Слишком поздно для «прости»

Ольга Емельянова, 2023

Это потом двадцатые назовут "ревущими", а Нью-Йорк обрастёт городскими легендами о гангстерских перестрелках и роковых красавицах из джаза. Но для тех, кто начинает утро в маленькой Италии под хриплый шорох радиолы, 5 июня 1921 года – всего лишь дата на календаре, синоним "сегодня". И неизвестно ещё, кому из них предстоит сорвать банк, а кому – схватить дозу свинца. Комбинацию карт знает только раздающий.

10:56

Утро выдалось солнечным и неожиданно ветряным: редкие деревца у здания OCME буквально клонило к земле, засыпая и без того покрытую бумажным мусором дорогу зелёной листвой.

Автомобиль Томаса Фишера появился на небольшом перекрёстке за десять минут до назначенного времени. Это был роскошный семиместный Pierce Arrow с глянцевыми изумрудными боками и блеском начищенных до отвращения фар — зависть любого мальчишки в возрасте старше двадцати лет.

Припарковавшись недалеко от входа в Управление, мистер Фишер взглянул на карманные часы, кивнул своим мыслям и решительно спрыгнул с подножки на потрескавшийся асфальт. Выглядел он гораздо лучше, нежели прошлой ночью, когда, заявившись к дежурному в образе полоумного дикаря, вещал об исчезновении своей супруги с таким удушливым воем, словно на сукне стола перед ним лежали не потрепанные бумаги, а расчлененный труп миссис Фишер. То ли неожиданно проникшись отчаяньем душевнобольного, то ли решив спихнуть болезного со своих плеч, дежурный не нашёл ничего лучше, чем вызвать детективов в участок; так что уже через полчаса страдалец получил в своё распоряжение двух слушателей и кружку кофе, мало чем отличающегося от картона и по вкусу, и по составу.

История была такова: месяц назад специалист по финансовым операциям умчался в командировку, а уже через две недели молодая и красивая жена перестала отвечать на его телеграммы. Доведя себя до режима неконтролируемой паники, Фишер ринулся домой, встретил там тишину пустых комнат, и спятил окончательно. Вылепленное из серого пластилина лицо, дрожащие скрюченные пальцы и душные всхлипы — вот и всё, чем был тогда этот щёголь в коричневом костюме, уверенно шествующий к стеклянным дверям Управления.

Двигался Фишер быстро, оглядывался редко, потому и не заметил массивную тень, что, отлепившись от стены, неторопливо следовала за ним. Войдя в прохладный и тёмный вестибюль здания, горе-супруг снова посмотрел на часы, на этот раз с ощутимым раздражением — две минуты двенадцатого.

Детектив Марвин Райт прибыл в управление в 11:07, кивнул ожидающему его джентльмену, прошёл медвежьей походкой к лестнице, и уже начал было спускаться в подвал, как вдруг осознал, что не слышит шагов за спиной. Пришлось оборачиваться и произносить «гм?», заменяя этим несложным заклинанием и приветствие, и приглашение следовать за ним.

Секционная встретила гостей почти приветливо: блеск медицинских инструментов всех сортов и размеров, приятный полумрак и холод, иссушенный лекарственными запахами, жгущий ноздри холод мёртвых сумерек.

Доктор Норрис жать руку мистеру Фишеру благоразумно не стал, но довольно приветливо и учтиво провёл его к столу, где располагалась пока ещё Джейн Доу — для знакомства. Привычный к подобным «свиданиям» Райт занял место по другую сторону простыни.

Процедура опознания была до неприличия проста: доктор с театрально сочувственным видом освобождает от казенной ткани голову жертвы, родственник, всхлипывая, признаёт или не признаёт близкого. В первом случае тихо грустит опознающий, во втором — детектив.

Когда правила игры были озвучены, а мистер Фишер с готовностью воззрился на пальцы доктора, кудесник Норрис медленно снял покрывало с того, что некогда было личиком юной красавицы (теперь от красоты оставалась только половина"фасада").

Томас всхлипнул. В его маленьких чёрных глазах заметались смутные чувства, всё тело, оставаясь неподвижным, словно изнутри наполнилось динамикой: губы неразличимо шептали слова, пальцы ласкали что-то невидимое на уровне бёдер, а мимика… Мимика его горела. Марвин всматривался в игру теней с голодом хищника. Он знал это буйство красок — стыда и ненависти, прощения и восторга, знал, как сейчас начнёт подниматься верхняя губа, обнажая зубы. Но Томас превзошёл самые смелые ожидания.

— А можно… посмотреть её… всю? Там родинка… — на удивленный выдох доктора детектив не отвлёкся: он не сводил тяжелого взгляда с дёргающихся в невротическом припадке губ.

— Вы узнаёте этого человека? — спокойный низкий голос Марвина чеканил медь закона. Фишер торопливо запричитал,"Не… Не знаю… Всё так… Изменилось…"и в шёпоте его, наконец, вскрылись ласковые признания, постанывания, нежность.

— Откройте торс, доктор, — ошеломленный Норрис и не думал повиноваться, он колдовал где-то у стены, по ту сторону света: зазвенели какие-то склянки, воздух вспыхнул резким лекарственным ароматом.

— Вам стоит выпить это… — кажется, Фишер неловко отказывался от предложенной доком микстуры, потом глотал поднесённый бутылёк залпом, потом снова кивал и продолжал мять пальцами воздух.

— Мистер Райт, я не уверен… — попытки доктора протестовать ударились о многотонный взгляд детектива. Фишер замер. Тишина зазвенела электричеством операционной лампы. Простыня сошла к линии пояса, обнажая прошитую синюю плоть, далёкую от образа женского тела. Марвин, не мигая, прижигал взглядом лицо напротив. Оставалось только найти телефон.