Неточные совпадения
—
А что,
если я все рушу, все переломаю, чтобы сделать вас счастливою? — проговорил он каким-то глухим голосом.
—
А ты знаешь, — подхватил князь, все ближе и ближе пододвигаясь к Елене, —
что если бы ты сегодня не приехала сюда, так я убил бы себя.
—
А что,
если ты… — заговорила она, кидая на князя взгляд, — не будешь меня любить так, как я хочу, чтоб меня любили?
—
А если говорят напротив, так так, значит, и есть! — перебил ее резко князь. — И
чем нам, — прибавил он с усмешкою, — предаваться бесполезным словопрениям, не лучше ли теперь же ехать в Останкино и нанять там дачи?
— Но терпеть можно,
если остается еще надежда,
что человек опомнится когда-нибудь и возвратится к своему долгу,
а тут я ничего этого не вижу? — полуспросила княгиня.
—
А что,
если я сама кого полюблю, как тебе это покажется? — присовокупила княгиня уже внушительным тоном: она, кажется, думала сильно напугать этим мужа.
— Я тут ничего не говорю о князе и объясняю только различие между своими словами и чужими, — отвечал Миклаков,
а сам с собой в это время думал: «Женщине
если только намекнуть,
что какой-нибудь мужчина не умен, так она через неделю убедит себя,
что он дурак набитейший». — Ну,
а как вы думаете насчет честности князя? — продолжал он допрашивать княгиню.
— Да!.. Да!.. — повторил Адольф Иваныч с важностью. — И он тоже совершенно со мной согласен,
что в России нужней всего просвещение. Русский работник, например, мужик русский — он не глуп, нет!.. Он не просвещен!.. Он только думает,
что если праздник, так он непременно должен быть пьян,
а будь он просвещен, он знал бы,
что праздник не для того,
а чтобы человек отдохнул, — согласны вы с этим?
—
А если я не застану вас в какой-нибудь день дома,
что тогда с вами сделать? — сказал Николя, тоже, в свою очередь, желая сострить.
—
А потому,
что если бы вы имели его достаточное количество, так и не возбудили бы даже вопроса: крестить ли вам вашего сына или нет,
а прямо бы окрестили его в религии той страны, в которой предназначено ему жить и действовать, и пусть он сам меняет ее после,
если ему этого пожелается, — вот бы
что сказал вам здравый смысл и
что было бы гораздо умнее и даже либеральнее.
Он имел своим правилом,
что если кто поп, тот и будь поп, будь набожен,
а если кто офицер, то будь храбр и не рассуждай, но
если выскочил умственно и нравственно из своего положения, так выходи вон и ищи себе другой деятельности.
Отец Иоанн в натуре своей, между прочим, имел два свойства: во-первых, он всему печатному почти безусловно верил, —
если которого сочинителя хвалили, тот и по его мнению был хорош,
а которого бранили, тот худ; во-вторых, несмотря на свой кроткий вид, он был человек весьма ехидный и любил каждого уязвить,
чем только мог.
— Благодарю вас за утешение, хоть и не могу вполне оным успокоиться,
а прошу вас об одном,
что если будет какой-либо донос, засвидетельствовать в мою пользу, — отвечал отец Иоанн.
— Ах, боже мой, боже мой, — произнесла на это, как бы больше сама с собой, г-жа Петицкая. —
Если бы вы действительно любили меня пламенно, — обратилась она к Николя, — так не стали бы спрашивать,
чему я смеюсь,
а сами бы поняли это.
От г-жи Петицкой Елпидифор Мартыныч прямо отправился к княгине с тем, чтобы донести ей о том,
что исполнил ее приказание,
а потом,
если выпадет к тому удобный разговор, то и рассказать ей о том,
что успел он наблюсти у г-жи Петицкой.
—
А что, как ты думаешь,
если бы я все твои выходки по случаю супруги встречала равнодушно, как это для тебя — лучше или хуже бы было? — спросила она.
— Шуму этого и огласки, — начал князь, видимо, вышедший из себя, — ни я, ни Елена нисколько не боимся, и я этой старой негодяйке никогда не дам тридцати тысяч;
а если она вздумает меня запугивать, так я велю у ней отнять и то,
что ей дают.
— В общем,
если хотите, мало ж!.. Так
что самый съезд членов лиги мира […съезд членов лиги мира. — Лига мира и свободы, ставившая своей целью пропаганду идей политической свободы и пацифизма, была основана в 1867 году. В работе лиги принимали участие М.
А.Бакунин, Жюль Валлес, И.Беккер и другие видные представители социалистического движения. В ноябре 1867 года сотрудничать в органе лиги был приглашен Карл Маркс.] в Женеве вышел какой-то странный… — проговорил он.
—
А потому,
если что коснется до патриотизма, то не ударьте себя в грязь лицом и выскажите все,
что у вас на душе, — продолжал князь.
— Да, чувственно, это может быть, но я хотела и надеялась,
что он меня будет любить иначе,
а уж
если необходимо продавать себя этим негодяям-мужчинам, так можно найти повыгодней и потороватей князя…
Жуквич посидел еще некоторое время, и
если б Елена повнимательней наблюдала за ним, то заметила бы,
что он был как на иголках; наконец, он поднялся и стал прощаться с Еленой; но деньги все еще не клал в карман,
а держал только их в своей руке и таким образом пошел; но, выйдя в сени, немедля всю пачку засунул в свой совершенно пустой бумажник; потом этот бумажник положил в боковой карман своего сюртука,
а самый сюртук наглухо застегнул и, ехав домой, беспрестанно ощупывал тот бок сюртука, где лежал бумажник.
Елена очень хорошо понимала,
что при той цели жизни, которую она в настоящее время избрала для себя, и при том идеале, к которому положила стремиться, ей не было никакой возможности опять сблизиться с князем, потому
что,
если б он даже не стал мешать ей действовать, то все-таки один его сомневающийся и несколько подсмеивающийся вид стал бы отравлять все ее планы и надежды,
а вместе с тем Елена ясно видела,
что она воспламенила к себе страстью два новые сердца: сердце m-r Николя, над
чем она, разумеется, смеялась в душе, и сердце m-r Жуквича, который день ото дня начинал ей показывать все более и более преданности и почти какого-то благоговения.
Князю в первый еще раз пришла эта мысль: «
А что,
если я в самом деле запугал ее и она наклеветала на себя? О, я мерзавец, негодяй!» — думал он про себя.
—
А если не выхлопочете, так, право, отдую, ей-богу! — присовокупил тот по обыкновенной своей методе, и Феодосий Иваныч в самом деле, должно быть, побаивался подобных угроз, потому
что на другой же день, при докладе бумаг своему начальнику, он сказал ему...
— Ну, так я знаю! — подхватила Петицкая, твердо будучи уверена,
что если бы даже барон и не очень нравился княгине, то все-таки она пойдет за него, потому
что это очень выгодная для нее партия,
а потому дальнейшее с ней объяснение она считала совершенно излишним и при первой встрече с бароном прямо сказала тому, чтоб он не робел и ехал просить руки княгини.
— В некотором самодовольстве и спокойствии!.. Стоять вечно в борьбе и в водовороте — вовсе не наслаждение: бейся, пожалуй, сколько хочешь, с этим дурацким напором волн, — их не пересилишь;
а они тебя наверняка или совсем под воду кувыркнут,
а если и выкинут на какой-нибудь голый утесец, так с такой разбитой ладьей,
что далее идти силы нет, как и случилось это, например, со мной, да, кажется, и с вами.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только,
что близко;
а вы вообразите себе,
что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня,
если б мог прижать вас в свои объятия.
Аммос Федорович.
А черт его знает,
что оно значит! Еще хорошо,
если только мошенник,
а может быть, и того еще хуже.
Городничий (с неудовольствием).
А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что?
а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да
если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы, люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берет такую.
А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.
Купцы. Ей-ей!
А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом целый полк на постой.
А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом,
а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»