Блуждание. Сага «Исповедь». Книга шестая

Натали Бизанс

«Уникальная книга, где история переплетается с мистикой, а чувства любящих героев, как вулканы, завораживают своей огненной мощью и красотой. Роман удивительно живой, наполнен благородством, страданиями и бесконечной, романтической любовью.Он скрашивал мои вечера, увлекая судьбами героев, зачаровывая Душу необыкновенным сюжетом, магией и волшебством, а также глубокой философией познания мира, Души, отношений и бесконечной любви к Богу и всему сущему на Земле». Анна Серпокрылова

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 3

В приюте их встретила совсем уже пожилая директриса, она узнала епископа.

— Ваше святейшество, каким чудом Вы в наших краях? — Сюзан буквально раскланялась перед ним.

— Правда, что чудом, — Бернард бросил многозначительный взгляд на Жюзьен, который она хорошо поняла и смущённо опустила глаза.

— Дело в том, что мадам Калян разыскивает своих родственников, и я решил ей в этом помочь.

— Не припомню такой фамилии.

— В девичестве у меня была другая фамилия, Кергуат. — Жюзьен подняла на Сюзан свой пронзительный взгляд.

— О! Позвольте, я узнаю эти глаза! — директриса поправила очки на носу. — Только один ребёнок смотрел на меня с такой строптивостью… Жюзьен?! — её брови поползли кверху. — Мы уже ни чаяли тебя увидеть! Куда же ты пропала, девочка, и где была все эти годы?

— Я попала в хорошую семью.

— Вижу, ты так прекрасно выглядишь!

«Знала бы она… — вздохнула про себя Жюзьен, — как обычно я выгляжу…»

— Спасибо! — благодарный взгляд на Бернарда. — Я ищу Конега и Бастиана — моих братьев.

— Конечно, я понимаю, — Сюзан вновь поправила очки на носу, — я не видела мальчиков уже много лет.

— Как?.. — она не успела договорить, горло сжал болезненный спазм.

— Их усыновили.

— Обоих?

— Да, вскоре после Вашего побега. Если бы Вы не сбежали тогда, дитя, то росли бы вместе с братьями. Как она убивалась тогда, что не смогла Вас найти! Винила себя в том, что вовремя не утешила Вас.

— Да, кто же? Кто она?!

— Мирабель Прижан.

От этого имени у всех изменилось выражение лица.

— Да, да, та самая. Видимо, таким образом пыталась искупить свою вину перед обществом и светлой памятью отца Эдуарда.

— Вам известно, где она живёт теперь?

— Где живёт не знаю, но однажды я видела её в госпитале, когда заболел один из наших воспитанников. Она работала там санитаркой. — Сюзан опять кивнула головой, — представляете, делала самую грязную работу! Если бы кто-то мне сказал, я бы сама не поверила: дама из аристократической семьи и ночные горшки… — последние слова она по-стариковски бормотала уже себе под нос, словно позабыв о присутствующих. — Ах какого мужчину совратила! Боже, какой это был священник…

Бернард молчал, молчала и Жюзьен. Все они вспомнили его, каждый по-своему. Эдуард Боссе умел преображать сердца и делал людей другими.

— Простите старушку, я даже не предложила вам чаю!

— Нет, нет, не стоит беспокоиться, мы уже уходим, — Бернард встал, грациозно взяв со стола свою шляпу и перчатки, подал Жюзьен руку.

— Судьба приюта решена, монсеньор. Нас закрывают. Да-да, детишек переведут в другое место.

— Это ужасно.

— Возмутительно! Здесь был их дом, наш общий дом! Сестры плачут, уже который день…

— Увы, ни я, ни Вы не в силах что-либо изменить. Этот бой проигран, сестра Сюзан, правительство забирает у Церкви право заботиться о детях. А ведь сколько школ и приютов мы содержали!..*

Когда посетители ушли, директриса посмотрела им вслед и снова покачала головой.

— И этот туда же!.. Всегда знала, что эта девчонка до добра не доведёт.

Во дворе Дариен играл с мальчиками. Жюзьен посмотрела на ненавистный забор, что отделял её в детстве от братьев. Сколько раз она мечтала разрушить его! Даже не подозревая, что есть гораздо более неприступные в жизни преграды.

«Надо же, я могла расти в ЕЁ доме, и никогда не встретить Катарин. Не попала бы в семью Калян, и не вышла замуж за Реми, но тогда и Дариена б не было… Судьба сложилась бы иначе, и я жила б со своими родными братьями. Теперь я даже почти не помню их лиц! Но эта женщина!.. Сама мысль о ней мне неприятна.»

«Ты должна быть благодарна Мирабель хотя бы за то, что она вырастила твоих братьев!» — голос отца Эдуарда застал её врасплох. Жюзьен вздрогнула.

«Почему ты не говорил мне об этом?!»

«Ведь я лишь голос в твоей голове…»

— С тобою всё хорошо? — заботливый Бернард был готов сдувать с неё пылинки и почитать это за высшую награду.

Жюзьен не ответила ему, погрузившись в свои мысли.

«Ты знал и молчал! Не поверю, что ты не навещаешь свою возлюбленную!» — последнее слово прозвучало с обидой и ревностью.

«Полюби её за то, что я люблю!» — таков был ответ.

Как можно спорить с призраком?! Легче сойти с ума. И Жюзьен оставила эту затею, позвала сына, и они втроём отправились в городской госпиталь разыскивать Мирабель Прижан.

Это не составило особого труда. Сестра Милосердия проводила пришедших в небольшой кабинет.

— Сейчас найду её и отправлю к Вам.

Мужчина и его яркая спутница выглядели очень впечатляюще, как супружеская пара с большой разницей в возрасте, но обретшая друг друга по любви. «У них такой славный малыш!» — подумала девушка и улыбнулась. Бернард по-прежнему был красив и подтянут, а Жюзьен, как благоухающая роза, придавала ему особенный блеск, и не заметить этого было невозможно.

Появившаяся вскоре женщина поразила обоих. Мирабель постарела. Виски побелели, под измученными глазами легли глубокие тени, ссутулившиеся плечи и потухший взгляд…

— Бернард Жозеф Дюбуа?! — глаза ожили, всё те же благородные черты, всё то же прирождённое достоинство.

— Моя дорогая, Мирабель! — епископ взял её руку и с трепетом поцеловал. — Сколько лет прошло!

— Одиннадцать, — не задумываясь, ответила она, и только после этого перевела взгляд на спутницу монсеньора.

Ещё большее потрясение отразилось в её глазах.

— Этого не может быть! Девочка, ты жива! Мы искали тебя! Мальчики уже отчаялись ждать! Слава Богу! Слава Богу!.. — Мирабель бросилась к ней навстречу и крепко обняла.

Странные чувства наполнили сердце Жюзьен. Она ненавидела эту женщину всем своим существом, считая виновной в смерти обожаемого отца Эдуарда, а если и нет, то уж точно виновной в позоре, что лег на его священное имя. В тех злобных шептаниях у его гроба, заставивших её бежать куда угодно, лишь бы их не слышать. Теперь она должна её полюбить, быть благодарной, что эта женщина усыновила её братьев и вырастила, как своих родных детей?! Жюзьен закипала, как чайник, поставленный на пылающие угли, с большим усилием выдавив из себя вежливую улыбку.

— Куда же ты пропала?! — не унималась сердобольная вдова Прижан.

Жюзьен молчала.

— Ну, не хочешь, не отвечай. Потом расскажешь. Как же мальчики обрадуются, Бог мой! Бернард, Вы всегда приносите радость! Спасибо Вам за помощь, если бы не Вы, мне бы не под силу было поднять трёх сыновей.

Последнее слово больно царапнуло слух Жюзьен.

— Я и не знал, что Вы кого-то усыновили, Мирабель. Эдуард перед смертью написал мне письмо с просьбой позаботиться о Вас, он рассказал о Ваших финансовых трудностях, и это самое малое, что я мог сделать для него.

— Вы буквально нас спасли! Спасибо!

Жюзьен совсем растерялась. Все прошедшие годы епископ перечислял этой женщине деньги, даже не подозревая, что помогает этим и её братьям! Слёзы выступили у всех на глазах.

— Я сейчас на смене, но к ужину освобожусь. Приходите к нам!

— Вы живёте всё там же?!

— Ну, конечно! Я бы не продала этот дом ни за что, в нём живут мои воспоминания…

* В конце 1902 г. министерство внесло в палату депутатов проект закона о преподавании, отменявший закон Фаллу. Право открытия учебных заведений предоставлялось только лицам с высшим светским образованием (по закону Фаллу достаточно было среднего, всё равно — светского или духовного); контроль над преподаванием предоставлялся светским властям, которые получали право закрывать учебные заведения. От лиц, открывающих учебное заведение, требовалось заявление, что они не принадлежат к неразрешённым конгрегациям. В силу нового закона подлежало закрытию до 10000 школ, содержимых духовенством, с общим числом учащихся: мальчиков — 350000 и девочек — 580000. Для восполнения создаваемого таким образом пробела правительство должно было озаботиться о немедленном открытии 1921 совсем новых школ и о расширении нескольких тысяч старых. Это возложило на плательщиков налогов бремя в 50 млн франк. единовременно и свыше 9 млн ежегодно, тогда как ранее соответствующие расходы падали на церковь и монастыри. В июле 1904 г. закон о преподавании прошёл через обе палаты и вступил в силу; закон Фаллу окончательно пал. В январе 1905 г. правительство провело через палаты запрещение преподавать Закон Божий на бретонском языке. На отмену конкордата правительство, однако, не решалось, находя, что религиозное сознание народа не стоит ещё на надлежащей высоте. В сентябре 1903 г. открытие в Трегье памятника Ренану дало повод к клерикальным манифестациям: войска принуждены были отогнать от места торжества значительную толпу народа. В апреле 1904 г. из судов были удалены распятия и другие религиозные эмблемы. (Материал из Википедии)