Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и
потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и
потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят,
а потом уже бьют.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое,
а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я
потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
—
потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие,
а ты себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора,
а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
Приготовь поскорее комнату для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись,
потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича,
а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего,
а не то я перерою весь его погреб.
Городничий. Мотает или не мотает,
а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и
потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Смешно и нелепо даже помыслить таковую нескладицу,
а не то чтобы оную вслух проповедовать, как делают некоторые вольнолюбцы, которые
потому свои мысли вольными полагают, что они у них в голове, словно мухи без пристанища, там и сям вольно летают.
Базары опустели, продавать было нечего, да и некому,
потому что город обезлюдел. «Кои померли, — говорит летописец, — кои, обеспамятев, разбежались кто куда».
А бригадир между тем все не прекращал своих беззаконий и купил Аленке новый драдедамовый [Драдедамовый — сделанный из особого тонкого шерстяного драпа (от франц. «drap des dames»).] платок. Сведавши об этом, глуповцы опять встревожились и целой громадой ввалили на бригадиров двор.
Очевидно, однако ж, что она находилась в волнении,
потому что грудь ее трепетно поднималась,
а голос, напоминавший райскую музыку, слегка дрожал.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали,
потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара,
а похвала.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников,
а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось,
а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их…
Потому что это были ассигнации.
Больше ничего от него не могли добиться,
потому что, выговоривши свою нескладицу, юродивый тотчас же скрылся (точно сквозь землю пропал!),
а задержать блаженного никто не посмел. Тем не меньше старики задумались.
— Нам, брат, этой бумаги целые вороха показывали — да пустое дело вышло!
а с тобой нам ссылаться не пригоже,
потому ты, и по обличью видно, беспутной оной Клемантинки лазутчик! — кричали одни.
Ему нет дела ни до каких результатов,
потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться),
а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи.
Прыщ смотрел на это благополучие и радовался. Да и нельзя было не радоваться ему,
потому что всеобщее изобилие отразилось и на нем. Амбары его ломились от приношений, делаемых в натуре; сундуки не вмещали серебра и золота,
а ассигнации просто валялись по полу.
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня,
а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь,
потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
В конце июля полили бесполезные дожди,
а в августе людишки начали помирать,
потому что все, что было, приели. Придумывали, какую такую пищу стряпать, от которой была бы сытость; мешали муку с ржаной резкой, но сытости не было; пробовали, не будет ли лучше с толченой сосновой корой, но и тут настоящей сытости не добились.
И, главное, подавать нищим,
потому что нищие не о мамоне пекутся,
а о том, как бы душу свою спасти", — присовокупляла она, протягивая при этом руку.
— Я не либерал и либералом никогда не бывал-с. Действую всегда прямо и
потому даже от законов держусь в отдалении. В затруднительных случаях приказываю поискать, но требую одного: чтоб закон был старый. Новых законов не люблю-с. Многое в них пропускается,
а о прочем и совсем не упоминается. Так я всегда говорил, так отозвался и теперь, когда отправлялся сюда. От новых, говорю, законов увольте, прочее же надеюсь исполнить в точности!
Они очаровывают мою душу,
потому что это, собственно, даже не законы,
а скорее, так сказать, сумрак законов.
Плутали таким образом среди белого дня довольно продолжительное время, и сделалось с людьми словно затмение,
потому что Навозная слобода стояла въяве у всех на глазах,
а никто ее не видал.
— То-то! мы терпеть согласны! Мы люди привышные!
А только ты, бригадир, об этих наших словах подумай,
потому не ровён час: терпим-терпим,
а тоже и промеж нас глупого человека не мало найдется! Как бы чего не сталось!
—
А ведь корову-то, братик-сударик, у тебя продать надо!
потому, братик-сударик, что недоимка — это святое дело!
Ни разу не пришло ему на мысль:
а что, кабы сим благополучным людям да кровь пустить? напротив того, наблюдая из окон дома Распоповой, как обыватели бродят, переваливаясь, по улицам, он даже задавал себе вопрос: не
потому ли люди сии и благополучны, что никакого сорта законы не тревожат их?
Последствия этих заблуждений сказались очень скоро. Уже в 1815 году в Глупове был чувствительный недород,
а в следующем году не родилось совсем ничего,
потому что обыватели, развращенные постоянной гульбой, до того понадеялись на свое счастие, что, не вспахав земли, зря разбросали зерно по целине.
— Ладно. Володеть вами я желаю, — сказал князь, —
а чтоб идти к вам жить — не пойду!
Потому вы живете звериным обычаем: с беспробного золота пенки снимаете, снох портите!
А вот посылаю к вам заместо себя самого этого новотора-вора: пущай он вами дома правит,
а я отсель и им и вами помыкать буду!
— Ты сказал, два слова,
а я в двух словах ответить не могу,
потому что… Извини на минутку…
— По делом за то, что всё это было притворство,
потому что это всё выдуманное,
а не от сердца. Какое мне дело было до чужого человека? И вот вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
— Оно в самом деле. За что мы едим, пьем, охотимся, ничего не делаем,
а он вечно, вечно в труде? — сказал Васенька Весловский, очевидно в первый раз в жизни ясно подумав об этом и
потому вполне искренно.
«Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил,
потому что мне сказали то, что было у меня в душе.
А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума.
А любить другого не мог открыть разум,
потому что это неразумно».
Тебе низко кажется, что я считаю деревья в лесу,
а ты даришь тридцать тысяч Рябинину; но ты получишь аренду и не знаю еще что,
а я не получу и
потому дорожу родовым и трудовым….
— Да… нет, постой. Послезавтра воскресенье, мне надо быть у maman, — сказал Вронский, смутившись,
потому что, как только он произнес имя матери, он почувствовал на себе пристальный подозрительный взгляд. Смущение его подтвердило ей ее подозрения. Она вспыхнула и отстранилась от него. Теперь уже не учительница Шведской королевы,
а княжна Сорокина, которая жила в подмосковной деревне вместе с графиней Вронской, представилась Анне.
Трех лучших телок окормили,
потому что без водопоя выпустили на клеверную отаву и никак не хотели верить, что их раздуло клевером,
а рассказывали в утешение, как у соседа сто двенадцать голов в три дня выпало.
А для платонической любви не может быть драмы,
потому что в такой любви всё ясно и чисто,
потому что…
«Ах да!» Он опустил голову, и красивое лицо его приняло тоскливое выражение. «Пойти или не пойти?» говорил он себе. И внутренний голос говорил ему, что ходить не надобно, что кроме фальши тут ничего быть не может, что поправить, починить их отношения невозможно,
потому что невозможно сделать ее опять привлекательною и возбуждающею любовь или его сделать стариком, неспособным любить. Кроме фальши и лжи, ничего не могло выйти теперь;
а фальшь и ложь были противны его натуре.
Я обращаюсь к вам,
а не к Алексею Александровичу только
потому, что не хочу заставить страдать этого великодушного человека воспоминанием о себе.
Ты вот презираешь общественную служебную деятельность,
потому что тебе хочется, чтобы дело постоянно соответствовало цели,
а этого не бывает.
— Только эти два существа я люблю, и одно исключает другое. Я не могу их соединить,
а это мне одно нужно.
А если этого нет, то всё равно. Всё, всё равно. И как-нибудь кончится, и
потому я не могу, не люблю говорить про это. Так ты не упрекай меня, не суди меня ни в чем. Ты не можешь со своею чистотой понять всего того, чем я страдаю.
Он не мог признать, что он тогда знал правду,
а теперь ошибается,
потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги; не мог и признать того, что он тогда ошибался,
потому что дорожил тогдашним душевным настроением,
а признавая его данью слабости, он бы осквернял те минуты. Он был в мучительном разладе с самим собою и напрягал все душевные силы, чтобы выйти из него.
Но в это время пускали ездоков, и все разговоры прекратились. Алексей Александрович тоже замолк, и все поднялись и обратились к реке. Алексей Александрович не интересовался скачками и
потому не глядел на скакавших,
а рассеянно стал обводить зрителей усталыми глазами. Взгляд его остановился на Анне.
— Для тебя это не имеет смысла,
потому что до меня тебе никакого дела нет. Ты не хочешь понять моей жизни. Одно, что меня занимало здесь, — Ганна. Ты говоришь, что это притворство. Ты ведь говорил вчера, что я не люблю дочь,
а притворяюсь, что люблю эту Англичанку, что это ненатурально; я бы желала знать, какая жизнь для меня здесь может быть натуральна!
— Она сделала то, что все, кроме меня, делают, но скрывают;
а она не хотела обманывать и сделала прекрасно. И еще лучше сделала,
потому что бросила этого полоумного вашего зятя. Вы меня извините. Все говорили, что он умен, умен, одна я говорила, что он глуп. Теперь, когда он связался с Лидией Ивановной и с Landau, все говорят, что он полоумный, и я бы и рада не соглашаться со всеми, но на этот раз не могу.
Он был верующий человек, интересовавшийся религией преимущественно в политическом смысле,
а новое учение, позволявшее себе некоторые новые толкования,
потому именно, что оно открывало двери спору и анализу, по принципу было неприятно ему.
Но это было к лучшему,
потому что, выйдя в столовую, Степан Аркадьич к ужасу своему увидал, что портвейн и херес взяты от Депре,
а не от Леве, и он, распорядившись послать кучера как можно скорее к Леве, направился опять в гостиную.
«Я искал ответа на мой вопрос.
А ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, — она несоизмерима с вопросом. Ответ мне дала сама жизнь, в моем знании того, что хорошо и что дурно.
А знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано
потому, что я ни откуда не мог взять его».
—
А ты? — спросил Левин. Но спрашивать было не нужно,
потому что он уже видел полный ягдташ.
«Это всё само собой, — думали они, — и интересного и важного в этом ничего нет,
потому что это всегда было и будет. И всегда всё одно и то же. Об этом нам думать нечего, это готово;
а нам хочется выдумать что-нибудь свое и новенькое. Вот мы выдумали в чашку положить малину и жарить ее на свечке,
а молоко лить фонтаном прямо в рот друг другу. Это весело и ново, и ничего не хуже, чем пить из чашек».
Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему и думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел,
а лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала,
потому что не слыхала того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.
Положение нерешительности, неясности было все то же, как и дома; еще хуже,
потому что нельзя было ничего предпринять, нельзя было увидать Вронского,
а надо было оставаться здесь, в чуждом и столь противоположном ее настроению обществе; но она была в туалете, который, она знала, шел к ней; она была не одна, вокруг была эта привычная торжественная обстановка праздности, и ей было легче, чем дома; она не должна была придумывать, что ей делать.
Она теперь с радостью мечтала о приезде Долли с детьми, в особенности
потому, что она для детей будет заказывать любимое каждым пирожное,
а Долли оценит всё ее новое устройство. Она сама не знала, зачем и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее к себе. Она, инстинктивно чувствуя приближение весны и зная, что будут и ненастные дни, вила, как умела, свое гнездо и торопилась в одно время и вить его и учиться, как это делать.
Она счастлива, делает счастье другого человека и не забита, как я,
а верно так же, как всегда, свежа, умна, открыта ко всему», думала Дарья Александровна, и плутовская улыбка морщила ее губы, в особенности
потому, что, думая о романе Анны, параллельно с ним Дарья Александровна воображала себе свой почти такой же роман с воображаемым собирательным мужчиной, который был влюблен в нее.