Наши забавники. Юмористические рассказы

Николай Лейкин, 1879

Отмечаемые сатириком-классиком конца XIX – начала XX века Николаем Александровичем Лейкиным людские пороки, добродетели и причуды ничуть не изменились со временем, хотя с тех пор и минуло уже более ста лет. Многие типажи, поднимаемые в его творчестве, все так же актуальны сейчас, как и тогда: раздражающая публика в местах культурного досуга, специфическая публика, откликающаяся на объявления, любители давать непрошеные советы, оказывающие назойливое внимание посторонние, ревнивцы, хвастуны и пьяницы. Тут же и животрепещущая тема эпидемий и способов людей справляться не только с заболеваниями, но и с массовой паникой. Кроме созвучных с современными отражаются в текстах и другие темы, за счет интересных бытовых деталей дающие яркое, живое представление об ушедшей эпохе.

Баба

Время под вечер. Перевалило за шесть часов. Погода хорошая. По одной из улиц Лесного бродит молодая, красивая и нарядная баба в синем суконном кафтане, вертит в руках какую-то записку и то и дело дает ее читать встречным дачникам. Баба — кровь с молоком: полная, белая, румянец во всю щеку, перламутровые зубы так и блещут при говоре. Она кого-то разыскивает по адресу. Встречные мужчины пожирают бабу глазами, долго смотрят ей вслед и невольно восклицают нечто вроде следующего:

— Вот так баба! Родит же Господь Бог таких баб!

Вышел пожилой купец за калитку своего сада, икнул, потрепал себя по жирному животу и сказал:

— Вот мы, по благости Божьей, и сыты после трудов своих праведных!

Баба подошла к купцу. Купец, увидав бабу, осклабился во всю ширину своего лица.

— Кого тебе, умница? — спросил он.

— Да вот тут прописано, — отвечала баба. — Полковницу Подпяткину. Ищу-ищу — разыскать не могу. Верите ли, смучилась даже. Да полковница-то она ненастоящая, так, может, оттого… Муж у нее поштане в писарях служит. А уж и народ же здесь! Охальник на охальнике. Записку прочтут, а потом приставать начнут. Ей-богу! — прибавила она, улыбаясь.

Купец оглянулся, посмотрел, нет ли в саду жены, и потрепал бабу по спине.

— Да как к тебе не приставать-то? — сказал он. — Вишь, сдобья-то в тебе сколько! Ну, вот что… Давай я тебя провожу. Так на самую дачу дворнику и сдам. Вот тут через дорогу леском будет ближе.

Баба замахала руками.

— Нет, господин купец, не пойду я с вами! Вы лучше так мне скажите, куда идти. Я и разыщу. Водили уж меня тут леском-то, да что!.. — Баба плюнула. — А еще мужчина-то какой, — прибавила она. — В соломенной шляпке, в очках, скулы с проседью. Срам!

— А что?

— Да как же: повел, будто и путный, а сам заигрывать начал, стал за щеки щипать. Я женщина замужняя. У меня муж огород держит на Выборгской. Окромя того, мы холстом торгуем. Привезли ноне по весне из деревни, распустили в долги, а теперь ходи да получай. А не получу, так муж тоже и учить начнет. Он мужчина строгий. Вы, господин купец, меня пожалейте и, коли знаете, то укажите, куда идти.

— Тебе, родная, одной не найти. Это в такой трущобе, что и сказать нельзя. Пойдем, я тебя провожу. Я человек женатый, меня бояться нечего.

Баба смотрела недоверчиво.

— А побожись, что по дороге обижать не будешь, — сказала она.

— Ей-ей, пальцем не трону!

Пошли. Свернули в переулок, но через минуту баба оттуда выскочила. Купец догонял ее.

— Акулина! Куда ж ты, дура? — кричал он.

— Нет, сударь, я лучше к кому-нибудь другому!.. — замотала головой баба и, остановясь на улице, безнадежно смотрела в записку, держа ее кверху ногами.

Показался рослый юноша в гимназической фуражке и с удочкой в руках.

— Не знаете ли, господин, где бы мне вот это самое место разыскать? — робко обратилась к нему баба и подала записку. — Сама я неграмотная, а ищу, ищу…

Юноша раскрыл рот и улыбнулся.

— Такая красивая баба и неграмотная! — сказал он. — Ай-ай-ай! Ведь ты прехорошенькая! Хочешь, я тебя грамоте выучу?

— Нет, уж это зачем же… А вы лучше покажите, куда мне идти.

— Тебе одной не найти. Кроме того, там собаки злые. Напасть на тебя могут. Пойдем, я тебя провожу. Мне по дороге.

— Ни-ни! Ни за что на свете! — замахала руками баба и бросилась в сторону.

— Дура! Да я рыбу туда удить иду! Мне по дороге. Вот тут только в переулочек свернуть и по задам пройтись — так рукой подать! — кричал ей вслед юноша.

Баба шла по дороге, не оглядываясь. Юноша-гимназист и купец шли за ней в отдалении один за другим.

— Послушайте, молодой человек! Вы это зачем бабу обижать вздумали? — кричал ему купец.

— Помилуйте, да я и не думал, — конфузливо отвечал юноша.

— То-то, «не думал»! Нешто это порядок? Красивой женщине и показаться нельзя!

Баба подошла к разносчику, повстречавшемуся ей с пустым лотком под мышкой.

— Не прочтешь ли, земляк, где бы мне тут полковницу разыскать? — спросила она.

— Полковницу? Да ты, янтарная, сама краше полковницы! — прищурился он. — Вишь, сдобья-то сколько нагуляла! И чем только тебя кормили? Совсем прозрачная! Ух!

Мужик схватил ее за бок. Баба отскочила.

— Что ты, Христос с тобой! Я не волк! Ну, давай, давай сюда записку-то! Я прочту, — прибавил он.

Баба подала записку. Мужик долго вертел ее в руках, шевелил губами и наконец отдал ее обратно.

— Темно что-то написано… — сказал он. — А ты вот что: мы лучше пойдем вместе. В трактире я тебя чайком попою. Там и расспросим.

— Ни-ни! Какой тут чай. Я замужняя. Муж ждет и потом ругать будет.

— Муж подождет. А мы первым делом сейчас бутылочку пивка… Уж больно ты баба-то важная! Не угостить-то грех!

На сцену эту смотрит дачник с обезьяньим лицом, в жокейской фуражке и с оскаленными зубами.

— Чего тебе, милая? — подкрался он к ней, как кошка, и протянул руку к записке. — Обижают тебя? Войди ко мне в садик, отдохни на скамеечке. Я прочту тебе и расскажу все, что следует. А ты пошел прочь, дурак! Чего рот-то разинул? — крикнул он на мужика.

Конец ознакомительного фрагмента.