.

Коллектив авторов, Теория и история политических институтов, 2014

Возникает, однако, немало вопросов, на которые в Пекине предпочитают пока не давать ответов. Например, тибетцы, представители особой мировой цивилизации, являются, согласно сложившимся в Китае представлениям, частью единой нации – «чжунхуаминьцзу». Уйгуры, казахи, монголы, тувинцы и многие другие национально-этнические образования – также часть этой единой нации. Как в Китае мыслится обойтись с теми неханьскими этносами, часть которых живет на территории Китая, но часть исторически жила и продолжает жить вне пределов этой страны? Некоторые из них располагают национальными государствами. Им также уготована судьба безусловного вхождения в КНР, то есть слияния в едином государстве? Приходится учитывать, что в Пекине официально отвергнут принцип федерализма.

И. И. Бурдукова, Культура и политические системы стран Востока, 2008

Победил в итоге Ющенко, но вопрос не утратил своей остроты и актуальности – катализатором дискуссии выступила политическая реформа на Украине, сделавшая возможной реальное изменение административно-территориального устройства страны и выборы в Верховную Раду. При этом крайние очаги федерализма переместились в Закарпатье и Крым, где в своих радикальных проявлениях идея федерализации рассматривалась как перспектива полного отделения от Украины.

Сергей Андреев, Федерализация Украины, 2006

Принцип народовластия (демократизма) проявляется в демократической организации государства, республиканской форме правления, при которых носитель суверенитета и единственный источник власти в Российской Федерации – многонациональный народ. Принцип демократизма лежит в основе не только организации, но и деятельности государственного аппарата. Органы государства в любой демократической стране должны действовать от имени и в интересах народа, решая все основные задачи общества и обеспечивая в нем необходимый порядок. Принцип гуманизма выражается в том, что государство позиционирует себя как социальное, политика которого направлена на удовлетворение духовных и материальных потребностей личности, обеспечение благосостояния человека и общества. Принцип федерализма определяется равноправием всех субъектов федерации. Принцип законности провозглашает равенство всех перед законом и требует соблюдения законов РФ.

А. В. Петренко, Теория государства и права. Конспекты + Шпаргалки. Две книги в одной!, 2012

Тем не менее, народный характер действующей Конституции РФ не означает ее полной легитимности и всеобщей поддержки со стороны различных политических партий. Конституционный кризис и политические условия, предшествовавшие ее принятию, являются дополнительным фактором, стимулирующим инициативы конституционной реформы. Суть дискуссии сводится к потребности преобразовать конституционную модель разделения властей, перераспределить полномочия между Президентом, Правительством и Парламентом за счет сокращения прерогатив главы государства, изменить конституционные основы российского федерализма и правовой статус субъектов федерации, создать более действенные конституционные гарантии социальных прав, повысить их значимость наряду с личными и политическими правами и свободами.

И. А. Кравец, Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления, 2005

Основами конституционного строя, согласно Конституции Российской Федерации (ст. 1), являются, прежде всего, демократизм, выражающийся в народном суверенитете, разделении государственной власти, идеологическом и политическом многообразии, признании и гарантировании местного самоуправления; федерализм, основанный на государственной целостности, единстве государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации; правовое государство, воплощением которого и является конституционное государство; признание государством человека, его прав и свобод высшей ценностью. К основам конституционного строя, закрепленным Конституцией Российской Федерации, относятся суверенность Российского государства и республиканская форма правления.

К. В. Старостенко, Конституционно-политическое многообразие, 2008

Конституция Германии базируется на ряде основополагающих принципов: демократизм, парламентаризм и разделение властей, плюрализм, федерализм, равенство и т. п. Одним из главных является принцип федеративного устройства государства; не допускаются изменения затрагивающие разделение федерации на земли, принципы сотрудничества земель в законодательстве и т. д. Столь же строго основной закон охраняет и такие принципы, как права, свободы и достоинство человека, народный суверенитет, связанность законодательной власти конституционным строем, а исполнительной власти и правосудия – законом и правом.

И. И. Бурдукова, Политические и избирательные системы государств Европы, Средиземноморья и России. Том 3. Учебное пособие, 2013

Уважаемые члены Совета Федерации! Депутаты Государственной Думы! Одним из первых наших шагов по укреплению федерализма стало создание федеральных округов и назначение в них представителей Президента России. Суть этого решения – не в укрупнении регионов, как это иногда воспринимается или преподносится, а в укрупнении структур президентской вертикали в территориях. Не в перестройке административно-территориальных границ, а в повышении эффективности власти. Не в ослаблении региональной власти, а в создании условий для упрочения федерализма.

Г. О. Павловский, План президента Путина. Руководство для будущих президентов России, -1

Донцов критикует всех, у кого понятия национальных интересов не совпадали с его собственными представлениями. Он легко отбрасывает популярные идеи федерализма или автономии как в составе Польши, так и в составе России.

О. С. Смыслов, Степан Бандера. «Икона» украинского национализма, 2014

Научная библиография по теории и практике федеративного устройства поистине бесконечна. В течение прошлого века, особенно его второй половины, были опубликованы сотни книг и многие тысячи статей. В то же время теория унитарного устройства практически не разрабатывалась и не разрабатывается, унитарная практика обобщается и анализируется лишь поверхностно, обзорно и едва ли не исключительно «на контрасте» с федеративной. Объяснений тому три. Во-первых, правоведам и политологам просто-напросто «интереснее» федерализм – он сложнее, «многограннее» унитаризма. Во-вторых, германская и американская юриспруденция, политология и политическая философия, давно разрабатывающие федеративную тематику, пользуются в мире большим авторитетом. Ученые из многих стран следуют в фарватере, прокладываемом своими коллегами из ФРГ и США. В-третьих, западные правительственные и неправительственные организации, в том числе, конечно, американские и немецкие, тратят много сил и средств ради популяризации, пропаганды и посильного распространения тамошних политических идей и практик. Это один из элементов sof power. Естественно, продвигается и федеративный опыт, это продвижение предполагает поощрение соответствующих научных исследований.

В. В. Иванов, Теория государства, 2010

В современной англо-американской политологии отстаиваются сходные представления. Все отклонения от объявляемой «нормы», созданной на основе североамериканского и в лучшем случае еще нескольких западноевропейских образцов, трактуются как случаи ненастоящего федерализма, а государства, не вписывающиеся в эту самую норму, провозглашаются «квазифедерациями» или даже «ложными федерациями»[48]. Такие утверждения становятся возможными лишь благодаря теоретической путанице, ведущей к смешению разнородных понятий: федерации как формы государственного устройства и демократии как политического режима. Подобное смешение понятий приводит к сужению содержания термина «федерация», снижает познавательную ценность научного инструментария, а порой может приводить к совершенно ошибочным выводам (например, к отказу признать федеративный характер Германской империи, существовавшей в 1871–1918 гг., хотя он открыто признавался не только немецкими и русскими исследователями рубежа XIX–XX вв., но и официальными лицами этой империи). На самом деле равностатусность и равноправие субъектов не относятся к обязательным признакам федеративного государства. Более того, те или иные элементы асимметрии встречаются в государственном строе большинства современных федераций (от различного статуса субъектов до различных норм их представительства в центральных органах власти). Современная наука располагает даже специальным термином для обозначения федеративных государств, не вписывающихся в схему равностатусности, – асимметричная федерация.

Т. П. Евсеенко, От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье, 2005

Под углом зрения борьбы двух путей развития аграрных отношений в России Ленин рассматривает аграрные программы кадетов, эсеров и меньшевиков. Он подчеркивает, что кадеты по существу согласны с политикой Столыпина. Решительно выступает Ленин против оппортунистических взглядов меньшевиков (Маслова и др.) в аграрном вопросе. В ряде своих произведений Ленин наглядно показал, что Маслов и его сторонники стоят на ревизионистских позициях, отвергают теорию абсолютной ренты Маркса и защищают лживую буржуазную идею о так называемом «убывающем плодородии почвы». Он резко критиковал Плеханова, взявшего под защиту ревизионистские выступления Маслова. Ленин вскрыл несостоятельность меньшевистской программы муниципализации земли, разъяснил, что в буржуазной революции она является реакционной мерой, так как препятствует экономически необходимому и неизбежному процессу уничтожения средневековой поземельной собственности, ведет к федерализму и раздробленности областей.

В. И. Ленин, Полное собрание сочинений. Том 17. Март 1908 ~ июнь 1909, -1

Определенные группы правовых норм в различных сферах регулирования образуют правовые институты. Конституционно-правовой институт в конституционном праве – это системная целостность, объединяющая правовые нормы и одновременно обособляющая их при регулировании определенного рода отношений в пределах данной отрасли права. В различных странах выделяются самые разные институты, имеющие очень широкий, комплексный характер (например, институт формы государственно-территориального устройства, включающий подинституты унитарного государства, федерализма, территориальной автономии и др.[10]) и институты гораздо менее объемного характера (например, институт присяги президента, являющийся подинститутом в процессе вступления избранного президента в должность, а последний – частным подинститутом объемного института президентуры).

В. Е. Чиркин, Сравнительное конституционное право. Учебное пособие для магистрантов и аспирантов, 2011