Свободный заключённый

Александр Киреев

Молодой спортсмен из Сибири отправляется покорять Америку. Но вместо американской мечты он оказывается в американской тюрьме, где ему грозит 80 лет заключения.Это исповедь сильного, но одновременно уязвимого и честного мужчины. Книга — глубокий диалог о том, на что способен человек, когда выбор стоит между совестью и деньгами. Она исследует мужскую уязвимость, хрупкость и умение принимать свою слабость. Но может быть, именно в этих качествах и скрывается истинная сила. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 15. Н-Тир

Тюрьма — это маленькая копия мира, обстановка внутри которого меняется с бешеной скоростью. Ещё вечером всё могло быть хорошо и спокойно, но утром выясняется, что охрана кого-то не досчиталась. Ты ложишься спать без сил, но всю ночь не можешь уснуть из-за повисшего в воздухе скрипучего напряжения и предчувствия беды. Сейчас все дружелюбно стоят в ожидании обеда, а через мгновение кто-то лежит без признаков жизни.

Всё это не могло не влиять на меня. Хотя порой мне казалось, что всё хорошо, я спокоен и уравновешен. Только с годами я понял, как этот эпизод жизни отразился на моих отношениях с людьми. Мне казалось, я умею любить, но я обманывал себя. Ведь тогда, запретив себе испытывать страх, вместе с ним я отказался и от других чувств, потому что нельзя перестать чувствовать что-то одно. Ты либо чувствуешь всё и сразу, либо не чувствуешь ничего.

Развлечений в этом микромире было немного, и каждый, кто не ломался, искал или создавал свои. Я понял, что либо приму ситуацию, создав себе жёсткий график на день и буду строго его придерживаться, либо… Хотя, другого варианта для себя я не видел. После той стычки с мексиканцами мне показалось, что отношение других заключённых ко мне изменилось. Иногда мне уступали очередь за едой. Те, кто зарабатывал на стирке чужих вещей, легко согласились принимать мои вещи, хотя до этого даже не говорили со мной. Мне подогнали ещё один сменный набор трусов, носков и футболки.

К концу второй недели меня перевели в H-тир, невзирая на то, что там сидела элита нашего этажа, люди с большими сроками и с пожизненным заключением. Слух о моей стычке с бандой Штыря молниеносно разлетелся по всей тюрьме. Боря замолвил за меня словечко, и в H-тире меня хорошо приняли. Когда я заходил в тир, Beast спокойно, но так, чтобы его услышал каждый, сказал: «Это мой брат, он из России, я ему доверяю и прошу принять его как меня». Меня молча просканировали десятки холодных глаз, после чего я понял, что мне можно войти.

Место мне выделили одно из лучших по здешним меркам. Шконка возле небольшой полоски окна, дальняя от входа и прямо напротив телевизора. Я был на втором этаже, подо мной был Рома, брат Бори, а сам Beast был на соседней шконке. Ниже был известный на всю тюрьму Роб.

Как в «Мире животных», этот тир пестрил необычными представителями криминального мира. Похитители людей, главари группировок, авторитетные рецидивисты — почти все провели в стенах разных тюрем как минимум треть своих жизней. Меня бы и на порог H-тира не пустили, но мне в очевидной раз «повезло», и всё сложилось так, как должно было сложиться.

Справа от входа, в уютной, отделённой стеной секции расположился Айс. Это был 34-летний отлично прокачанный, мощный и всегда подозрительно весёлый король ямайской мафии, которого, по слухам, похищали из разных тюрем по меньшей мере 3 раза. Справа от меня, на нижнем ярусе двухэтажной шконки прямо под Борей, обустроил себе логово 47-летний огромный, двухметровый главарь одной из самых опасных группировок в нью-йоркском Queens. Это был Роб — с хитрым звериным прищуром и вечной зубочисткой во рту.

В глубине камеры за занавешенными покрывалами стояла неубранная кровать человека-легенды по имени Фейс. Он с лёгкостью фокусника не раз обводил вокруг пальца представителей закона. Никто толком не знал, сколько ему было лет. Могло быть сорок, а могло быть и шестьдесят. Оба предположения были бы верны. Передвигался он, опираясь на трость, двигался, как калека, но был ли он таковым или просто искусно притворялся, никто точно сказать не мог. С уверенностью можно было утверждать лишь то, что его знали в тюрьмах всей страны от побережья до побережья. Да, здесь определённо была концентрация талантов, выбравших преступление закона своим образом жизни.

Но больше всего страха, а вместе с ним и интереса у меня вызывал человек, о котором говорили тихо и исключительно в первой половине дня. Иной раз заключённые, чтобы не произносить его имя, просто указывали в сторону его шконки аккуратным кивком головы. В самой удалённой части H-тира в углу без окон, выбрав ночной образ жизни, обитал тот, кого по неизвестной мне причине не считали человеком. Его называли Dead man. За первую неделю, проведённую тут, я его ни разу не видел. Только слышал зычный храп и видел колыхание занавешенных шторок.

Несмотря на опасных представителей, в Н-тире царила особая атмосфера. Внутри камеры как будто был свой микромир. Со временем я стал ощущать тут спокойствие и даже что-то похожее на уют. Здесь не было лишних, только свои. Сюда приходили из других камер с подарками и взятками. Обращались за советом, просили о помощи. Часто можно было видеть картину, как местным авторитетам накрывали целые столы разных запрещённых продуктов, дабы подмазать и решить какой-то вопрос. Если ты был в Н-тире, то к тебе тоже было особое отношение. Я это чувствовал на себе.

С первого дня моего перевода в Н-тир начался жёсткий марафон работы над собой, который я сам себе и устроил. Подъём в 6:30 утра, запись заметок непроснувшегося ума. После шёл завтрак и большая утренняя тренировка. Холодный душ и неглубокий сон, который в йоге называют шавасаной. Обед, после него 4 часа чтения двух книг на русском, которые непонятно откуда достал и подарил мне Рома. Дальше ужин и вечерняя взрывная тренировка. В 22:00 отбой и десерт на сон грядущий в виде ерунды, которую покажут по телевизору. Итого 4 часа тренировок и 4 часа чтения. И так изо дня в день. Есть крыша над головой, ты одет и обут, тебя кормят. В целом, неплохо. Я смирился с тем, что имею, и мне как будто стало легче. Всё просто и предельно понятно. Работай над собой, не делай говна другим и, возможно, его не сделают тебе.

Я продолжал читать свою мантру для отрешения от чувства страха. Практически перестал общаться с другими заключёнными. Замкнулся в себе и отгородился от мира высоким забором. Мне так было удобно. Это помогало не распылять своё внимание и не чувствовать. Та ситуация в душевой показала мне, что доверять я могу только самому себе. Рассчитывать тоже можно только на себя. И у меня вполне хватит сил справиться с тем, что мне уготовлено. Буду рвать зубами и сопротивляться до последней капли крови, но не сдамся, что бы ни случилось. Доверия нет никому, даже братьям.