Неточные совпадения
— Даром деньги на франкировку письма истратили. Гм… по крайней мере простодушны и искренны,
а сие похвально! Гм… генерала же Епанчина знаем-с, собственно
потому, что человек общеизвестный; да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал, тоже знавали-с, если только это был Николай Андреевич Павлищев,
потому что их два двоюродные брата. Другой доселе в Крыму,
а Николай Андреевич, покойник, был человек почтенный и при связях, и четыре тысячи душ в свое время имели-с…
— Н-ничего! Н-н-ничего! Как есть ничего! — спохватился и заторопился поскорее чиновник, — н-никакими то есть деньгами Лихачев доехать не мог! Нет, это не то, что Арманс. Тут один Тоцкий. Да вечером в Большом али во Французском театре в своей собственной ложе сидит. Офицеры там мало ли что промеж себя говорят,
а и те ничего не могут доказать: «вот, дескать, это есть та самая Настасья Филипповна», да и только,
а насчет дальнейшего — ничего!
Потому что и нет ничего.
Это, говорит, не тебе чета, это, говорит, княгиня,
а зовут ее Настасьей Филипповной, фамилией Барашкова, и живет с Тоцким,
а Тоцкий от нее как отвязаться теперь не знает,
потому совсем то есть лет достиг настоящих, пятидесяти пяти, и жениться на первейшей раскрасавице во всем Петербурге хочет.
Да если и пошел, так
потому, что думал: «Всё равно, живой не вернусь!»
А обиднее всего мне то показалось, что этот бестия Залёжев всё на себя присвоил.
Я и ростом мал, и одет как холуй, и стою, молчу, на нее глаза пялю,
потому стыдно,
а он по всей моде, в помаде, и завитой, румяный, галстух клетчатый, так и рассыпается, так и расшаркивается, и уж наверно она его тут вместо меня приняла!
— О, я ведь не в этой комнате просил; я ведь знаю;
а я бы вышел куда-нибудь, где бы вы указали,
потому я привык,
а вот уж часа три не курил. Впрочем, как вам угодно и, знаете, есть пословица: в чужой монастырь…
— Ну как я об вас об таком доложу? — пробормотал почти невольно камердинер. — Первое то, что вам здесь и находиться не следует,
а в приемной сидеть,
потому вы сами на линии посетителя, иначе гость, и с меня спросится… Да вы что же, у нас жить, что ли, намерены? — прибавил он, еще раз накосившись на узелок князя, очевидно не дававший ему покоя.
— О, почти не по делу! То есть, если хотите, и есть одно дело, так только совета спросить, но я, главное, чтоб отрекомендоваться,
потому я князь Мышкин,
а генеральша Епанчина тоже последняя из княжон Мышкиных, и, кроме меня с нею, Мышкиных больше и нет.
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет,
потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить,
а стало быть, и в том и в другом случае не пришлось бы за него отвечать?
— И это правда. Верите ли, дивлюсь на себя, как говорить по-русски не забыл. Вот с вами говорю теперь,
а сам думаю: «
А ведь я хорошо говорю». Я, может,
потому так много и говорю. Право, со вчерашнего дня все говорить по-русски хочется.
— Если уж так вам желательно, — промолвил он, — покурить, то оно, пожалуй, и можно, коли только поскорее.
Потому вдруг спросит,
а вас и нет. Вот тут под лесенкой, видите, дверь. В дверь войдете, направо каморка; там можно, только форточку растворите,
потому оно не порядок…
А не мешать вам я научусь и скоро пойму,
потому что сам очень не люблю мешать…
И наконец, мне кажется, мы такие розные люди на вид… по многим обстоятельствам, что, у нас, пожалуй, и не может быть много точек общих, но, знаете, я в эту последнюю идею сам не верю,
потому очень часто только так кажется, что нет точек общих,
а они очень есть… это от лености людской происходит, что люди так промеж собой на глаз сортируются и ничего не могут найти…
— О, наверно не помешает. И насчет места я бы очень даже желал,
потому что самому хочется посмотреть, к чему я способен. Учился же я все четыре года постоянно, хотя и не совсем правильно,
а так, по особой его системе, и при этом очень много русских книг удалось прочесть.
Однако уж половина первого, — заключил он, взглянув на часы, — к делу, князь,
потому мне надо поспешить,
а сегодня, может, мы с вами не встретимся!
Для вас же, князь, это даже больше чем клад, во-первых,
потому что вы будете не один,
а, так сказать, в недрах семейства,
а по моему взгляду, вам нельзя с первого шагу очутиться одним в такой столице, как Петербург.
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и понравиться,
потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если не пожелает, то не взыщите, когда-нибудь в другое время.
А ты, Ганя, взгляни-ка покамест на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы не забыть включить…
Да и предоставленные вполне своей воле и своим решениям невесты натурально принуждены же будут, наконец, взяться сами за ум, и тогда дело загорится,
потому что возьмутся за дело охотой, отложив капризы и излишнюю разборчивость; родителям оставалось бы только неусыпнее и как можно неприметнее наблюдать, чтобы не произошло какого-нибудь странного выбора или неестественного уклонения,
а затем, улучив надлежащий момент, разом помочь всеми силами и направить дело всеми влияниями.
А вас, mesdames, прошу его попотчевать,
потому что он, кажется, и голоден…
— Швейцария тут не помешает;
а впрочем, повторяю, как хочешь. Я ведь
потому, что, во-первых, однофамилец и, может быть, даже родственник,
а во-вторых, не знает, где главу приклонить. Я даже подумал, что тебе несколько интересно будет, так как все-таки из нашей фамилии.
—
А я добрая, — неожиданно вставила генеральша, — и, если хотите, я всегда добрая, и это мой единственный недостаток,
потому что не надо быть всегда доброю.
—
А князь найдется,
потому что князь чрезвычайно умен и умнее тебя по крайней мере в десять раз,
а может, и в двенадцать. Надеюсь, ты почувствуешь после этого. Докажите им это, князь; продолжайте. Осла и в самом деле можно наконец мимо. Ну, что вы, кроме осла за границей видели?
Их отцы и родственники на меня рассердились все,
потому что дети наконец без меня обойтись не могли и всё вокруг меня толпились,
а школьный учитель даже стал мне наконец первым врагом.
Потому сердце главное,
а остальное вздор.
Я не нравлюсь тут,
потому что вилять не хочу;
а надо бы.
— Десяти рублей у меня нет, — перебил князь, —
а вот двадцать пять, разменяйте и сдайте мне пятнадцать,
потому что я остаюсь сам без гроша.
Мне все-таки не так совестно, как ему,
потому что у меня отец,
а у него мать, тут все-таки разница,
потому что мужскому полу в таком случае нет бесчестия.
Даже жалко; я только боюсь говорить,
потому что все смеются;
а ей-богу, жалко.
А знаете, что мамаша, моя то есть мамаша, Нина Александровна, генеральша, Ипполиту деньгами, платьем, бельем и всем помогает, и даже детям отчасти, чрез Ипполита,
потому что они у ней заброшены.
— Завтра расскажете! Не робейте очень-то. Дай вам бог успеха,
потому что я сам ваших убеждений во всем! Прощайте. Я обратно туда же и расскажу Ипполиту.
А что вас примут, в этом и сомнения нет, не опасайтесь! Она ужасно оригинальная. По этой лестнице в первом этаже, швейцар укажет!
Потому ведь на мне ничего своего; уйду — все ему брошу, последнюю тряпку оставлю,
а без всего меня кто возьмет, спроси-ка вот Ганю, возьмет ли?
Вы сейчас загубить себя хотели, безвозвратно,
потому что вы никогда не простили бы себе потом этого:
а вы ни в чем не виноваты.
Смотри, князь, твоя невеста деньги взяла,
потому что она распутная,
а ты ее брать хотел!
А дочки тоже подивились на свою мамашу, так торжественно объявившую им, что «главнейшая черта ее жизни — беспрерывная ошибка в людях», и в то же самое время поручавшую князя вниманию «могущественной» старухи Белоконской в Москве, причем, конечно, пришлось выпрашивать ее внимания Христом да богом,
потому что «старуха» была в известных случаях туга на подъем.
— Изложение дела. Я его племянник, это он не солгал, хоть и всё лжет. Я курса не кончил, но кончить хочу и на своем настою,
потому что у меня есть характер.
А покамест, чтобы существовать, место одно беру в двадцать пять рублей на железной дороге. Сознаюсь, кроме того, что он мне раза два-три уже помог. У меня было двадцать рублей, и я их проиграл. Ну, верите ли, князь, я был так подл, так низок, что я их проиграл!
— В Павловск не все-с.
А мне Иван Петрович Птицын уступил одну из дач, дешево ему доставшихся. И хорошо, и возвышенно, и зелено, и дешево, и бонтонно, и музыкально, и вот
потому и все в Павловск. Я, впрочем, во флигелечке,
а собственно дачку…
— Полторы сутки ровно не спал, не ел, не пил, из комнаты ее не выходил, на коленки перед ней становился: «Умру, говорю, не выйду, пока не простишь,
а прикажешь вывести — утоплюсь;
потому — что я без тебя теперь буду?» Точно сумасшедшая она была весь тот день, то плакала, то убивать меня собиралась ножом, то ругалась надо мной.
Через час выходит ко мне такая сумрачная: «Я, говорит, пойду за тебя, Парфен Семенович, и не
потому что боюсь тебя,
а всё равно погибать-то.
А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить и сел бы, как отец, в этом доме с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона,
а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер,
потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь“.
— Ты. Она тебя тогда, с тех самых пор, с именин-то, и полюбила. Только она думает, что выйти ей за тебя невозможно,
потому что она тебя будто бы опозорит и всю судьбу твою сгубит. «Я, говорит, известно какая». До сих пор про это сама утверждает. Она все это мне сама так прямо в лицо и говорила. Тебя сгубить и опозорить боится,
а за меня, значит, ничего, можно выйти, — вот каково она меня почитает, это тоже заметь!
— Да ничего, так. Я и прежде хотел спросить. Многие ведь ноне не веруют.
А что, правда (ты за границей-то жил), — мне вот один с пьяных глаз говорил, что у нас, по России, больше, чем во всех землях таких, что в бога не веруют? «Нам, говорит, в этом легче, чем им,
потому что мы дальше их пошли…»
—
Потому глубочайшее уважение, — продолжала также серьезно и важно Аглая в ответ почти на злобный вопрос матери, —
потому что в стихах этих прямо изображен человек, способный иметь идеал, во-вторых, раз поставив себе идеал, поверить ему,
а поверив, слепо отдать ему всю свою жизнь.
Нигилисты все-таки иногда народ сведущий, даже ученый,
а эти — дальше пошли-с,
потому что прежде всего деловые-с.
Потому-то мы и вошли сюда, не боясь, что нас сбросят с крыльца (как вы угрожали сейчас) за то только, что мы не просим,
а требуем, и за неприличие визита в такой поздний час (хотя мы пришли и не в поздний час,
а вы же нас в лакейской прождать заставили), потому-то, говорю, и пришли, ничего не боясь, что предположили в вас именно человека с здравым смыслом, то есть с честью и совестью.
Удовлетворите без просьб и без благодарностей с нашей стороны, не ждите их от нас,
потому что вы делаете не для нас,
а для справедливости.
— Господа! Да я потому-то и решил, что несчастный господин Бурдовский должен быть человек простой, беззащитный, человек, легко подчиняющийся мошенникам, стало быть, тем пуще я обязан был помочь ему, как «сыну Павлищева», — во-первых, противодействием господину Чебарову, во-вторых, моею преданностью и дружбой, чтоб его руководить,
а в-третьих, назначил выдать ему десять тысяч рублей, то есть всё, что, по расчету моему, мог истратить на меня Павлищев деньгами…
По-моему, на меня далеко еще меньше десяти тысяч всего истрачено, но я положил десять тысяч, и, согласитесь сами, что, отдавая долг, я никак не мог предлагать господину Бурдовскому более, даже если б я его ужасно любил, и не мог уже по одному чувству деликатности, именно
потому, что отдавал ему долг,
а не посылал ему подаяние.
Человек беззащитный… и потому-то я и должен его щадить,
а во-вторых, Гаврила Ардалионович, которому поручено было дело и от которого я давно не получал известий, так как был в дороге и три дня потом болен в Петербурге, — вдруг теперь, всего час назад, при первом нашем свидании, сообщает мне, что намерения Чебарова он все раскусил, имеет доказательства, и что Чебаров именно то, чем я его предположил.
По этим свидетельствам и опять-таки по подтверждению матушки вашей выходит, что полюбил он вас
потому преимущественно, что вы имели в детстве вид косноязычного, вид калеки, вид жалкого, несчастного ребенка (
а у Павлищева, как я вывел по точным доказательствам, была всю жизнь какая-то особая нежная склонность ко всему угнетенному и природой обиженному, особенно в детях, — факт, по моему убеждению, чрезвычайно важный для нашего дела).
Я осмелился вам предложить десять тысяч, но я виноват, я должен был сделать это не так,
а теперь… нельзя,
потому что вы меня презираете…