Свободный заключённый

Александр Киреев

Молодой спортсмен из Сибири отправляется покорять Америку. Но вместо американской мечты он оказывается в американской тюрьме, где ему грозит 80 лет заключения.Это исповедь сильного, но одновременно уязвимого и честного мужчины. Книга — глубокий диалог о том, на что способен человек, когда выбор стоит между совестью и деньгами. Она исследует мужскую уязвимость, хрупкость и умение принимать свою слабость. Но может быть, именно в этих качествах и скрывается истинная сила. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 17. Сникерс

Мне наконец-то удалось связаться с Тони, моим адвокатом, которого нанял кто-то с воли. Этот кто-то явно не хотел, чтобы я рассказал полиции всё, что знаю и кого-нибудь сдал, поэтому на третью неделю моего пребывания в тюрьме мне сделали перевод на мой тюремный счёт в размере 500 долларов. Цифра по здешним меркам была внушительной. Адвокат назначил встречу на сегодня. Я так растерялся, что даже записал ряд вопросов, которые постоянно крутились в моей голове.

Меня провели по бесконечным коридорам, и я оказался в небольшом кабинете. Тони, как всегда, выглядел с иголочки. Волосы, уложенные гелем, аромат дорогого парфюма, по-моему, это был Hermes. Сшитый на заказ костюм. Начищенные ботинки. Он словно испускал успешность свободного мира. Скорее, он походил на бандита намного больше, чем я в своих стоптанных китайских чешках и комбинезоне.

— Алекс, дорогой, я рад тебя видеть, — начал он, вставая из-за стола. — Хочешь колы или чего-то сладкого?

Меня удивила его вежливость. В предыдущие разы он не был столь галантен. Наверное, вчера на ночь хорошенько трахнул свою жену, а с утра позавтракал омлетом, который она заботливо приготовила. Приехал сюда на своём новеньком мерине, по дороге выпил свежесваренный кофе. Мысли сами собой рождались у меня в голове и сильно раздражали.

— Удавил бы за Сникерс и Колу, — сказал я, подавляя агрессию, хотя наружу рвалось, что мне ничего не надо.

Тони вышел, а через пару минут вернулся и положил на стол передо мной Сникерс и бутылочку колы. Я не поверил своим глазам. Почти месяц я смотрел на других заключённых, жрущих сладости, и иногда мне казалось, что я готов убить их за один укус шоколадки.

— Угощайся, это тебе, — вкрадчиво произнёс адвокат, видя мою растерянность.

Я схватил Сникерс и жадно вцепился в него зубами. Глюкоза растеклась по рту, и от количества сахара у меня даже закружилась голова. Только после ко мне пришла мысль, что он меня подкупает, и я буду ему за это что-то должен. Переборов себя, я кинул надкусанный батончик на стол.

— Что ты от меня хочешь? — в бешенстве выдал я, уже не скрывая злобы.

— Алекс, ты что? Мне ничего от тебя не надо, все окей, ты ничего мне не должен. Ты меня просто не так понял.

Я молчал, пережёвывая остатки арахиса, застрявшие в зубах. Врёт, сука. Холодная и манящая бутылочка с Колой уже покрылась конденсатом. Пузырьки медленно поднимались со дна наверх, призывая открыть и опустошить её залпом. Да похуй! Даже если это подкуп, я всё равно всё съем, решил я и взял обеими руками лакомства. Наверное, со стороны на это нельзя было смотреть, поэтому Тони учтиво уставился в телефон, давая мне время. После того, как я расправился с угощением, настроение не улучшилось, а наоборот. Я стал ещё раздражительнее. Это всё есть у него в свободном доступе, а у меня нет. Он только что легко проник сюда и так же легко выйдет обратно, а я не могу этого сделать и вынужден сидеть тут. Хочу втащить этому уроду, думал я, ещё не осознавая главной причины своего гнева.

— Федералы хотят вызвать тебя на допрос, — тихо произнёс Тони. — У тебя есть два варианта. Либо ты отказываешься, и тебя судят по всей строгости, либо ты соглашается на содействие со следствием, и тебе дадут минимальный срок.

— Сука! — выдохнул я. И с этим выдохом перестал сдерживать всё, что копилось внутри этот месяц. То, чем я ни с кем не делился. — И ты, конечно же, хочешь, чтобы я выбрал второй вариант и настучал на всех? Ты что, блядь, хотел меня Колой и Сникерсом купить что ли? Я три недели не могу до тебя дозвониться, и тут ты приходишь весь такой чистенький и заявляешь мне это? Ты решил на мне карьеру сделать? Сестра от меня отказалась, у матери там чуть ли не припадок. Тут, сука, раз в неделю кого-то валят. Я по ночам спать не могу, думаю, что меня либо зарежут, либо выебут. Живу с мыслью, что мне 80 лет тут чалиться. Руки на турниках в кровь сдираю, чтобы все видели, как я ебашу, и боялись, потому что сам боюсь и не знаю, что меня ждёт. А ты приходишь напомаженный в своём костюмчике, потому что тебе заплатили те, кто платил мне и предлагаешь всех сдать, закрыть дело и забить хуй на меня? За Сникерс, серьезно? Да тебе вообще похуй, что со мной будет!

Я закипал, чувствуя, как готов пробить голову этому лоснящемуся мудаку. Даже испугался от осознания, что это мне нравится. Адвокат молча смотрел на стол.

— Нихуя, Тони, не будет по-твоему. Мы сделаем так, как я скажу. Ты скажешь федералам, что я согласен сотрудничать, но я буду пиздеть. Искусно, как актёр в фильме. Я никого не сдам, потому что пока я их не сдал, они мне будут закидывать бабло на вот эти блять Сникерсы и Колу. Я заебался донашивать рваные трусы за кем-то и просить в долг шампунь у пацанов. Мне тут хуй знает сколько жить придётся, а помогать мне с воли некому.

Я чуть не заплакал, но вовремя сдержался, закрыв лицо руками. В воздухе повисла пауза, долгая и томительная. Тони молчал. Я закрыл глаза, сдерживая слёзы.

— Алекс, успокойся. Я твой адвокат, и в моих интересах помочь тебе. Пойми, их там будет человек десять. Они все психологи и прочитают любую твою эмоцию по лицу. Они каждый день занимаются тем, что раскалывают рецидивистов похлеще тебя. Их не обманешь. Они профессионалы.

— Да похуй. У меня нет выбора, — отрезал я.

Спустя пару дней меня вызвали на допрос. Странно, но не помню, чтобы я переживал или волновался на этот счёт. Мне кажется, что к тому моменту я уже мало чего чувствовал и действовал больше на инстинктах. В прямоугольном кабинете пахло бумагой и новой мебелью. Посередине стоял большой стол человек на 20. Тони встретил меня и проводил к месту. Наручники с меня не снимали.

Через минуту в кабинет вошла толпа людей. Все мужчины, в штатском, без жетонов и опознавательных знаков. Возраст от 30 до 50. Все как один — уверенные в себе. На меня смотрели как на говно. Всё это больше напоминало фильм.

Они начали с простых незамысловатых вопросов, и я не успел отследить момента, когда начался допрос. Они перебивали друг друга, не давая мне времени опомниться и подумать над ответом. Я принял позицию жертвы, которую использовали. Моя задача сводилась к тому, чтобы снимать деньги со счетов и передавать их другому лицу за вознаграждение. Имён не знаю, встречались пару раз. О том, что счета левые, тоже не знаю. За что меня арестовали, не понимаю. Напуган, боюсь, хочу домой.

Допрос закончился так же неожиданно, как и начался. Не знаю, сколько прошло времени. Часов в кабинете не было. Не говоря ни слова, все встали и быстро покинули кабинет. Тони смотрел на меня, я на него.

— Я свяжусь с тобой, Алекс, — обронил он уже в дверном проходе.

— Тони, а какая у тебя машина? — зачем-то в ответ спросил я.

— Мерседес, а что?

— Да нихуя, — тихо вырвалось сквозь зубы.

Меня забрала охрана и отвела обратно на 11 этаж южного корпуса. Толпы заключённых стояли в неровных очередях за едой. Значит, меня не было около двух часов. Встав в очередь, я увидел, что еда на подносах, которые держали в руках заключённые, была больше похожа на ужин. Только тогда я понял, что уже 6 вечера, а это значит, что допрашивали меня не меньше шести часов. Что я там наговорил, толком не мог вспомнить, голова кружилась, и всё было как будто в тумане. Поверят или нет? Это был единственный вопрос, крутящийся у меня в голове.