Эгоизм

Эгои́зм (др.-греч. Εγώ, лат. ego — «я») — поведение, целиком определяемое стремлением человека к собственной пользе, выгоде. В настоящее время (начало XXI века) в психологии различают две степени эгоизма. Сильной формой эгоизма считается преследование и отстаивание исключительно собственной выгоды, при этом человек может помогать другому, если это приносит пользу лично ему.

На преступность эгоистической любви к себе, при том, что в человеке нет ничего, чем можно было бы гордиться, указывали Кальвин и Лютер. Подобная точка зрения оказала значительное воздействие на формирование отношения в западной культуре к стремлению к собственному счастью, которое не должно быть главной целью. И. Кант считал нацеленность на собственное благополучие естественным для человеческой природы, следовательно, не имеющим, в отличие от любви к другим, «этической ценности». Тем не менее, по мысли Канта, человек не должен отказываться от личного счастья, так как его благополучие может быть полезным для исполнения общественного долга. По Гоббсу эгоизм есть врождённое свойство индивидуума, которое может ограничить лишь суверен. Гельвеций защищал право индивидуума на личное счастье. В его понимании, если, стремясь к личному счастью, человек причиняет другим вред, то он становится источником зла. Тот же, чьи собственные интересы увязываются с интересом общественным, творит добро. Эта согласованность личного с общественным есть «разумный эгоизм».

Впоследствии Штирнер, ещё позднее Ницше отстаивали право личности на счастье, при этом эгоизм представляли противоположностью любви к другим, альтруизму, считая последнее проявлением слабости. Современными психологами такое противопоставление считается некорректным. В настоящее время допускается, что альтруистический образ действия может быть основан на эгоистических устремлениях, возможно, не осознаваемых человеком.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Согласно этике объективизма, получать пользу от собственных действий должен тот, кто их совершает, иными словами, человек должен действовать в собственных разумных интересах. Но его право на это происходит из его человеческой природы и из применения моральных ценностей в жизни, – таким образом, оно применимо только в контексте рационального, объективно ясного и законного кодекса моральных принципов, который определяет и ограничивает его личный интерес. Эгоизм не означает «делать все, что угодно» и не имеет отношения к созданному этикой альтруизма образу «эгоистичного» дикаря, равно как и к любому человеку, которым управляют иррациональные эмоции, чувства, побуждения, желания и прихоти.

Айн Рэнд, Добродетель эгоизма, 1964

Среди различных проявлений человекомерности социального бытия специфическую роль выполняет нравственный принцип альтруизма, основанный на естественной связанности людей друг с другом посредством симпатии и взаимопомощи. Альтруизм (от лат. alter – другой) – принцип бескорыстного отношения к нуждам, интересам и горестям других людей, коренящийся в духовно-нравственной основе и интересах человеческой личности. Он воплощается в желании и готовности человека оказывать помощь другим людям и выступает антиподом эгоизма. Этот термин был введен в философско-социологический и этический оборот родоначальником социологии Огюстом Контом. Основной принцип альтруизма, в его трактовке, звучит так: «Поступай так, чтобы твой личный интерес служил чужому интересу»[43]. В своей «Системе позитивной политики» он отстаивал теоретическое положение, согласно которому прогресс общества будет в решающей степени определяться тем, насколько среди его членов распространено альтруистическое поведение.

Е. М. Бабосов, Человекомерность социальных систем, 2015

Практика и теоретический контекст употребления понятия духовность подсказывают, что ее социальным ядром является выход отдельного человека за пределы индивидуальной жизни, ориентация на общее благо. Это альтруизм, принцип служения, дара, противостоящие эгоизму, принципу полезности и эквивалентного обмена. «В Нехлюдове, как и во всех людях, было два человека. Один – духовный, ищущий блага себе только такого, которое бы было благо и других людей, и другой – животный человек, ищущий блага только себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всего мира)».[4] Духовность, особенно в своей моральной ипостаси, подчиняет интересы личности интересам общества, судьбу отдельного индивида потребностям сохранения человека как родового существа. Через нее выражается совместность бытия людей, право на существование в этом мире Другого. «Быть – считал М. М. Бахтин – значит общаться. Абсолютная смерть /небытие/ есть неуслышанность, непризнанность, невспомянутость. Быть – значит быть для другого и через него для себя».[5] Принцип служения пронизывает, держит на себе содержательные проявления духовности: любовь, дружбу, верность, патриотизм и т. п. Все они, как следование любым идеалам, предполагают альтруистичность поведения, способность к самопожертвованию. Это «моральная моральность», о которой писал И. Кант, обосновывая ригористическую концепцию нравственности. Когда ее критикуют за утопизм и отрыв от реальной жизни, то забывают, что хотя в ней отражен один аспект существования – в чистом виде данный подход действительно односторонен, – без него прожить нельзя. Человек не может быть только эгоистом, если, конечно, он сохраняет в себе противоречие /«два человека»/, то есть является личностью.

Владимир Кутырёв, Человеческое и иное: борьба миров, 2014

Понятия «я» и «ты» относительны, их можно по желанию переставлять: если А есть «я», то В по отношению к нему будет «ты», будет «другим», но ведь В тоже «я» и для него А есть «ты». Этика смотрит со стороны на А и на В, поэтому для этики не существует относительного различия между «я» и «ты». Для этики и А и В одинаково «я», т. е. человеческая личность, и эти «я» равноценны. «Ты» есть совершенно отрицательное понятие, в «другом» можно найти что-то положительное, только если рассматривать его, как «я». Ходячий альтруизм в его утилитарной версии всегда признает нравственное господство «ты» и суммы всех «ты», объединенных в понятии «не-я», над «я», этим он упраздняет «я», т. е. единственного носителя нравственного начала, и приходит к абсурду. Это значит вместе с водой выплеснуть из ванны ребенка32*, из нравственного рвения уничтожить нравственность. Складывая целый ряд ограничений и отрицаний «я», совершаемых во имя «других», нельзя в сумме получить утверждения и развития всех «я». Мы упремся в морально пустое место, в какое-то всеобщее обезличение и погашение духа, так как только развитое «я» есть носитель духовного начала. Особенно подчеркиваю, что в этике мы должны признать не только примат «я» (личности, духовной индивидуальности), но даже должны признать это «я» единственным элементом этики. Тогда старый вопрос об отношении между «эгоизмом» и «альтруизмом» получает новое освещение.

Коллектив авторов, Манифесты русского идеализма, 2009

Общество, по Т. Гоббсу, – это подобие гигантского механизма, а человек – элементарная его часть. По своей природе человек является эгоистом, живущим исключительно инстинктом самосохранения. А поскольку Т. Гоббс считает образцом последовательного и доказательного логического мышления геометрию Эвклида (III в. до н. э.), он ставит перед собой задачу дедуцировать содержание социальной науки из исходного эгоизма человека и подобных аксиом. Отказываясь от идеи Божественного происхождения государства, Т. Гоббс доказывал, что государство имеет естественное, чисто земное происхождение, так как создано самими людьми. Суть его учения такова: в естественном (дообщественном) состоянии царит беспредельный эгоизм, но люди равны по своей природе, и именно это равенство порождает непрерывные конфликты. Конфликт воль и стремлений существует как «война всех против всех», поэтому только деспотизм является условием гражданского благоденствия.

Ч. С. Кирвель, Социальная философия, 2013

Сущность человека, по Канту, состоит в его разумности. Разумное существо – это и есть гражданин мира, ибо разум не зависит от цвета кожи и национальности. Более того, он способствует преодолению биологической агрессивности и эгоизма. Качества человека, воспитанные в рамках локальных сообществ, – то есть принадлежность к этносу, группе или сословию, – считаются источником злобы, конкуренции и войн. Наоборот, разум делает человека космополитическим существом, преодолевающим стресс чужого. На самом деле, как бы мы ни метались между привязанностью к крови и почве, с одной стороны, и принадлежностью к универсальной культуре – с другой, мы приходим к тяжелым проблемам. Любовь к Родине и ответственность перед предками оборачиваются шовинизмом, а космополитизм – абсолютизацией европейской или иной культуры, которая требует во имя своего утверждения уничтожения чужой культуры. Стало быть, надо менять оба понятия человека, как родового, так и всемирно-разумного существа.

Марков Б. В., Политическая антропология. Учебник для вузов, 2017

В целом, обобщая изменение в подходе к человеку и его деятельности, которое совершилось (вернее, начало совершаться) в XVI–XVII вв., можно сказать, что рационализм, эгоизм и утилитаризм сопровождали процесс отделения экономической сферы деятельности от политической и религиозной сфер. Этот процесс привел в XVIII в. к возникновению особой науки (как системы специальных знаний) – политической экономии. Данная наука восприняла определенную сложившуюся модель человека как некоторый готовый результат философской мысли. Можно вспомнить, что А. Смит в «Теории нравственных чувств» и в «Богатстве народов» не повторяет своих мыслей. Переходя к исследованию собственно экономики, А. Смит сразу же исходит из постулата об эгоизме человеческой натуры, тогда как в «Теории нравственных чувств» он старался подробно рассмотреть симпатии, объединяющие людей в обществе. Видимо, экономика сама по себе способна объединить людей только на основе эгоизма. А. Смит одним из первых выделил специфические черты, которые характеризуют поведение людей именно в экономике.

Чаплыгина И. Г., Экономическое мышление: философские предпосылки. Учебное пособие, 2005

Вторая окарикатуренная версия капитализма заключается в том, что сторонники классического либерализма и свободного рынка потворствуют эгоизму; более того, на нем якобы основаны все их концепции. Тон антикапиталистической риторике во многом задал Томас Карлейль в своей работе «Прошлое и настоящее», опубликованной в 1843 году. Его версия о том, что капитализм основан исключительно на «денежных отношениях», тиражируется и сегодня. К примеру, профессор Рэймонд Плант утверждает, что в рамках «индивидуалистского консерватизма», как он выражается, «главное – это результат усилий человека и готовности других людей за это платить. Это единственный критерий ценности в свободном обществе»[41]. Рынок, продолжает он, «следует ставить на место», потому что он поощряет «эгоизм, а не альтруизм и холодный расчет, а не доверие»[42].

Грин Дэвид, Возвращение в гражданское общество. Социальное обеспечение без участия государства, 1993

Все перечисленные положения ошибочны. Цель этой книги – развеять иллюзии. Основываясь на теории и примерах из жизни, мы попытаемся доказать полную несостоятельность альтруизма. Мы разоблачим всех его поборников, начиная от либералов с их призывами к самопожертвованию ради «обездоленных» и кончая консерваторами, стоящими на страже сложившихся в обществе традиций. Ведь ни у тех, ни у других нет достаточно веских аргументов в пользу альтруизма. Книга изобилует яркими примерами, наглядно демонстрирующими, что постоянно возникающие в нашем социуме проблемы – следствие не столько отсутствия альтруизма, сколько повсеместного его насаждения. В этой работе я предлагаю альтернативу альтруизму ― честную и разумную этическую установку, способную обеспечить баланс интересов разных людей. В основе моих рассуждений лежат этические принципы Айн Рэнд, сформулированные в ее теории разумного эгоизма.

Шварц Питер, В защиту эгоизма. Почему не стоит жертвовать собой ради других, 2015

2. Эгоизм (от лат. ego – я), такое отношение к миру, при котором все происходящее сводится к индивидуальному Я, самочувствованию или самосознанию. Здесь индивид есть ось, вокруг которого вращается весь мир. Эгоизм может иметь как положительное, так и отрицательное значение. В самом деле, в современной России вопрос о достоинстве личности является ключевым, однако поиски личного, а не общего, коллективного счастья оборачивается погружением в пошлость гонки за удовольствиями. В то же время без заботы о себе – своем теле, чувствах и уме – чело- век теряет свое лицо и превращается в безликое, массовидное существо, не достойное уважения, в материал для очередных манипуляций.

Лобанов С. Д., О природе философии, -1

В самом деле, за эгоизмом индивида стоит эгоизм группы. Если индивид вынужден мириться с публичным осуждением его образа действий, то групповой эгоизм не просто направляет развитие в сторону своего возвеличения, но и создает рынок мнений, учений, теорий, который будет оправдывать его образ действий и в то же время выставлять на свет несчастье других групп, объясняя его их порочностью. Разумеется, пока удачливая группа продолжает быть удачливой, пока на каждый новый вызов у нее находится творческий ответ, она чувствует себя баловнем судьбы и вызывает не столько озлобление и противостояние, сколько восхищение и желание состязаться с ней. Но развитие, направляемое групповым эгоизмом, имеет тенденцию быть односторонним. Оно не только разделяет социальное тело на имущих и неимущих, но и выставляет первых творцами культурного расцвета своей эпохи, а вторых – пережитками прошлого. Наконец, в той мере, в какой группа вдохновляет и принимает определенную идеологию, которая служит рационализацией ее собственного поведения, – в той же самой мере она будет слепа к реальной ситуации и обескуражена возникновением противоположной идеологии, пробуждающей противоположный групповой эгоизм.

Лонерган Бернард, Метод в теологии, 1971

Кроме того, серьезной проблемой эвдемонизма и утилитаризма является необходимость преодоления эгоизма как источника нравственной деятельности. Если человек будет смотреть на земные блага как на единственную цель своей жизни, то он неминуемо превращается в черствого эгоиста. «И самый сильный враг человека – его собственный эгоизм, заставляющий каждого смотреть на себя как на существо, которому обязаны все другие. Но если человеческая деятельность будет определяться только по эгоистическим мотивам, то никакое общественное благосостояние не будет достижимо и общественная жизнь станет немыслима»[48]. Если у человека нет никаких высоких идеалов жизни, то его не радует и не печалит ни счастье и ни горе ближнего. Другой человек для него лишь орудие для осуществления своих личных целей, которые настолько же призрачны и неудовлетворительны, насколько изменяема и преходяща материя в ее видах. Как бы ни утверждался человек в достижении материального, все равно удержать этого навсегда он не сможет.

Лушников Дмитрий, Основное богословие. Учебное пособие, 2015

Кант отделил вопросы теоретического разума (о существовании души, свободы и т. д.) от вопроса о практическом разуме: что мы должны делать? Идеи разума, нормы и императивы морали (императив означает требование, закон), то, что отличает человека от животных, приобретены каждым индивидом не столько из личного, сколько из общечеловеческого, социального опыта. Нравственность предписывает человеку преодоление эгоизма во имя идеалов долга. Идеалы Бога, свободы, бессмертия, недоказуемые теоретически, тем не менее выступают как необходимая предпосылка нравственности. Кант сделал гуманистический вывод о том, что человек – цель, а не средство. Это требование было созвучно начавшейся в XVIII в. борьбе против использования человека в качестве орудия чужой воли. Несмотря на отвлеченный характер требования кантовской морали, поступай так, чтобы принцип твоего поведения мог стать всеобщим законом, а его этика была шагом вперед в обосновании законности требований уважения достоинства личности как высшей ценности на Земле. А назначение человека – сделать конечной своей целью высшее возможное благо на земле, в том числе вечный мир, который Кант понимал как нравственный идеал.

Калмыков В. Н., Философия, 2017

Однако не будем игнорировать тот факт, что людям, ведущим «сугубо естественную жизнь», на протяжении всей истории человечества была присуща подобная ограниченность и приземлённость жизненных целей., Даже если это не является следствием эгоизма и властолюбия, готовности перешагнуть через чужие судьбы во имя собственных целей, всё равно такие люди волей-неволей наносят ущерб человеческому обществу и окружающей среде.

Джа'фари М. Т., Благоразумная жизнь, 2014

Как и в вопросе о здоровом правосознании вообще, конфликт между духовностью и инстинктом человека Ильин переносит на чувство духовного достоинства, подтверждая тем самым главенство этой аксиомы в своих построениях о правосознании. Двойственная натура человека проявляет себя: животный страх и естественный эгоизм так же присущи человеку, как порывы героизма и самопожертвования. Человек может поддаться давлению, уступить насилию, струсить. Но оценку происходящего навязать человеку нельзя, чувство собственного достоинства окажется неизменно протестующим, оно неизменно и строго отличает добро от зла.

Зернов Игорь, Иван Ильин. Монархия и будущее России, -1

В этике, учении о нравственности, просветители стоят на позициях разумного эгоизма. Цель человека, как и всякого живого существа, – счастье. Нравственность не может требовать иного, чем природа. Поэтому эгоизм – это норма поведения. Все движения человеческой души носят материальный характер, в трудный момент надо прибегать к помощи врача, а не духовника. Человек не должен жертвовать своим счастьем ради химер потусторонней жизни. Образование развенчивает предрассудки, которые стоят на пути человека, стремящегося к счастью. Угрызения совести – это форма самоистязания. Честность, по мнению Клода Гельвеция (1715–1771), это привычка каждого к полезным для него поступкам. Другой просветитель, Жюльен Ламетри (1709–1751), выступал против наказаний, так как считал, что преступление – это разновидность безумия, за него человек не отвечает. Эгоизм, личный интерес лежит в основе человеческого поведения. Но эгоизм разумный отличается от «грубого» эгоизма. Разумный эгоист думает о своем счастье, но понимает, что путь к нему лежит через определенное самоограничение. Так его стремление к выгоде приобретает форму нравственного поведения.

Кириленко Г. Г., Философия, 2009

В сущности говоря, эта попытка вывести эгоцентризм из позднего развития социального инстинкта и из биологического эгоизма детской натуры содержится уже в самом определении эгоцентрической мысли, которая рассматривается как индивидуальная мысль в противоположность социализированной мысли, которая для Пиаже совпадает с мыслью разумной или реалистической.

Выготский Лев С., Мышление и речь, 1934

Оценивая глубинный смысл новой механистической философии Гоббса, один английский философ двадцатого века рассматривает Кедворта как предвосхищающего ницшеанский взгляд на ценности. «Здесь имеет место удивительное предчувствие позиции Ницше (действительным предшественником Ницше в этот период или немногим после был Мандевиль); но он [Кедворт] видел, что если человек собирается быть “аморалистом”, тогда он, конечно, должен быть создан таким образом, чтобы подходить для “войны всех против всех”, которая, как полагал Гоббс, должна быть состоянием людей без государственного управления»[120]. А. Н. Прайор цитирует «ницшеанца» Кедворта, который осуждает гоббсовский совет склониться перед предполагаемыми «законами природы»: «[Гоббсовские] законы природы [есть единственно] законы их собственного робкого и малодушного характера, ибо те, кто имеет в себе мужество и благородство… никогда не подчинятся таким раболепным понятиям равенства и подчинения, но отваживаются на господство; и решаются либо выиграть седло, либо потерять лошадь»[121]. В понимании Кедворта, гоббсовская стратегия сдерживания эгоизма заражена малодушным страхом.

Талиаферро Чарльз, Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней, 2005

Как видим, и со стороны политического истеблишмента буржуазного общества не слышится радикальных предложений по спасению ценностей капитализма, приданию ему «второго дыхания»… Наоборот, кризисные явления, возникшие еще свыше ста лет тому назад, продолжают развиваться. Основополагающие ценности превращаются в свою противоположность: индивидуализм перерастает в эгоизм и эгоцентризм, сам человек превратился в товар и рассматривает свою жизнь как капитал, который следует выгодно вложить. Если он в этом преуспел, то жизнь его имеет смысл, если нет – он неудачник. Его ценность определяется спросом, а не его человеческими достоинствами (Э. Фромм). В условиях империализма рушится мораль. Общезначимые моральные ценности перестают существовать, уступая место дифференцированным нормам морали для отдельных субкультурных общностей: хиппи, тинейджеров, бизнесменов, преступников и т. д. Гомосексуалисты, лесбиянки и всякого рода половые извращенцы – самые известные люди в буржуазном истеблишменте. «Секс становится публичным зрелищем, половой акт совершается на глазах публики…» (И. Кристол).

Сапрыкин В. А., Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей, 2014

В 1914 году Фрейд посвящает данному феномену специальную работу, названную «К введению в нарциссизм». Фрейд признает нарциссизм универсальным психологическим явлением, присущим человеческой природе вообще, а не только ее частным патологическим проявлениям: «Нарцизм в этом смысле не является перверзией, а либидонозным дополнением к эгоизму инстинкта самосохранения, известную долю которого с полным правом предполагают у каждого живого существа» [132. С. 109].

Змановская Е. В., Современный психоанализ. Теория и практика, 2011

Лев – символ творчества. Ему присущи благородство, великодушие, постоянство, лидерство, самоутверждение, гордость, независимость и бескорыстие. Воздействие Черной Луны на активную составляющую знака превращает потребность в уважении и внимании к своей персоне в навязчивую идею. Постоянное стремление выделиться порождает хвастовство и необходимость в лести. Самолюбие становится болезненным, возрастают эгоизм и индивидуализм. Под воздействием Черной Луны человек считает себя пупом земли, полагает, что окружающие должны вращаться вокруг него. Он стремится к власти, не обязательно юридической, достаточно и психологической. Он – манипулятор, который пытается подчинить своей воле других. Активные проявления Черной Луны могут дать человеку способность внушать другим свои идеи. Черная Луна искажает творческие дары, человек хочет стать равным самому Богу. Если Черная Луна воздействует на пассивную составляющую знака, качества Льва перерождаются в свою противоположность. Черная Луна может практически лишить человека воображения и способности к творчеству. Если он все-таки пытается проявить свой творческий потенциал, все формы творчества оказываются заимствованными. Человек, почти утратив индивидуальность, всю жизнь пользуется чужими масками, играет несвойственные ему роли, делается угодливым и лицемерным. Он становится внушаемым, управляемым, слабовольным, и уже не он манипулятор, а им манипулируют все, кому не лень. Он стремится раствориться в толпе, избегает внимания окружающих, не уверен в себе, страдает заниженной самооценкой. Им легко помыкать, над ним часто издеваются и смеются, потому что он никогда не отвечает и имеет столь привлекательный вид безответной жертвы.

Семенова А. Н., Тайны лунного гороскопа, 2008

Большинство методов, которые сегодня применяются, чтобы разрешить настоятельные проблемы народов и групп, являются устаревшими и недостаточными. Они нацелены большей частью на то, чтобы разжечь националистические и религиозные страсти, и ведут к угнетению, преследованию и войне. Воспитание, основанное на принципах индивидуальной психологии, устранило бы эти иллюзии эгоизма и глупости и заменило бы их стремлением к всеобщему благу. Индивидуальная психология могла бы с пользой консолидировать все скрытые природные силы масс, подобно тому как она уже сейчас консолидирует такие скрытые силы у индивидов. Война, национальная ненависть и классовая борьба, эти величайшие враги человечества, коренятся в желании сообществ избавиться от угнетающего их чувства неполноценности или его компенсировать. Индивидуальная психология, способная исцелить индивидов от печальных последствий этого чувства неполноценности, могла бы развиться в мощнейший инструмент для избавления наций и групп от угрозы развития их коллективных комплексов неполноценности.

Адлер Альфред, Очерки по индивидуальной психологии, -1

Более узкое понятие – добродетель; оно не выходит за рамки оценки человеком собственного места в социальном целом, границ своей «меры», своей социальной и профессиональной «ниши». В рамках такого подхода З. проявляет себя в эгоизме, противопоставленности интересам социального целого, в нарушении границ меры. Три «отрицательные» формы государства в социальной концепции Аристотеля (тирания, олигархия, демократия) и есть проявление З. как обособленности, партикуляризма стоящих у власти по отношению ко всему обществу. Д. и справедливость в данном подходе почти неразличимы.

Кириленко Г. Г., Краткий философский словарь, 2010

И все-таки этой мысли как будто присуща еще последняя узость. При соединении субъекта и объекта в единстве самосознания можно было бы считать пространство, в которое они входят, как бы слишком ограниченным, будто субъект в силу его интеллектуального эгоизма заставляет вещи говорить его субъективным и всегда односторонним языком. Лишь дальнейшее развитие этих основных понятий Канта расширяет их настолько, что величина объекта скорее охватывает субъект, чем страдает от производимого им ограничения.

Зиммель Георг, Избранное. Философия культуры, -1

Одновременно внутри развивающейся натуры человека тоже происходили конфликты. Ум человека в начале бытия отставал в своем развитии от чувства. Однако он открывал такие возможности, для личности, что не воспользоваться ими человек был не в силах. Это неудивительно. С самого начала это существо стремилось к получению удовольствия, как к вполне естественной цели. Пробуждающий ум открыл перед ищущим чувством и желанием ума новые горизонты. Оказалось, что личность может обладать желанием собственности, власти над вещью. Развилось самолюбие, честолюбие, властолюбие, и как следствие – эгоизм, ложь, жестокость.

Викторов А. В., Процесс, 2011

И. Кант различает эмпирично-индивидуальное и «чистое Я», которое выступает как «трансцендентальное целое апперцепции» и как «носитель категорического императива». Самосознание человека порождает эгоизм как природное свойство человека. Человек не проявляет его только тогда, когда рассматривает свое Я не как весь мир, а только как часть его. Нужно обуздывать эгоизм, контролировать разумом душевные проявления личности (Кант, 2007).

Харламенкова Н. Е., Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы, 2015

В настоящее время провозглашен приоритет прав и свобод личности. Это правильно. Но если человек строит свое поведение, исходя из приоритета собственных интересов над интересами общества, что сейчас и происходит со многими людьми, то это только стимулирует индивидуализм и эгоизм, которые вряд ли можно считать нравственными явлениями. Человек должен любить свою семью, общину, Родину и уметь жертвовать своими интересами ради интересов близких ему людей. Только тогда мы сможем говорить о высокодуховном и нравственном обществе.

Тасаков С. В., Нравственные основы норм уголовного права о преступлениях против личности, 2008

С первых же моментов конфликта Востоку пришлось противостоять «цивилизованному» завоеванию, осознать гнусный дух этого вторжения как противоречащий основам данной цивилизации. Именно этим противоречием объясняется искаженность постулатов, выдвигавшихся тогда европейцами в оправдание своих захватов, и неоднозначность трактовки его целей. Европейская цивилизация развивалась в трудной борьбе за свободу, прогресс, братство, равенство, демократию и права человека – но тут она обнаружила свою лживость, явный и скрытый эгоизм, банальный прагматизм, иррациональность подхода к «другому». Её свобода обернулась порабощением, справедливость – произволом, цивилизация – варварством, демократия – деспотизмом, независимость – рабством. Она продемонстрировала, что её цивилизационный пример – на самом деле пример националистического, шовинистического эгоизма. А поскольку данная характеристика была присуща всем народам континента, постольку это усиливало западоцентристские тенденции в противостоянии Востоку, который был вынужден искать в себе то, что могло бы помочь ему выстоять перед лицом этой тотальной атаки. И ему удавалось найти такие теоретические и практические точки опоры, которые были достаточно разнообразны. В мире ислама первоначально появилось понятие «мусульманский Восток», эволюция содержания которого отражала природу изменений, происходивших как в европейском, так и в исламском мирах.

Аль-Джанаби М. М., Философия современной мусульманской реформации, 2014

И вот на этом «ВАЖНО, НЕ ВАЖНО» и вырос современный «прагматизм» и занял место «совести» в биогенетической структуре «субэтноса», подмяв под себя природную любовь и сострадание. Дальше на рисунке видим, что мозг сформирован мышечной массой (что доказано умными людьми), подкорка «разума» зафиксировала «агрессию» независимо от законопослушного сознания, подсознание отразило «эгоизм», менталитет через «выгоду» соединился с информационным языком и внутренний мир субъекта получил вместо эволюционного духовного узурпированное законопослушное сознание.

Дробышев В. А., Русская философия: от истоков к смыслам, 2017

Каждодневные психологические проблемы, если подойти к ним максимально серьезно, имеют глубинный духовный смысл. Сакральное живет в обыденном. Например, некто постоянно перерабатывает, потому что только так может отвлечь себя от страха смерти или потому что не видит никакого смысла в жизни – это проблемы не только психологические, но и духовные. Женщина рассказывала мне, что всю жизнь чего-то боится. Ее мать была крайне тревожной, и вообще родители сформировали у нее образ очень опасного мира – она никогда не чувствовала себя защищенной. То, что в детстве она была изнасилована, лишь усилило ее страхи и тревоги. Но, несмотря на это, она – ревностная христианка и верит в то, что любящий Бог ее защищает. Духовная проблема в этом случае такова: как она может быть такой боязливой и при этом чувствовать себя защищенной Богом. Другая женщина, из-за строгого религиозного воспитания и «внутренних объектов», чувствовала, что должна постоянно жертвовать собой и не имеет права на веселье и радость. Она считала, что любое действие «для себя» – это эгоизм. Добродетель – это только нужда и лишения. Она боялась, что если не будет жертвовать собой, то попадет в ад и будет мучиться там вечно. Подобный материал показывает нам тесное взаимодействие между трудностями развития и духовностью личности. Когда мы сталкиваемся с таким случаем в психотерапии и пытаемся использовать индивидуальный подход, то наша работа неизбежно превращается в сакральную практику.

Корбетт Лайонел, Священный котел. Психотерапия как духовная практика, 2011

Эгоизм связан с всецелой концентрацией сознания на собственной личности. Чем это опасно? Когда человек концентрируется на своей личности, он тем самым выделяет себя не только из общества. Эгоист забывает о главном – о том, что всякий из нас есть частица великого и неделимого Целого. Отгораживаясь от мира и замыкаясь на себе, человек лишает себя обмена тонкими энергиями с окружающим пространством, животворного притока энергии извне. Будучи озабочены здоровьем физическим, люди нередко забывают, что первичным по отношению к телу является дух, а не наоборот. Человек здоров, когда физиологические процессы в его организме протекают правильно. Но это в большой степени зависит от процессов психофизических. В основе же последних лежит обмен психической энергией между тонкоматериальными информационно-энергетическими структурами человека и Космоса – именно они есть основа здоровья духовного. А уже духовное здоровье человека создает предпосылки для долговременного здоровья физического. Эгоизм и духовное здоровье – вещи совершенно несовместимые.

Бубличенко М. М., Разговор с Космосом. Работа с космическими энергиями, 2006

Не следует путать эгоцентризм с эгоизмом, а эгоцентриков с эгоистами. Эгоизм – характеристика прежде всего нравственная, этическая, оценочная, тогда как эгоцентризм – характеристика психологическая и неоценочная. В жизнедеятельности эгоиста преобладают своекорыстные, личные интересы и потребности безотносительно к интересам других людей и социальных групп. Эгоцентрик же – человек, у которого просто снижена или полностью редуцирована способность к децентрации, о чем он может даже и не подозревать. Не всякий эгоцентрик обязательно и эгоист.

Болотова А. К., Психология коммуникаций, 2015

Система – это инструмент, пригодный для использования бесчисленным множеством способов, но никакая система не может удовлетворить индивидуалистические потребности. Она не может думать о мотивациях, о чувствах, о любви субъекта, о тех предметах, которых он истово желает ради точного соответствия потребностям своего природного эгоизма. Эгоизм, обусловленный универсальным порядком вещей, не входит в компетенцию системы. Система – это машина, координирующая многообразие в соответствии с определенной функцией и целью. Сама по себе система не ставит себе задачу обеспечить нужды внутреннего мира индивида как автономной единицы.

Менегетти Антонио, Система и личность, 2007

Если нам удаётся добиться успеха в сохранении поглощённости собой при помощи духовных техник, тогда подлинное духовное развитие становится весьма маловероятным. Привычки нашего ума становятся настолько сильными, что сквозь них трудно пробиться. Мы можем даже зайти настолько далеко, что достигнем совершенно демонического состояния «абсолютного эгоизма».

Трунгпа Ч. Р., Преодоление духовного материализма, 1973

Европейские мыслители не заметили, что в XIX веке на смену рабам-галерникам пришли изобретатели пароходов, а на смену деревенским кузнецам – владельцы доменных печей; они продолжали мыслить в таких терминах (точнее, оксюморонах), как «рабство наемного труда» или «антиобщественный эгоизм фабрикантов, которые так много берут у общества, ничего не отдавая взамен», исходя из принятой на веру аксиомы, что богатство – это анонимный, общественный, племенной продукт.

Рэнд Айн, Капитализм. Незнакомый идеал, 2011

т. е. до предела мыслимого и познаваемого, за которым скрывается трансцендентное Абсолютное, Deus absconditus. Если абсолютирование не доходит до Абсолютного, то оно абсолютирует какую-либо конечную ценность или конечное бытие. На место Абсолютного воздвигается идол, или кумир, который есть мнимый Абсолют. Атеизм повинен не в том, что он сокрушает кумиры: в этом его заслуга, в этом – исполнение заповеди: "не сотвори себе кумира", но на самом деле атеизм повинен в обратном: в сотворении себе кумира! Атеизм повинен не в неверии, а, напротив, в легковерии и суеверии. Иными словами, не существует последовательного атеизма, существует только идолизм (в форме различных "измов": материализм, натурализм, эгоизм, гедонизм, гуманизм, как религия человечества и проч.)»[92].

Лукьянов В. Г., Русская религиозная аксиология, 2015

Принцип альтруизма близок гуманизму и заключается в бескорыстной любви и заботе о благе другого человека, в готовности к самопожертвованию. Альтруизм противоположен эгоизму, ориентированному только на себя, в ущерб всем остальным.

Шредер Н. Г., Профессиональная этика и этикет, 2009

Такой человек умеет сдерживать отрицательные эмоции, ему не свойственен эгоизм, жадность, стяжательство, он способен к состраданию и заботе.

Ткаченко И. В., Безопасность жизнедеятельности: конспект лекций, -1