Экстаз

Экста́з (от др.-греч. ἔκστασις — «смещение, перемещение; исступление, восхищение; отход в сторону; восторг», от ἐκ — «из, от, с» и ἵστημι — «стоять») — повышенное настроение с переживанием высшей степени восторга, воодушевления, ликования, необыкновенного захватывающего счастья, с отрешённостью от реальности.

Термин зафиксирован ещё в античной литературе: Аристотель, Плутарх, Плотин. В древнегреческой философии экстаз — это выход человека за пределы вещественно-психической данности (термин заимствован из области религиозных мистерий).

Термин использовался также в греческом переводе Танаха Септуагинте: Второзаконие, Псалтирь, Книга пророка Даниила, Книга пророка Аввакума, Книга пророка Захарии, — а также в книгах Нового Завета: Евангелие от Марка, Деяния святых апостолов, — для обозначения особого состояния сознания, в котором теряются границы между внешним и внутренним. Это состояние сопровождается чувством восторженности.

В психиатрии экстаз — исступлённо-восторженное эмоциональное состояние, сопровождающееся аффективным сужением сознания, ощущением растворения своего эго в объекте восторженного отношения (то есть, утратой способности осознавать собственную идентичность), значительным ограничением контактов с реальностью и двигательной заторможённостью (в некоторых случаях возбуждением).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Познание Божества для человека, так же как и для чинов ангельских и для всякой твари, возможно лишь путем снисхождения Божества и ответного восхождения твари, только через сопричастие (τα?ς μετο?α?ς μ?νον), «само же Оно, насколько Оно есть в себе, по своему собственному началу и свойству выше ума, сущности и знания» (de d. п., II, 4, с. 641). Хотя св. Троица «сама находится во всем, но не все в ней (και γαρ αυτ? μεν απασι πάρεστιν, ου πάντα δε αυτ? πάρεστι)» (de d. п., III, 2, с. 680). «Когда мы ее призываем священною молитвою и нескверным умом, готовым к единению с божеством, тогда и мы в ней присутствуем, ибо она не находится в пространстве, чтобы быть вдали от чего-либо или переходить от одного к другому» (ib.). Дионисий говорит о любовном или эротическом влечении к Богу и красоте (сознательно отождествляя αγάπη и ?ρως): «божественный эрос блага, благой, существует через благо. Сам эрос сущего, благотворящий, прегосподствует в благе преизбыточно» (de d. п., IV, 7, с. 704). «Божественная любовь выражается в экстазе, любящие не принадлежат самим себе, но любимым» («?στί δε καί εκστατικός ό θείος ?ρως, ουκ ??ν τους είναι εαυτ?ν ?ραστάς, αλλά των ερωμ?νων) (de d. п., IV, 13, с. 712). На крыльях эроса, в порыве экстаза совершается богопричастие и богопознание, – удивительно смелая мысль у авторитетного церковного писателя. – Такова основа эротической гносеологии у Дионисия.

Сергей Булгаков, Свет невечерний. Созерцания и умозрения, 1917

95. – Непосредственное восприятие достигает своей совершенной полноты в любви, раздельное или отвлеченное знание – в математике. Любовь и математика, Личность и Число – вот два полюса духовной сферы, экстаз и смерть личности, точка ее кипения и точка замерзания. Между ними лежат все бесчисленные ступени отвлечения, лестница между небом и землею, явленная Иакову во сне{125}. Верю: в божественном разуме слиты «да» и «нет», ибо вижу, что природа одновременно утверждает личность и как единичное, и как звено ее рода. Ангелы в сновидении Иакова ходят по лестнице вверх и вниз, потому что они неспособны обнимать, как Бог, единым взглядом и личное бытие, и орудийную безличность твари, но умеют все же восходить и нисходить разумением. Человек давно покинул верхние ступени; он должен научиться снова восходить от орудийности к любви, которая в живом орудии узнает и радостно приветствует брата.

Михаил Осипович Гершензон, Избранное. Тройственный образ совершенства, 2015

Все это означает, что человек как биологическая ипостась – неизбежно трагическая фигура. Он рождается как плод экстатического действия – эротической любви, но его рождение окрашено природной необходимостью и поэтому лишено онтологической свободы. Человек появляется на свет ипостасным телом, но оно окутано индивидуальностью и смертностью. Тем же эротическим действом, которым человек пытается достичь экстаза, он ввергается в индивидуализм. Само его тело – явление трагическое. Оно может выступать средством общения через рукопожатие, поцелуй, речь, диалог или произведение искусства. И в то же время это маска лицемерия, крепость индивидуализма, знамение окончательного отчуждения – смерти. «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим 7:24). Трагедия биологической ипостаси состоит не в том, что в ней человек не существует как личность, а в том, что он, пытаясь стать личностью за счет нее, обречен на неудачу. Грех и есть такая неудача, и именно грех составляет трагическую прерогативу исключительно человеческой личности.

Митрополит Иоанн Зизиулас, Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви, 1985

От веданты на Востоке и неоплатоников на Западе идет убеждение: прорваться сквозь наслоения разумного, личностного и хотя бы приблизиться к духовному в человеке, частично осознать его можно «только в нерасчлененно-восторженном состоянии, в особого рода наитии и исступлении, в сверхумном экстазе» (83, 88). «Понимание самого себя – это просветление», – писал древнекитайский мыслитель Лао-цзы. Наше сокровенное «Я» может обнаружить себя только в моменты полного очищения субъективного мира от всего земного, навязанного извне, в состоянии глубокого внутреннего кризиса, – находясь «за последней чертой» (Ф. Ницше), в пограничной ситуации (К. Ясперс), в «нулевой точке» (М. Мамардашвили).

Виктор Петров, Разум – на службе у Бога или дьявола? Почему мы веками строим рай, а получаем ад? Психологическое исследование, 2016

Действительно, при каждом значительном распространении дионисовских возбуждений всегда замечается, что дионисовское освобождение от оков личности прежде всего дает о себе знать умалением политических и общественных инстинктов, доходящим до равнодушия и даже до враждебного отношения к ним. Из области оргиазма, – говорит Ницше, – для народа есть только один путь, – путь к индийскому буддизму; чтоб вообще быть выносимым с его влечением в Ничто, буддизм нуждается в этих редких состояниях экстаза с их подъемом над временем, пространством и индивидуальностью. А эти экстатические состояния, в свою очередь, требуют философии, учащей побеждать силою представления неописуемую безотрадность промежуточных состояний.

Викентий Вересаев, Аполлон и Дионис, 1914

Первоначало неоплатонизма, исходное первоединство, Бог недоступен разуму, он «сверхбытиен». Постичь это Единое можно, только встав на путь апофатизма – абсолютной отрицательности, осознания невозможности приписать Единому какие-то конкретные свойства. Постичь это первоединство можно только путем мистического экстаза, исхождения из тела. Единое можно представить в виде источника света, излучения, истечения которого («эманация») и есть путь творения разнообразных сфер бытия, находящихся в строгом соподчинении. Убывание света – нарастание тьмы и хаоса. Творение мира не есть целенаправленный процесс, Единое не похоже на Бога-творца христианства. Вторая нижестоящая ступень – это умопостигаемое бытие, это Ум. Он раздваивается на субъект и предмет. Одна сторона обращена к Единому, другая направлена вниз, на многое. Ум заключает в себе как бы чистую структуру мира многого. Следующая ступень эманации – Мировая Душа. Она также имеет две стороны, одной она обращена к Уму, другой – к чувственному миру, к Природе. Душа относится к идеям как внешним по отношению к ней, она существует во времени, но нематериальна, она является источником изменений. Природа своей высшей стороной выступает как затененная сторона души, низшая же ее сторона рождает материю. Материя – это угасание света, исходящего от Единого, это недостаток добра, тепла. Материя не ведет абсолютно самостоятельное существование, о ней можно говорить только как об абсолютном недостатке света. Душа человека также имеет две стороны, также стремится к свету и может упасть во мрак.

Кириленко Г. Г., Философия, 2009

Самой большой заслугой Ницше была постановка проблемы творчества. Он искал экстаза, и экстаз был связан для него с творчеством. Он был убежден, что человек может творить новые ценности. Истина для него творится, а не открывается. Истина не дана и не воспринимается им пассивно, а создается в жизненном процессе, в борьбе за могущество. Жизнь и есть творческий процесс, в котором создаются все ценности. В моей терминологии можно было бы сказать, что так называемая объективная истина есть иллюзия объективации. И в своей жажде творчества и вере в творчество Ницше был прав. Ведь и с чуждой ему христианской точки зрения истина есть путь и жизнь, а не вещь, не вещная реальность. Человек может творить новые ценности, может творить новую жизнь. Но есть границы человеческого творчества, человек не может творить живых существ, может их лишь рождать. Он не может сотворить даже блохи. И в этом есть глубокий смысл. Существо, сотворенное человеком, не имело бы живого образа, было бы механизмом.

Бердяев Н. А., Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого, -1

Все мы – люди, которым не чуждо все человеческое, и мы не можем одним скачком перейти в состояние измененного сознания, которое не интегрировано в повседневную жизнь. Такой переход повлечет за собой расщепление тела и духа. Мы можем оказаться в состоянии блаженства: в мире вне пространства и времени – в утробе Великой Матери – или же можем стать одержимыми. Одержимость в виде ступора, экстаза или исступленного восторга является бессознательной. Эго не функционирует, и потому сокровища не могут быть возвращены. Говоря иначе, наша точка зрения и жизненная установка остаются неизменными; мы натыкаемся на свой же собственный карающий меч, все еще оставаясь в плену древнего мифа об убийстве дракона. Для истинного перехода необходим достаточно прочный сосуд, чтобы уйти в другую реальность и, вернувшись обратно, привнести в сознание сокровища, с которыми вы там соприкоснулись; только тогда повседневная жизнь обогатится и наполнится смыслом.

Вудман Марион, Опустошенный жених. Женская маскулинность, 1990

«Кредо Исаака понравилось людям именно тем, что оно апеллировало непосредственно к человеку. Холодная и формальная религия Рима, которая ставила между человеком и Богом посредника – священника, не сумела дойти до человеческого сердца или пробудить в нем некий энтузиазм. Почитатель Исиды, распростертый в состоянии экстаза у ног богини, передавал откровения не в слове, а в духовном порыве, от всего сердца и с искренней верой. Мистицизм начался именно в тот день. Исида стала его собственным священнослужителем; Бог перестал быть далеким божеством или неким посредником, назначенным государством для связи с ним, он стал другом-наставником и «вечной красотой и радостью». Каждый человек «владеет Богом, который является отцом всех людей и продолжает делать добро по-своему»…

Спенс Льюис, Таинства Египта. Обряды, традиции, ритуалы, -1

В этом ожидании откровения ощущается тревога, смятение, порождаемое предчувствием того, что эта встреча станет восстановлением утраченной связи. «Во всей истории Китая отражается то, что можно было бы назвать тоской по утраченному раю, то есть желание достичь через экстаз ‘изначального состояния’: состояния первоначального единства / полноты (хуэн-туэн) или состояния, когда было возможно непосредственное общение с богами»[38].

Джуссани Луиджи, У истоков христианского притязания, 2001

Видным представителем иудейского неоплатонизма был Соломон ибн Гебироль (около 1025–1070). Его сочинения «Источник жизни», «Совершенствование качеств души» были переведены на латынь. Неоплатонические представления об иерархии уровней сущего, проистекающего из Единого, возникновение из него множественного философ конкретизирует в аристотелевских категориях материи и формы. Материя есть универсальный носитель возможностей для возникновения любой вещи, обретающей самостоятельное существование только благодаря форме. Процесс познания созданного божественной волей состоит из двух этапов: постижения вещественного, чувственного мира (недостоверного знания) и интуитивно-экстатического восхождения к высшим духовным сущностям. Учение Гебироля повлияло на философию «творческого экстаза» Дж. Бонавентуры, средневекового европейского мистика XIII в.

Кириленко Г. Г., Краткий философский словарь, 2010

Общая сила Наслаждения – это любовь, и особая форма, которую принимает радость любви, это видение красоты. Любящий Бога любит все во вселенной и он объемлет также Всеблаженного и Всепрекрасного. Когда вселенская любовь наполняет его сердце, это решающий знак того, что Божественное овладело им; и когда он получает откровение Всепрекрасного повсюду и может ощущать все время блаженство его объятий, это решающий знак того, что он овладел Божественным. Единство – это кульминация любви, но именно это взаимное обладание дает ей одновременно высочайший взлет и широчайшее распространение ее интенсивности. Это основание единства в экстазе.

Мать, Об истинной красоте. Из работ Шри Ауробиндо и Матери, 2010

ВДОХНОВЕНИЕ – источник и начало творчества; как бы выводит человека из мира естественных связей, поднимает его в запредельные сферы, без чего невозможна «никакая объективная деятельность и никакое объективное познание» (В. С. Соловьев); переживается как экстаз, как действие высших, идеальных сил, открывающих и озаряющих путь к умосозерцательному познанию; сопровождает кульминацию творческого акта, концентрируя в себе весь долгий и сложный путь подготовки к нему (вынашивание замысла, поиска основополагающих идей); для человека-творца выступает символом вечности, знаком, подтверждающим непреходящую социокультурную важность его деятельности.

Беляев И. А., Русская философия, 2006

Знаменитая «триада» неоплатоника Прокла изображает процесс слияния мыслящего индивида с первоединством: первая ступень – любовь к прекрасному («эрос» Платона), подготавливающая экстатическое состояние; вторая ступень – погружение в истину и мудрость, конгениальную божественному знанию (конгениальность – не равенство, но интеллектуальная соразмерность); третья ступень – вера как результат экстаза, приводящая к молчанию и поглощенностью Абсолютом.

Стрелец Ю. Ш., Смысл жизни человека: от истории к вечности, 2009

Целью суфиев является погружение в глубины суфийской мысли и достижение вершин экстаза, для которого следует отказаться от всего внешнего, «умереть» для суеты и ожить внутри себя, уняв все чувства и смятенье духа, открыть для себя в себе внутренний покой. Так происходит соединение с самим собой.[154]

Борзова Е. П., Триадология, 2013

У человека, пережившего эмоциональное потрясение, в котором, благодаря неосознаваемой предварительной подготовке, эмоции слились в религиозное ощущение, радикально перестраиваются основные душевные диспозиции. Пережитое ощущение, которое характеризуют как восторженность, окрашенную торжественным чувством (умиление, благодать, религиозный экстаз и пр.), становится денотатом, представителем (и критерием) иного, альтернативного, безусловно правильного мира, так же как и обещанием счастья – в противовес невыносимой действительности.

Красиков В. И., Озарение трансценденцией, 2014

Как только прекращается беспокойство ума, освобождаешься от мыслей и желаний. В этот момент ты не индивид, но Чистое Сознание, которое внезапно – космическое и сверхкосмическое по природе. Недвижимость ума пробуждает в тебе сознание, исполненное сияния и экстаза. Тогда постигается, что Ты – Истина, Вечное.

Рамдас Папа, О славе Имени Бога. Бхакти-йога, -1

По народному преданию, мудрый демон сопровождает бога Диониса – демон, знающий ничтожество человеческой жизни, ее бесцельность и бессилие. Однажды царь Мидас долго гнался за этим демоном по густым лесам. Когда, наконец, его схватили, царь пожелал узнать от него смысл человеческой жизни. Но демон молчал неподвижно и сурово. Тогда царь пригрозил ему насилием, и демон, среди саркастического смеха, сказал ему: «Несчастный человек, созданье суеты и праха! Зачем заставляешь ты меня говорить о том, что было бы тебе полезнее совсем не знать? Тебе недоступно самое лучшее: не родиться, быть ничем. Но если тебе не дано то, что лучше всего на свете, то тебе было бы все-таки хорошо немедленно умереть». Мысль о Дионисе убивает в человеке интерес к мимолетным земным явлениям. Философская мудрость, которая не может быть нечем иным, как повторением мистической тайны жизни в отвлеченных понятиях, возбуждает в нем безумно-страстную потребность развеять мираж явлений, нарушить законные черты, выйти из оцепенелого круга индивидуальности, чтобы в вакхическом экстазе воздать великую славу могучему, вечному, неразрушимому богу Дионису, богу над всеми богами, трагическому богу мировой и вечной свободы.

Волынский А. Л., Литературные заметки: Аполлон и Дионис, 1886

Часто даже религиозные экстазы ведут за собою больше вреда, нежели пользы. Из них толпа сделала вульгарную процессию, потому важно показать жизненность стоящих на всех ступенях лестницы.

Агни Йога о молитве, 2008

1) происходящее в экстазе (трансе) прямое, т. е. без посредников (жрецов, шаманов, священнослужителей, медиумов) общение или даже единение человека с Богом (Абсолютом);

История мировых религий, -1

В качестве алтаря обычно используется обнаженная женщина в вызывающе-сексуальной позе, держащая в руках черные свечи, изготовленные чаще всего из жира некрещеных младенцев. На ее живот ставится чаша с мочой или кровью проститутки. В числе ритуальных принадлежностей фигурируют черные и красные балахоны с колпаками, обязательно закрывающими лицо (это считается необходимым, поскольку дает возможность сатанисту чувствовать себя максимально «раскрепощенным» в проявлении самых низменных эмоций: жестокости, мстительности, сексуального экстаза и тому подобного), черные и одна белая свечи, колокол, меч, муляж фаллоса, гонг, имитация древних пергаментов, кубок, перевернутый христианский крест, пентаграмма (пятиконечная звезда) – символ бафомета (одно из имен сатаны). Характерная деталь: во всех культовых предметах запрещено использование золота, допускается только серебро. Принимаемых в ряды сатанистов на время церемоний одевают в белые балахоны. Иногда для усиления духовно-психологического воздействия используется музыкальный инструмент австралийского происхождения, издающий громкий низкий гул и вызывающий у людей экзальтированных истерические припадки.

Служители темных сил, 2012