Неточные совпадения
Посещая, вместе с мужем, соседей, она вела себя как-то странно: после обычных приветствий, которые исполняются при новых знакомствах и которые, надо отдать справедливость, Мановская высказывала довольно ловко и свободно, во все остальное время она молчала или только
отвечала на вопросы, которые ей делали, и
то весьма коротко.
— Лошади разбили-с. Не
то что нас, барыню-то чуть до смерти не убили, —
отвечал лакей.
— Ячмень сеют. Овес вчерашний день кончили, —
отвечала та.
— В Спиридоново, чай, —
отвечал тот.
— Я могу объяснить только
то, что сам перечувствовал, —
отвечал молодой человек.
— Ваш идеал приехал, можете адресоваться, — сказала она Эльчанинову.
Тот ей ничего не
ответил и вряд ли даже слышал ее замечание. Он, не спуская глаз, глядел на Мановскую.
— Анна Павловна, —
отвечал тот.
— Да, —
отвечал тот, усмехнувшись, — тут насчет этого небезопасно! И не такому жиденькому кости переломают.
— Это сосед его превосходительства, недавно приехал, —
отвечал тот.
— Дочь генерала Кронштейна, —
отвечала та. — Очень добрая девушка, как любит мою Верочку, дай ей бог здоровья. Они обе ведь смолянки. Эта-то аристократка, богатая, — прибавила старуха. И слова эти еще более подняли Кронштейн в глазах Эльчанинова. Он целое утро проговорил со старухой и не подходил к девушкам, боясь, чтобы Анна Павловна не заметила его отношений с Верочкой, которых он начинал уже стыдиться. Но не так думала Вера.
— Всего вдруг нельзя, ваше сиятельство, —
отвечал Мановский, — и
то вот, как видите, живем в пустых стенах и с необитой почти мебелью.
— Я сегодня ночью должен буду ехать в город, ваше сиятельство, —
отвечал Мановский. — Что касается до жены,
то она, я полагаю, завтра же должна отплатить вам визит, чтобы
тем хоть несколько извинить невольную мою против вас невежливость.
— Не знаю, —
отвечал тот.
— Хорошо, —
отвечала та, — а я теперь, Михайло Егорович, пойду гулять, — прибавила она с невольной боязнью.
— У себя-с, —
отвечал тот.
— Никак нет-с. Я только, как видите, перепачкался, да и про
то забыл, —
отвечал Эльчанинов и вышел.
— Мне некуда торопиться, —
отвечал тот рассеянно.
— Хорошо-с, —
отвечал тот и поворотил лошадь к своему флигелю, а Эльчанинов подъехал к крыльцу дома Клеопатры Николаевны.
— Ночую-с, —
отвечал тот лаконически.
— Извольте, объясню подробнее, —
отвечал Эльчанинов. — Положим, что вы полюбили бы человека; принесли бы вы ему жертву, не пройдя этой обычной колеи вздохов, страданий, объяснений и
тому подобного, а просто, непосредственно отдались бы ему в полное обладание?
Задор-Мановский, наблюдавший молчание, при этих словах посмотрел на вдову. Она потупилась и ничего не
отвечала. Эльчанинову показалось, что она боится или по крайней мере остерегается Мановского, и он с упорством стал продолжать разговор в
том же тоне.
— Женихов нет, —
отвечала та.
— Слухов нет-с, а я кой-что знаю, —
ответил Иван Александрыч. Он решительно не в состоянии был скрыть от графа узнанной им про Анну Павловну тайны, которой
тот, как казалось ему, интересовался.
— Нет еще, —
отвечал тот.
— Здравствуйте, —
отвечал тот, садясь на ближайшее кресло.
— Какой же старик; я вам говорила, —
отвечала та, — теперь еще что? А посмотрели бы вы на него у Мановских.
— Нет, я все сказала, —
отвечала та, взглянув искоса в залу и увидев входящего Мановского. — Теперь мое место опять займет дядюшка.
— Очень просто: надобно их, как и детей,
то пожурить,
то приласкать, —
отвечала вдова.
Он думал этим вызвать вдову на любезность, но Клеопатра Николаевна конфузилась, мешалась в словах и не
отвечала на вопросы, а между
тем была очень интересна: полуоткрытые руки ее из-под широких рукавов капота блестели белизной; глаза ее были подернуты какою-то масляною и мягкою влагою; кроме
того, полная грудь вдовы, как грудь совершенно развившейся тридцатилетней женщины, покрытая легкими кисейными складками, тоже производила свое впечатление.
— Какое? Я не знаю, собственно, какое, —
отвечал с досадою Эльчанинов, которому начинали уже надоедать допросы приятеля,
тем более, что он действительно не знал, потому что граф, обещаясь, никогда и ничего не говорил определительно; а сам он беспрестанно менял в голове своей места:
то воображал себя правителем канцелярии графа, которой у
того, впрочем, не было,
то начальником какого-нибудь отделения,
то чиновником особых поручений при министре и даже секретарем посольства.
— Я уже на это
ответил и с вами разговаривать больше не желаю, — сказал
тот, с презрением взглянувши на стряпчего.
— Без сомнения, следует; желание истца на
то есть, —
отвечал тот и как-то значительно откашлянулся и плюнул в сторону, как бы желая этими движениями намекнуть Мановскому: «Помни же мои услуги».
— Вижу, вижу, —
отвечал тот.
— В горнице, поди, чай, батюшка, —
отвечала та, простодушно и низко кланяясь.
— Непременно, непременно, —
отвечал тот.
— Ничего я не знаю-с, —
отвечал тот бойко.
— Извольте, —
отвечал тот, совершенно уже потерянный, и подписал постановление.
— Ваше сиятельство, так как от господина Мановского поступило прошение о
том, что супруга их не живут с ними и имеют местожительство в доме господина Эльчанинова, —
отвечал исправник, суя руками туда и сюда.
— Ваш стряпчий, мой любезнейший, может писать доносы сколько ему угодно, — перебил опять с оттенком легкой досады граф, — дело не в
том; я вас прошу обоих, чтобы дело Мановских так или иначе, как вы знаете таи, было затушено, потому что оно исполнено величайшей несправедливости, и вы за него будете строго
отвечать. Оберегитесь.
— Здесь много таких господ, —
отвечал тот. — Зачем вы сменили вашего опекуна; вы, кажется, с ним начинали так ладить?
— Не пожалуемся, господа любят, —
отвечал тот.
Но
тот ничего не
отвечал и только продолжал с удивлением смотреть на него.
— У меня жена убежала, —
отвечал Михайло Егорыч с свойственной ему твердостью и резкостью, хотя в
то же время все лицо его покрылось красными пятнами. — Целый год уже, — продолжал он, — она не только что не живет со мной в супружеском сожитии, но даже мы не видались с ней.
— Дома-то, дома, хмелен только, —
отвечал тот.
— Мечется, сердечная, больно, —
отвечала та.
— Тут и умерла, —
отвечала та.