Неточные совпадения
Он был красив
собой, и шитый золотом пажеский мундирчик очень
к нему
шел.
Симонов был человек неглупый; но, тем не менее,
идя к Рожественскому попу, всю дорогу думал — какой это табак мог у них расти в деревне. Поручение свое он исполнил очень скоро и чрез какие-нибудь полчаса привел с
собой высокого, стройненького и заметно начинающего франтить, гимназиста; волосы у него были завиты; из-за борта вицмундирчика виднелась бронзовая цепочка; сапоги светло вычищены.
Ванька
пошел, но и книгу захватил с
собою. Ночью он всегда с большим неудовольствием ходил из комнат во флигель длинным и темным двором. В избу
к Симонову он вошел, по обыкновению, с сердитым и недовольным лицом.
В учителя он
себе выбрал, по случаю крайней дешевизны, того же Видостана, который, впрочем, мог ему растолковать одни только ноты, а затем Павел уже сам стал разучивать, как бог на разум
послал, небольшие пьески; и таким образом
к концу года он играл довольно бойко; у него даже нашелся обожатель его музыки, один из его товарищей, по фамилии Живин, который прослушивал его иногда по целым вечерам и совершенно искренно уверял, что такой игры на фортепьянах с подобной экспрессией он не слыхивал.
Еспер Иваныч когда ему полтинник, когда целковый даст; и теперешний раз пришел было; я сюда его не пустила, выслала ему рубль и велела
идти домой; а он заместо того — прямо в кабак… напился там,
идет домой, во все горло дерет песни; только как подошел
к нашему дому, и говорит сам
себе: «Кубанцев, цыц, не смей петь: тут твой благодетель живет и хворает!..» Потом еще пуще того заорал песни и опять закричал на
себя: «Цыц, Кубанцев, не смей благодетеля обеспокоить!..» Усмирильщик какой — самого
себя!
Рвение Павла в этом случае до того дошло, что он эту повесть тотчас же сам переписал, и как только по выздоровлении
пошел к Имплевым, то захватил с
собой и произведение свое.
— Мужа моего нет дома; он сейчас уехал, — говорила Мари, не давая, кажется,
себе отчета в том,
к чему это она говорит, а между тем сама
пошла и села на свое обычное место в гостиной. Павел тоже следовал за ней и поместился невдалеке от нее.
— Совершенно прощаю! — отвечал Павел. Ему больше всего хотелось поскорей кончить эту сцену. — Ты устала, да и я тоже;
пойду и отдохну, — проговорил он и, поцеловав Клеопатру Петровну по ее желанию, ушел
к себе.
Драли, драли мы его, — убежал после того бегом из стану, и никакими деньгами она его залучить теперь не может
к себе… не
идет, боится.
Сейчас же улегшись и отвернувшись
к стене, чтобы только не видеть своего сотоварища, он решился, когда поулягутся немного в доме,
идти и отыскать Клеопатру Петровну; и действительно, через какие-нибудь полчаса он встал и, не стесняясь тем, что доктор явно не спал, надел на
себя халат и вышел из кабинета; но куда было
идти, — он решительно не знал, а потому направился, на всякий случай, в коридор, в котором была совершенная темнота, и только было сделал несколько шагов, как за что-то запнулся, ударился ногой во что-то мягкое, и вслед за тем раздался крик...
Когда танцы прекратились и гости
пошли к ужину, Юлия сама предложила Вихрову руку и посадила его рядом с
собою. На обстоятельство это обратил некоторое внимание Живин.
—
Пойдем, однако; мне тебе надо много передать, — сказала Мари и увела его
к себе в комнату.
Вихров ничего ей на это не отвечал и, высадив ее у крыльца из кареты, сейчас же поспешил уйти
к себе на квартиру. Чем дальше
шли репетиции, тем выходило все лучше и лучше, и один только Полоний, муж Пиколовой, был из рук вон плох.
Из одного этого приема, что начальник губернии просил Вихрова съездить
к судье, а не
послал к тому прямо жандарма с ролью, видно было, что он третировал судью несколько иным образом, и тот действительно был весьма самостоятельный и в высшей степени обидчивый человек. У диких зверей есть, говорят, инстинктивный страх
к тому роду животного, которое со временем пришибет их. Губернатор, не давая
себе отчета, почему-то побаивался судьи.
Подошли мы таким манером часов в пять утра
к селенью, выстроились там солдаты в ширингу; мне велели стать в стороне и лошадей отпрячь; чтобы, знаете, они не испугались, как стрелять будут; только вдруг это и видим: от селенья-то
идет громада народу… икону, знаете, свою несут перед
собой… с кольями, с вилами и с ружьями многие!..
К губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился
к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это узнали вечером. На другой день он
к ним тоже не
шел, на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в свою очередь, чем долее у них не бывал, тем более и более начинал
себя чувствовать в неловком
к ним положении;
к счастию его, за ним прислал губернатор.
— Чем на других-то, иерей честной, указывать, не лучше ли прежде на
себя взглянуть: пастырь сердцем добрым и духом кротким привлекает
к себе паству; при вашем предшественнике никогда у них никаких делов не было, а при вас
пошли…
Мелков, впрочем, не заставил
себя долго ждать. Он собрал человек двадцать мужиков, вызвал сотского и со всей этой ватагой
шел к Вихрову, продолжая все ругаться...
Гроб между тем подняли. Священники запели, запели и певчие, и все это
пошло в соседнюю приходскую церковь. Шлепая по страшной грязи, Катишь
шла по средине улицы и вела только что не за руку с
собой и Вихрова; а потом, когда гроб поставлен был в церковь, она отпустила его и велела приезжать ему на другой день часам
к девяти на четверке, чтобы после службы проводить гроб до деревни.
— Сочту это за приятнейшую и непременнейшую для
себя обязанность, — отвечала Катишь, модно раскланиваясь перед Мари, и затем с тем же несколько торжественным видом
пошла и
к Вихрову.
Вихров
послал в ту же самую цирюльню за цирюльником для
себя, и тот же самый цирюльник пришел
к нему (в провинции редко и нескоро меняются все публичные предметы). Вихров и на этот раз заговорил с цирюльником о губернаторе.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про
себя.)А вот посмотрим, как
пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит
к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
— Не примечал! ровна была… // Одно:
к начальству кликнули, //
Пошла… а ни целковика, // Ни новины, пропащая, // С
собой и не взяла!
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с
собою, а после обеда тотчас опять сюда. (
К Митрофану.)
Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (
К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
— А пришли мы
к твоей княжеской светлости вот что объявить: много мы промеж
себя убивств чинили, много друг дружке разорений и наругательств делали, а все правды у нас нет.
Иди и володей нами!
К сожалению, Грустилов первый
пошел по этому пагубному пути и увлек за
собой остальных.