Блуждание. Сага «Исповедь». Книга шестая

Натали Бизанс

«Уникальная книга, где история переплетается с мистикой, а чувства любящих героев, как вулканы, завораживают своей огненной мощью и красотой. Роман удивительно живой, наполнен благородством, страданиями и бесконечной, романтической любовью.Он скрашивал мои вечера, увлекая судьбами героев, зачаровывая Душу необыкновенным сюжетом, магией и волшебством, а также глубокой философией познания мира, Души, отношений и бесконечной любви к Богу и всему сущему на Земле». Анна Серпокрылова

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 2

Портниха принесла целую гору своих лучших нарядов, несколько моделей подошли и, по-быстрому подогнав их под изящную Жюзьен, она не скрывала своего восхищения, впрочем как и Бернард, который уже с утра приодел себя и Дариена в мужском магазине.

— У Вас есть что-то более традиционное для этих мест и совсем простое? — Жюзьен смотрела на себя в зеркале и понимала, что наряд этот не для её сельской жизни.

— Вам не нравятся Парижские модели?

— Просто моя жена мечтает развлечься, нарядившись бретонской селянкой, этакий каприз, уж очень ей понравились ваши окрестные просторы, обычаи и простой народ. Вот взять к примеру традиционные ночные праздники… — Бернард улыбался, но его глаза оставались печальными. «Моя жена», — что может быть слаще для слуха?!.

— Конечно, я поищу, что могу предложить вам в традиционном стиле.

— Будьте так добры!

Когда она ушла, Жюзьен поблагодарила щедрого епископа, не давшего возвратить ни один понравившийся ей наряд, к каждому были подобраны туфли, шляпки и аксессуары.

— Вы же понимаете, я не могу вернуться домой в таком виде.

— Я всё понимаю, Жюзьен, не стоит извиняться. Хочу, чтобы ты и Дариен ни в чём не нуждались и, если бы мог, отдал бы вам всё, что имею.

Образовалась неловкая пауза, она не знала, что ответить, чтобы не причинить ему боль.

— Ваша щедрость безгранична!.. Спасибо! Моей благодарности нет границ.

Бернард взял её ладонь и прижал к своему гладко выбритому, после посещения цирюльника, лицу.

— Я делаю это не ради благодарности, а от чистого сердца, Жюзьен. И если бы ты почла только возможным…

Она опустила глаза.

— Не мучайте себя, Бернард!

— Ты могла бы сделать меня бесконечно счастливым!

— Нет. Не могу. Я замужем, и Вы не принадлежите себе, но Церкви.

— Просто знай, что ради вас я способен отказаться от всего. Скажи только слово…

— Вас ждёт светлое будущее и мне нет в нём места.

— Ну, почему, почему даже на мгновение ты не можешь представить, что я бы дал вам совсем другую жизнь?!

— Жизнь одна. И каждый из нас уже сделал свой выбор.

— Какая мука! Какая изысканная адская пытка видеть тебя и не сметь даже надеяться…

Он притянул её к себе ближе и, обняв, замер. Бернард понимал, что одно лишнее движение, и он навсегда потеряет Жюзьен; она не вырывалась и не противилась, но кремень её характера было не сломить.

Дариен обследовав всё помещение, теперь тихо рассматривал в уголочке дорогие игрушки, которых у него никогда не было и не будет (хозяин отеля позаботился, чтобы у его обеспеченных постояльцев было всё, чего душа пожелает). Иногда он смотрел на маму своими тёмно-карими отцовскими глазами совсем как-то не по-детски, будто всё понимает. Словно в мальчике, кроме него самого, есть ещё кто-то гораздо более взрослый и внимательный.

У Бернарда от этого взгляда, мурашки пробегали по телу.

— Обещай хотя бы подумать, Жюзьен…

— О том, чтобы сломать Вашу жизнь? Здесь не о чем думать, Бернард. Вы очень дороги мне, и будет лучше для нас оставить всё, как есть. Каждому — своё место в это мире, — она выскользнула из его рук, и ему показалось, что от него оторвали часть души. — Помогите мне только найти моих братьев, ради Бога!..

— Я обещал и сделаю это. Мы можем отправиться в приют немедля.

Солнце светило ярче обычного, или так почему-то им казалось. Автомобиль Бернарда, вымытый и начищенный до блеска, ожидал у гостиницы своего владельца.

— Давай-те пройдёмся! Насколько я помню, здесь не очень далеко.

— Как пожелает моя госпожа! — Бернард предложил ей свою руку. Дариен бежал рядом с ними, теперь ему не нужно было хвататься за маму и прощупывать каждый шаг. Эта появившаяся свобода передвижения наполняла ребёнка восторгом и фонтанирующей радостью. Волшебные перемены!

Бернард ловил каждое мгновение, в перевёрнутых песочных часах времени ускользавшее в прошлое, оставляя всё меньше и меньше возможности быть рядом с любимой женщиной.

Она не умела ходить, как благородная дама, но от природы имела грацию и лёгкость походки. Отсутствие манерности только привлекало сердце светского льва, привыкшего к повышенному вниманию женщин, но всегда столь горделиво носящего свою сутану, что не могло быть и речи о чём-то крамольном. Теперь всё изменилось. Не было сутаны и не было уже того прежнего монсеньора, как не было и гордыни, которая уступила место настоящему искреннему чувству. Всецело поглощённый любовью, он потерял равновесие, всегда присущее его натуре, потерял расчётливость и амбиции, на которых всегда зиждились его поступки, слова и действия.

— Мама, посмотри! — Дариен увидел вдали канал, у берегов которого качались белоснежные катера и парусные лодки. — Как красиво! Давайте, подойдём поближе!

— Конечно, дорогой, мы как раз туда и направляемся!

Под грандиозным виадуком гулял морской ветер, огненные локоны Жюзьен затрепетали, как крылья птицы, и она придержала изящную шляпку. — Поймав себя на мысли, что создана именно для такой утончённо-элегантной жизни, а не для того, чтобы ухаживать за скотиной и выгребать в деревне навоз…

Всё труднее и страшнее ей было представить своё возвращение к прежнему существованию, и, если бы не Реми, она бы отдала себя всецело этому человеку, ни на миг не сомневаясь. Возможно, так и нужно было поступить, но она обещала вернуться и не могла просто так уйти.

«Одного боюсь, аж сердце ноет, — сказал когда-то Реми, — что ты уйдёшь так же внезапно, как появилась, а я жить без тебя не смогу.»

«Не бойся, обещаю, что не уйду, не попрощавшись!» — ответила тогда она.

Проститься или?.. Что принесла она в эту семью своим появлением? Сколько бед натворила… Нет, не достойна она лучшей жизни и погубит не только Реми, но и Бернарда, если останется с ним. Благополучие епископа рухнет, как только она войдёт в его жизнь.

— А мы поплывём на кораблике? — не унимается Дариен, впечатлённый белоснежными судами, томно покачивающимися у пристани.

— Поплывём, если только твоя мама захочет, — Бернард опалил Жюзьен страстным взглядом, он ни о чём больше и думать не мог, готовый исполнить любую её прихоть тут же.

— Мамочка, ты же хочешь покататься, правда?!

Жюзьен кивнула в ответ, ничего не сказав. Эта сказка скоро закончится, и начнётся совсем другая жизнь, беспросветная, безнадёжная, однообразная и трудная, какою была всегда… Кем вырастит её Дариен? Как отец — разнорабочим-крестьянином, тяжким трудом зарабатывающим на хлеб насущный. Разве такого будущего она желает сыну?

— Тебе холодно? — Бернард обхватил ладонями её за плечи.

Жюзьен на самом деле знобило, но не от холода, а от того, какое тяжёлое решение ей приходится принимать.

«Кого следующего принесёшь в жертву?» — спросила беспощадная совесть.

Если бы можно было вовсе не жертвовать никем! Но всё в этом мире имеет свою цену. И когда мы делаем выбор — мы должны понимать, чем расплатимся за него.