Неточные совпадения
Никто уже не сомневался в ее положении; между тем сама Аннушка, как ни тяжело ей было, слова не смела пикнуть о своей дочери — она хорошо знала сердце Еспера Иваныча: по своей стыдливости, он скорее согласился бы умереть, чем признаться в известных отношениях с нею или с какою бы то ни было другою женщиной: по какому-то врожденному
и непреодолимому для него самого чувству целомудрия, он как бы хотел уверить целый мир, что он
вовсе не знал утех любви
и что это никогда для него
и не существовало.
В саду Фатеева
и Мари, взявшись под руку, принялись ходить по высокой траве,
вовсе не замечая, что платья их беспрестанно зацепляются за высокий чертополох
и украшаются репейниковыми шишками.
Самый дом
и вся обстановка около него как бы
вовсе не изменились: ворота так же были отворены, крыльцо — отперто; даже на окне, в зале, как Павлу показалось, будто бы лежал дорожный саквояж, «Что за чудо, уж не воротились ли они из Москвы?» — подумал он
и пошел в самый дом.
Целые две недели Вихров занимался над этим трудом
и наконец подал его профессору,
вовсе не ожидая от того никаких особых последствий, а так только потешил, в этом случае, натуру свою.
— Это доказательство
вовсе не из катехизиса, а, напротив — доказательство истории, — поддержал его Неведомов. — Существование везде
и всюду религии есть такой же факт, как вот этот дом, эти деревья, эти облака, —
и от него никакому философу отвертеться нельзя.
— Этот господин въявь передергивает
и подтасовывает карты, — сказал инженер,
вовсе не женируясь
и прямо указывая на черного господина, так что тот даже обернулся на это. Павел ожидал, что между ними, пожалуй, произойдет история, но черноватый господин остался неподвижен
и продолжал мрачно сопеть.
Бальзака [Бальзак Оноре (1799—1850) — крупнейший французский писатель-реалист.], напротив, она мало знала, прочла что-то такое из него, но
и сама не помнила что; из русских писателей тоже многого совершенно не читала
и даже Пушкиным не особенно восхищалась. Но чем она поразила Павла, — это тем, что о существовании «Илиады» Гомера она даже
и не подозревала
вовсе.
M-me Фатеева ничего на это не возразила; но, по выражению лица ее, очень ясно было видно, что приятели Вихрова нисколько ей не понравились
и она
вовсе их разговоры не нашла очень умными.
— Пожалуйте! — сказал он, показывая Вихрову на один из стаканов
и при этом
вовсе не рекомендуясь
и не знакомясь с ним.
—
Вовсе не потому; напротив, вы молоды
и красивы, но я вас настолько уважаю, что убежден в том, что вы ничьего внимания, кроме моего, не хотите
и не желаете видеть!
— Проприетер
и богач! — отвечал Вихров. — Только в России независимость состояния
вовсе не есть полная независимость человека от всего; не мытьем, так катаньем допекут,
и я только совершенно случайно приехал сюда, в Петербург, сам, а не привезен фельдъегерем!
— Я
вовсе не злая по натуре женщина, — заговорила она, — но, ей-богу, выхожу из себя, когда слышу, что тут происходит. Вообрази себе, какой-то там один из важных особ стал обвинять министра народного просвещения, что что-то такое было напечатано. Тот
и возражает на это: «Помилуйте, говорит, да это в евангелии сказано!..» Вдруг этот господин говорит: «Так неужели, говорит, вы думаете, что евангелия не следовало бы запретить, если бы оно не было так распространено!»
Вихров начал снова свое чтение. С наступлением пятой главы инженер снова взглянул на сестру
и даже делал ей знак головой, но она как будто бы даже
и не замечала этого. В седьмой главе инженер сам, по крайней мере, вышел из комнаты
и все время ее чтения ходил по зале, желая перед сестрой показать, что он даже не в состоянии был слушать того, что тут читалось. Прокурор же слушал довольно равнодушно. Ему только было скучно. Он
вовсе не привык так помногу выслушивать чтения повестей.
Вихров пошел из острога. Все, что он видел там, его поразило
и удивило. Он прежде всякий острог представлял себе в гораздо более мрачном виде, да
и самые арестанты показались ему
вовсе не закоренелыми злодеями, а скорей какими-то шалунами, повесами.
Он читал громко
и внятно, но останавливался
вовсе не на запятых
и далеко, кажется, не понимал, что читает; а равно
и слушатели его, если
и понимали, то совершенно не то, что там говорилось, а каждый — как ближе подходило к его собственным чувствам; крестились все двуперстным крестом; на клиросах по временам пели: «Богородицу», «Отче наш», «Помилуй мя боже!».
— Погодите маненько, ваше высокородие, — остановил его голова, — народ сильно оченно тронулся от этого!.. Бунтуют!.. «Это, говорят, все божеское наказание на нас, что слушаемся мы!» — не хотят теперь
и моленной
вовсе ломать!
— Интересно мне знать, — заговорил он однажды, ходя взад
и вперед по комнате
и как бы
вовсе не желая ничего этим сказать, — говорила ли ты когда-нибудь
и что-нибудь с этим господином о любви?
Адъютант был преданнейшее существо губернатору, —
и хоть тот
вовсе не посвящал его ни в какие тайны свои, он, однако, по какому-то чутью угадывал, к кому начальник губернии расположен был
и к кому — нет. Когда, на этот раз, Вихров вошел в приемную, адъютант сейчас же по его физиономии прочел, что начальник губернии не был к нему расположен, а потому он
и не спешил об нем докладывать.
«Неужели же никогда этот господин не обличится, — думал он, —
и общество не поймет, что он
вовсе не высоко-даровитая личность, а только нахал
и человек энергический?» Воздавай оно все эти почести Марьеновскому, Вихров, кроме удовольствия, ничего бы не чувствовал; но тут ему было завидно
и досадно.