Неточные совпадения
Еспер Иваныч когда ему полтинник, когда целковый даст; и теперешний раз пришел было; я сюда его не пустила, выслала ему рубль и
велела идти домой; а он заместо того — прямо в кабак… напился там,
идет домой, во все горло дерет песни; только как подошел к нашему дому, и говорит сам себе: «Кубанцев, цыц, не смей петь: тут твой благодетель живет и хворает!..» Потом еще пуще того заорал песни и опять закричал на себя: «Цыц, Кубанцев, не смей благодетеля обеспокоить!..» Усмирильщик какой — самого себя!
Рвение Павла в этом случае до того дошло, что он эту
повесть тотчас же сам переписал, и как только по выздоровлении
пошел к Имплевым, то захватил с собой и произведение свое.
Павел стал осматривать комнату Еспера Иваныча, которую, видимо, убирало чье-то утонченное внимание. По стенам
шли мягкие без дерева диваны, пол был покрыт пушистым теплым ковром; чтобы летнее солнце не жгло, на окна были опущены огромные маркизы; кроме того, небольшая непритворенная дверь
вела на террасу и затем в сад, в котором виднелось множество цветов и растений.
— Что тебе к ужину
велеть приготовить? — произнес он, стоя посередине комнаты с каким-то растерявшимся взором. — Погоди, постой, я
пошлю сейчас в Клецково и оттуда отличнейших фруктов из оранжереи
велю тебе привезти.
— Что их вознаграждать-то! — воскликнул Замин. — Будет уж им, помироедствовали. Мужики-то, вон, и в казну подати подай, и дороги почини, и в рекруты ступай. Что баря-то, али купцы и попы?.. Святые, что ли? Мужички то же говорят: «Страшный суд написан, а ни одного барина в рай не
ведут, все простой народ
идет с бородами».
— А может быть, и выдадут, — сказал Павел, чтобы поуспокоить их, и
велел затем Ивану
идти и привести Клеопатре Петровне лошадей.
— Может быть, он и ту способность имеет; а что касается до ума его, то вот именно мне всегда казалось, что у него один из тех умов, которые, в какую область хотите
поведите, они всюду
пойдут за вами и везде все будут понимать настоящим образом… качество тоже, полагаю, немаловажное для писателя.
Я, проходя мимо, будто так нечаянно схвачу ведерко их с краской, вижу — легонько: на гуще, знаете, а не на масле; а я
веду так, что где уж шифервейс [Шифервейс — сорт свинцовых белил, считающийся одним из лучших.], так шифервейс и
идет.
Официант в это время
повестил гостей и хозяина, что ужин готов. Вихров настоял, чтобы Макар Григорьев сел непременно и ужинать с ними. Этим старик очень уж сконфузился, однако сел. Ваньку так это обидело, что он не
пошел даже и к столу.
Окончив письмо, она
послала служителя взять себе карету, и, когда та приведена была, она сейчас же села и
велела себя везти в почтамт; там она прошла в отделение, где принимают письма, и отдала чиновнику написанное ею письмо.
Взявшись все трое под руку,
пошли они по городу, а экипажам своим
велели ехать сзади себя.
— Прежде всего — вы желали знать, — начал Абреев, — за что вы обвиняетесь… Обвиняетесь вы, во-первых, за вашу
повесть, которая, кажется, называется: «Да не осудите!» — так как в ней вы хотели огласить и распространить учения Запада, низвергнувшие в настоящее время весь государственный порядок Франции; во-вторых, за ваш рассказ, в котором вы
идете против существующего и правительством признаваемого крепостного права, — вот все обвинения, на вас взводимые; справедливы ли они или нет, я не знаю.
Вихров для раскапывания могилы
велел позвать именно тех понятых, которые подписывались к обыску при первом деле. Сошлось человек двенадцать разных мужиков: рыжих, белокурых, черных, худых и плотноватых, и лица у всех были невеселые и непокойные. Вихров
велел им взять заступы и лопаты и
пошел с ними в село, где похоронена была убитая. Оно отстояло от деревни всего с версту. Доктор тоже изъявил желание сходить с ними.
Подошли мы таким манером часов в пять утра к селенью, выстроились там солдаты в ширингу; мне
велели стать в стороне и лошадей отпрячь; чтобы, знаете, они не испугались, как стрелять будут; только вдруг это и видим: от селенья-то
идет громада народу… икону, знаете, свою несут перед собой… с кольями, с вилами и с ружьями многие!..
Звон до самого своего возвращения он наказал дьячку не прекращать и
повел за собой Вихрова и старосту. Сначала они
шли полем по дороге, потом
пошли лугом по берегу небольшой реки.
— Все запишут! — отвечал ему с сердцем Вихров и спрашивать народ
повел в село. Довольно странное зрелище представилось при этом случае: Вихров, с недовольным и расстроенным лицом,
шел вперед; раскольники тоже
шли за ним печальные; священник то на того, то на другого из них сурово взглядывал блестящими глазами. Православную женщину и Григория он
велел старосте
вести под присмотром — и тот поэтому
шел невдалеке от них, а когда те расходились несколько, он говорил им...
Отпустив затем разбойников и Лизавету, Вихров подошел к окну и невольно начал смотреть, как конвойные, с ружьями под приклад,
повели их по площади, наполненной по случаю базара народом. Лизавета
шла весело и даже как бы несколько гордо. Атаман был задумчив и только по временам поворачивал то туда, то сюда голову свою к народу. Сарапка
шел, потупившись, и ни на кого не смотрел.
Вихров
велел сотскому показывать дорогу и
пошел. Мелков, очень слабый, как видно, на ногах, следуя за ним, беспрестанно запинался. Мужики
шли сзади их. Время между тем было далеко за полдень. Подойдя к лесу, Вихров решился разделить свои силы.
Гроб между тем подняли. Священники запели, запели и певчие, и все это
пошло в соседнюю приходскую церковь. Шлепая по страшной грязи, Катишь
шла по средине улицы и
вела только что не за руку с собой и Вихрова; а потом, когда гроб поставлен был в церковь, она отпустила его и
велела приезжать ему на другой день часам к девяти на четверке, чтобы после службы проводить гроб до деревни.
— Хорошо, — отвечала Мари с каким-то трепетом в голосе. —
Пойдем, я
велю тебя уложить, — прибавила она и
пошла за ребенком.
Неточные совпадения
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог
весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!
Милон. А я завтра же, проводя вас,
поведу мою команду. Теперь
пойду сделать к тому распоряжение.
Простаков. От которого она и на тот свет
пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни
вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Правдин. Не бойтесь. Их, конечно,
ведет офицер, который не допустит ни до какой наглости.
Пойдем к нему со мной. Я уверен, что вы робеете напрасно.
Но, несмотря на всё это, Левин думал, что дело
шло и что, строго
ведя счеты и настаивая на своем, он докажет им в будущем выгоды такого устройства и что тогда дело
пойдет само собой.