Спиритуализм (философия)

Спиритуали́зм (от лат. spiritualis «духовный») — философское учение, в противоположность материализму считающее началом или субстанцией вещей не материю, а дух. Термин был введён в конце XVII века Лейбницем. Различают спиритуализм как психологическое и как метафизическое учение. В психологии спиритуализм утверждает существование человеческого духа как субстанции психических явлений; в метафизике он предполагает, что и в основе физического мира лежит субстанция или субстанции, подобные человеческому духу. Представителями спиритуализма считаются Г. В. Лейбниц, Дж. Беркли, Мен де Биран, В. Кузен, Р. Г. Лотце, Г. Тейхмюллер, А. Бергсон, в России — Л. М. Лопатин, А. А. Козлов, Е. А. Бобров, С. А. Аскольдов и другие.

Спиритуализм близок к таким учениям, как персонализм и панпсихизм, и эти термины могут использоваться как его синоним. Мыслители, причисляемые к сторонникам спиритуализма, называли свои доктрины по-разному: Г. Тейхмюллер — «персонализмом», А. А. Козлов — «панпсихизмом», Л. М. Лопатин — «конкретным спиритуализмом», Е. А. Бобров — «критическим индивидуализмом» и т. д. Все эти доктрины объединяет признание духа за первичную, непроизводную реальность, несводимую ни к материальным, ни к идеальным началам. Спиритуализм следует отличать от других форм идеализма, полагающих начало вещей в абстрактных идеях. По убеждению сторонников спиритуализма, дух есть не идея, но живая сила или существо, действующее и взаимодействующее с другими существами.

Философский спиритуализм не следует путать со спиритизмом — оккультной доктриной, которая верит в общение с духами умерших и которую также иногда называют спиритуализмом. Крупнейшие философы-спиритуалисты не высказывали сочувствия к спиритизму, а некоторые из них, например А. А. Козлов и Г. Тейхмюллер, относились к нему отрицательно. Козлов, в частности, полагал, что представления спиритов о душе носят грубо-материалистический характер.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Так началась бергсоновская «революция в философии». В эпоху господства идей кантианства и позитивизма Бергсон изложил в своей диссертации концепцию, предполагавшую совершенно иное видение сути философии, ее задач и возможностей. Молодой философ, по внешним манерам никак не походивший на радикала – ниспровергателя авторитетов, проявил незаурядную отвагу, поставив под вопрос официальную доктрину, попытавшись вскрыть глубинные основания научного знания и представлений обыденного рассудка. Уже в «Опыте» он показал себя сторонником метода, основанного на непосредственном постижении фактов сознания. Но что означает у него «непосредственное»? Как оказалось, это вовсе не есть нечто самоочевидное, оно скрыто глубоко. По словам Брейе, важное отличие концепции Бергсона от прежнего спиритуализма состоит в том, что в ней не просто провозглашается обращение к внутреннему опыту, но выявляются препятствия к этому, коренящиеся в самой природе интеллекта и, как следствие, – в языке, обыденном и научном, в социальной форме существования[169]. К «непосредственным данным сознания» потому и нужно пробиваться «мощным усилием анализа», что прежде всего необходимо сломать прочную корку общих понятий, обыденных представлений, языковых стереотипов. То, что для человека наиболее привычно и в этом смысле «дано», – это именно опосредованность социально-практическими потребностями и языком. К непосредственному же путь долог, его можно достичь лишь в конечном итоге, после упразднения разного рода посредников, устранения пространственных форм, искажающих познание человеком самого себя. Вот почему требуется очищение и углубление внутреннего опыта, душевная работа, к которой призывает Бергсон. Рефрен его сочинений – идея о необходимости «снять наглазники», отодвинуть экран, поднять завесу, заслоняющую человека от него самого, не дающую ему увидеть главное, что есть в нем.

И. И. Блауберг, Анри Бергсон

Сознание способно столь активно (созидательно и пагубно) воздействовать на материальный мир, что о его вторичности можно говорить лишь в генетическом, историческом плане. Соединяя в себе оба бытийных начала (материальное и духовное), человек способен одухотворять косную материю во все более грандиозных масштабах. И все же нельзя согласиться с Тейяром де Шарденом, который в работе «Феномен человека» писал о необходимости интеграции двух основных направлений в философии – материализма и спиритуализма, т. е. идеализма. Аналогично рассуждает автор современного российского учебника по философии В.А. Канке, который считает, что «деление философов на два лагеря – материалистов и идеалистов – давно устарело, ибо оно упрощает сложную мозаику современной философии»{7}. Но ведь существует не только взаимосближение философских подходов, но и дифференциация на материализм и идеализм. В воззрении людей, особенно теоретически зрелых философов-профессионалов, господствует то или иное мировоззренческое «ядро».

Владимир Калмыков, Философия, 2017

Я полагаю, что необычайное развитие эмпирической науки, огромная и ощутимая выгода, доставленная цивилизации прикладными исследованиями, дали науке ту степень престижа, которой она сейчас пользуется, во много раз превосходящую влияние философии, а также теологии. Этот престиж науки, производя впечатление, что все, что может быть познано, может быть познано только с ее помощью, создал атмосферу или интеллектуальный климат, который отразился в логическом позитивизме. Прежде философия рассматривалась как «служанка теологии»: теперь она становится «служанкой науки». Если все, что может быть познано, может быть познано научными средствами, что может быть более разумным для философа, как не посвятить себя анализу значения определенных терминов, используемых учеными, и исследованию предпосылок научного метода? Философ не увеличит человеческое знание в смысле расширения фактического знания о реальности; ему остается роль прихлебателя, хотя и полезного, проясняющего значение терминов и показывающего, что они означают в терминах непосредственного опыта. Вместо того чтобы служить теологу, философ будет служить ученому, поскольку наука заменила теологию в общественном мнении. Поскольку наука не принимает в расчет Бога в своих исследованиях и в действительности не может принять его в расчет, поскольку Бог не может быть объектом исследования с помощью научных методов, то и философ не будет считаться с Богом. Что касается человеческого существования после смерти, то философ будет стремиться рассматривать эту проблему с точки зрения ее эмпирической верифицируемости, в контексте критического исследования данных спиритуализма и психических исследований.

Фредерик Коплстон, История философии. ХХ век

«Современный философский спиритуализм, – говорит Л. Фейербах, – называющий себя идеализмом, делает материализму следующий, уничтожающий, по его мнению, упрек: материализм-де есть догматизм, т. е. он исходит из чувственного (sinnlichen) мира, как из бесспорной (ausgemacht), объективной истины, считает ее миром в себе (an sich), т. е. существующим без нас, тогда как на самом деле мир есть лишь продукт духа» (Sämtliche Werke, X. Band, 1866, S. 185[71]).

Владимир Ленин, Полное собрание сочинений. Том 18. Материализм и эмпириокритицизм

Если взять противоположность морали Ницше – мораль христианскую, то в ней найдем ту же идеальную сущность. Центральная идея, которую христианство внесло в развитие нравственного самосознания человечества, есть идея абсолютной ценности человека, как образа и подобия Божия, и нравственной равноценности людей перед Богом. Вместе с тем христианство поняло нравственную проблему, как проблему внутреннюю, проблему отношения человеческого духа к Богу. Это был огромный шаг вперед по сравнению с нравственным сознанием древнего мира, который не признавал безусловной ценности за человеком, подчинял личность государству и требовал внешней санкции для нравственности. Современная идея личности несравненно развитее той несовершенной идеи, которая была две тысячи лет тому назад, но христианский спиритуализм дает вечную санкцию тому этическому индивидуализму, к которому стремимся мы, который дорог и «имморалисту» Ницше. Христианство, как идеальное (не историческое) вероучение, никогда не спускается до полицейского понимания нравственности, и того уважения к достоинству человека и его внутренней свободе, которая составляет неувядаемую нравственную сущность христианства, не могут отнять у него современные лицемеры, имеющие дерзость прикрывать свою духовную наготу спиритуалистическими словами, из которых вытравили всякое ценное содержание. Христианская проповедь внутренней доброты и мягкости во имя идеального совершенства человека, приближающегося к Богу, и вся красота и прелесть этой внутренней нравственности непонятны ни казенным государственникам, ни общественным утилитаристам, с их грубыми внешними критериями. К сожалению, я не имею возможности по причинам, вне меня лежащим, обсудить этот вопрос во всей его полноте[68].

Коллектив авторов, Манифесты русского идеализма, 2009

Есть, однако, и серьезные недостатки в эстетике Гегеля. Понимая, что красота в природе всегда несовершенна, он ищет идеала красоты не в живой действительности, не в Царстве Божием, а в искусстве. Между тем, и сотворенная человеком в художественных произведениях красота тоже всегда несовершенна, как и красота природы. Протестантский абстрактный спиритуализм сказывается в том, что Гегель не усматривает великой истинности конкретных традиционно-христианских представлений о чувственно-воплощенной славе Господней в Царстве Божием и решается даже утверждать, будто философия с ее “чистым знанием” и “духовным культом” стоит выше религии. Если бы он понимал, что католический и православный телесно-духовный пульт гораздо более ценен и истинен, чем духовность, невоплощенная телесно, он по-иному оценил бы также и красоту живой действительности. Он увидел бы, что лучи Царства Божия проникают в наше царство бытия сверху донизу; оно содержит в себе хотя бы в зачатке процесс преображения, и потому красота в жизни человека, в историческом процессе и в жизни природы во множестве случаев бесконечно более высока, чем красота в искусстве. Главное отличие системы эстетики, которая будет изложена мною, состоит именно в том, что, исходя из идеала красоты, действительно осуществленного в Царстве Божием, я буду разрабатывать далее учение о красоте главным образом в мировой действительности, а не в искусстве.

Н. О. Лосский, Мир как осуществление красоты. Основы эстетики, -1

Приведу размышления самого Р. Дж. Коллингвуда о французском спиритуализме: «Это новое направление французской мысли в отличие от немецкой не было осознанно и сориентировано на историю. Но тщательное исследование ее основных черт показывает, что идея истории относилась кчислу ее главных концепций. Если мы отождествим идею истории с идеей духовной жизни или процесса, то тесная связь французского спиритуализма с философией истории станет вполне наглядной, ибо хорошо известно, что идея духовного процесса является ведущей идеей современной французской философии. <…>…французский дух, откровенно метафизичный по своим традициям, сосредоточивается на характере духовного процесса, внося тем самым значительный вклад в решение проблем философии истории, хотя слово „история“ при этом вообще не употребляется»[305].

Е. В. Ровенко, Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон, 2015

И эта зависимость конечных вещей, тел и душ от единой субстанции есть, вместе с тем полное поглощение их последней. Спиритуализм превращается в пантеизм. Ничего не существует кроме Бога, все в нем и все – Он.

В. М. Шулятиков, Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Маха), 1908

Антитеза интуитивистский Восток и логически мыслящий Запад обнаруживает, что «мистик – не восточная, а универсальная фигура», если под ней подразумевается человек, который видит единое во многом. Интровертный тип мистического переживания один и тот же и на Востоке и на Западе. Скорее следует говорить об универсальном характере спиритуализма и мистицизма, близости их форм, развивающихся на Востоке и Западе.

Я. С. Яскевич, Философия и методология науки. Вопросы и ответы. Полный курс подготовки к кандидатскому экзамену, 2007

Спиритуализм искусства Востока находит себе параллель в возрождении наследия греческой архаики в сфере художественной культуры. Одной из наиболее общих тенденций развития литературы является обращение к архаичным формам античного наследия.

Р. В. Щипина, Григорий Нисский. Создание канона, 2013