Свободный заключённый

Александр Киреев

Молодой спортсмен из Сибири отправляется покорять Америку. Но вместо американской мечты он оказывается в американской тюрьме, где ему грозит 80 лет заключения.Это исповедь сильного, но одновременно уязвимого и честного мужчины. Книга — глубокий диалог о том, на что способен человек, когда выбор стоит между совестью и деньгами. Она исследует мужскую уязвимость, хрупкость и умение принимать свою слабость. Но может быть, именно в этих качествах и скрывается истинная сила. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 9. Пекло

USA. Ocean City. Maryland. До ареста

Пекло — это единственное слово, подходящее для описания работы на кухне в том популярном итальянском ресторане. Я работал там на четырёх позициях с открытия до закрытия.

Жара на улице, жар от большой дровяной печи, раскалённые капли оливкового масла, обжигающие языки пламени из десятков конфорок, накалённые эмоции от сотен заказов, одним словом — пекло или ад.

Сегодня ад начался ровно по расписанию в 17:00 с открытием входных дверей. На улице уже толпилась очередь из десятков человек, жаждущих отведать итальянской кухни в её лучших традициях. Двери, как всегда, распахнул управляющий рестораном Том. Его приятная улыбка в паре с королевскими манерами льстили гостям заведения, они были рады такому приёму и вниманию к их персонам.

Мне кажется, именно Том понимал меня лучше всего. Он видел, как я обжигаю руки в огромной дровяной печи, вытаскивая очередную подрумянившуюся пиццу. Видел, как я прихожу в ресторан с рассветом и этими же руками нарезаю 40-килограммовую голову пармезана, приготавливая всё для начала работы. А потом остаюсь далеко за полночь, чтобы закрыть двери за последними посетителями и помочь ребятам-мексиканцам с мойкой посуды. Том видел это и понимающе качал головой, вручая мне каждые две недели конверт с деньгами, и этого мне было вполне достаточно.

Что движет людьми, которые каждый день стоят в очереди на сорокоградусной жаре добрых полчаса в ожидании заветной пасты с трюфелем или салата Капрезе? Еда никогда не была для меня предметом поклонения, поэтому я не мог сам себе ответить на этот вопрос и молча делал свою работу.

От постоянно распахивающихся входных дверей температура в ресторане росла, хотя кондиционеры работали на максимум. Всё это напоминало боевые действия. Посетители были с одной стороны баррикад. В своих лёгких изысканных нарядах они смеялись и шутили, делая залп очередных заказов. С другой стороны были мы, семь человек, которые по воле судьбы каждый вечер оказывались в одной лодке. Мы отвечали им выстрелами приготовленных блюд.

Кухня была расположена посреди зала, и посетители видели всю нашу работу, как на ладони. Наши ошибки, нервы и триумфы. Обычно поток людей шёл волнами. Их было то очень много, то на короткий промежуток времени не было совсем. В такие редкие паузы мы могли позволить себе отдохнуть и подготовиться к следующей волне, пополнив свои боеприпасы.

В этот вечер волн не было. То, что началось в 17:00, можно было смело назвать цунами. Поток людей был бесконечным, наши боеприпасы в виде заготовленных мной утром ингредиентов для разных блюд закончились уже к 20 часам, и мы были вынуждены успевать делать двойную работу. Официанты носились как сумасшедшие в предвкушении хороших чаевых. Управляющий Том успел сменить вторую рубашку. Уже не вприпрыжку, а спокойно, сохраняя ресурсы, он маневрировал меж заполненных столиков. Несмотря на пару пропущенных торпед в виде недосоленного супа со шпинатом и слегка подгорелой «Маргариты», наше судно ещё держалось на плаву.

Позже команда начала сдавать позиции. Было слышно, как кто-то из поваров выходит из себя и срывается на официантов. Время ожидания заказов растянулось до неприличных 45 минут, а иногда достигало и часа. Мы гребли изо всех сил, но не справлялись с этим цунами.

В нашей семёрке всё было неплохо, кроме одного — отсутствия явного лидера. Судну явно не хватало сильного, харизматичного капитана. Был, правда, Майкл. Кстати, капитан американской армии в отставке. И он был неплох, когда посетителей было немного. Но когда волна клиентов накрывала с головой, он нервничал и выходил из себя, срываясь на всех вокруг и замечая каждую оплошность членов команды.

Был ещё старый Джордж, и он был несомненно крут. Но ему было за семьдесят, и скоростью мышления в экстремальных условиях он тоже не отличался. Также был Билл, и его шутки расслабляли всю команду. Но возглавить судно шуту никто не позволит, да он и сам не возьмёт на себя такую ответственность.

Я часто думал о том, чтобы взять штурвал в свои руки, даже однажды говорил об этом с Томом. Получил ожидаемый ответ — двадцатилетнему студенту из России, приехавшему по программе обмена, никто никогда не позволит управлять командой американцев, проработавших на кухне не один год. Закусив своё ущемлённое эго, я продолжил молча делать своё дело.

Мне нравилось работать у печи, и у меня это неплохо получалось. Многие посетители, глядя, как я управляюсь с пиццей, думали, что я потомственный итальянец и частенько начинали говорить со мной на языке Челентано. Однажды одновременно я готовил восемь пицц, хотя рекордом до этого считалось семь. С того момента место у дровяной печи было официально отдано мне.

Я обожал запах горящих дров, жар, идущий от печи, и особый запах корочки слегка подрумянившейся пиццы. Вот и в этот вечер я готовил одну пиццу за другой. К двадцати часам счёт перешёл за сотню. Я уже привык к постоянному жару и почти не потел, волосы на моих руках давно обгорели, а лицо всегда было ярко-красного цвета. Но это место и сам процесс приготовления пиццы я бы не променял ни на что. Подумав об этом, я вдруг ощутил, что не хочу менять место работы и уезжать из этого городка. Остаться бы тут на осень и зиму, может, хоть океан увижу… Но странное дело, меня ведь никто не гонит отсюда, к чему бы такие мысли?

Чёрт! Я вдруг почувствовал резкий запах гари. Устал, задумался, и одна из пицц подгорела. Придётся делать новую, а это ещё несколько минут к ожиданию заказа.

— Что там случилось? — раздался голос Майкла.

— Алекс в своей преисподней сжёг пиццу, видимо, она была неблагочестивой, — пошутил Билл. Шутка удалась, и команда отреагировала звонким смехом. Смеялись все, кроме Майкла. Он был уже на взводе.

Громко ударив половником о кастрюлю с соусом маринара, он вдруг выкрикнул:

— Как же я устал работать с непрофессионалами!

Члены команды с улыбками на лицах понимающе переглянулись, но сдержали подступающий смех. Все уже давно привыкли к подобным выходкам Майкла и не обращали на них внимания.

На кухню прибежала официантка с очередным чеком, на котором был напечатан заказ, и протянула его Майклу. Тот вырвал чек из её рук и попытался повесить на специальную полку, где уже висели десятки других заказов, ждавших своего исполнения. Но вдруг чек отлепился от полки и медленно спланировал прямо в ту самую кастрюлю, полную соуса маринара, которую минуту назад ударил Майкл. И это безобидное происшествие стало последний каплей, переполнившей чашу терпения бывшего капитана американской армии. Он схватил тот же половник и со всего размаху ударил уже не по кастрюле, а по её содержимому. Капли вкуснейшего маринара попали на каждого члена команды. Все приняли это с юмором, но Майкла, видимо, это подстегнуло ещё сильнее. Он начал орать и высказывать недовольство членам команды. В ответ все кинулись его успокаивать и уговаривать продолжить работу. Все, кроме меня.

Я молча стоял в противоположном углу кухни и с отвращением смотрел на взрослого мужика, не умеющего держать себя в руках. Мне было противно. Выросший в семье военных, я не мог представить, чтобы посреди боевых действий один из капитанов поддался бы эмоциям и вёл себя подобным образом. В тот момент что-то перещёлкнуло в моей голове. Спокойным, но громким голосом я произнёс:

— Shut the fuck up, pussy! Be a man and do your job!⁴

Такой тишины в ресторане не было никогда. Молчали все. Команда, официанты, посетители. Бывший капитан смотрел на меня с перекошенным от гнева лицом.

— Что ты сказал?

— Ты слышал, — ответил я.

— Хочешь разборки? Тогда пойдём выйдем! — орал он.

— Пойдём, — с готовностью ответил я и начал развязывать свой фартук.

Внезапно всё ожило и наполнилось звуками. Ребята из команды держали Майкла, на весь ресторан орущего, что ему угрожают при десятках свидетелей. С другой стороны были мы с Томом. Том подошёл ко мне и сказал, что попытается всё уладить, дружески похлопав по плечу.

Но концерт продолжался. Майкл демонстративно снял и бросил свой фартук на пол, заявив, что не будет работать, пока меня не уведут с кухни. Истерика затянулась, посетители начинали волноваться, официанты недоумевающе переглядывались. Старый Джордж подошёл ко мне и тихо на ухо произнёс: «Ты сделал то, что хотел бы сделать каждый. Спасибо тебе». Его старческие глаза были полны детской радости.

Спустя время Том с печальным видом позвал меня в свой кабинет. Закрыв за мной дверь, он предложил выпить, я отказался. Он залпом опустошил рюмку с водкой и объяснил, что дело дрянь. Майкл отказывается работать со мной на одной кухне. Больше того, он хочет подать на меня в суд.

— Что, какой суд? — с недоумением переспросил я.

— Сегодня тебе лучше покинуть кухню. Приходи завтра с утра как обычно, а я что-нибудь придумаю, поговорю с Габриэлло.

Молча я вышел из кабинета Тома и направился к выходу из ресторана. По пути я видел десятки глаз, одни провожали меня с сочувствием, другие с радостью и ликованием. В голове крутился один вопрос: неужели предчувствие меня не подвело и на этот раз? Неужели всё хорошее не может длиться вечно, и я только что поставил точку в своей ресторанной карьере?

В ту ночь я пошёл на океан и долго бегал босиком по берегу в свете луны. В наушниках звучали знакомые голоса Цоя, ДДТ и Бутусова. Бег, свет луны, огромные волны океана и музыка помогали мне заглушить вопросы внутри. Вернувшись домой без сил, я упал на кровать и мгновенно отключился.

Примечания

4

— Закрой рот, сучка! Будь мужчиной и делай свою работу!