Свободный заключённый

Александр Киреев

Молодой спортсмен из Сибири отправляется покорять Америку. Но вместо американской мечты он оказывается в американской тюрьме, где ему грозит 80 лет заключения.Это исповедь сильного, но одновременно уязвимого и честного мужчины. Книга — глубокий диалог о том, на что способен человек, когда выбор стоит между совестью и деньгами. Она исследует мужскую уязвимость, хрупкость и умение принимать свою слабость. Но может быть, именно в этих качествах и скрывается истинная сила. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 13. Самурай

USA. New-York, Manhattan. MCC — тюрьма

Первая неделя после перевода на одиннадцатый этаж прошла в постоянных раздумьях о будущем или его отсутствии. Я всё ещё пребывал в полном непонимании. Что ждёт меня дальше? Дадут ли мне срок или отпустят? Что у них вообще есть на меня? Кто меня сдал? А если будет срок, то какой? Мой адвокат пропал. Информации с воли не поступало. Вопросов было много, а ответов нет. Как-то надо было жить. Я рассудил просто: сейчас я здесь, поэтому буду обустраивать свой быт, готовясь к худшему исходу.

Восемьдесят лет. Эта цифра пугала меня каждый раз, когда я думал об этом. Восемьдесят, сука, лет. Это же целая вечность. Большинство даже на воле не доживает до таких лет.

Когда-то давно я где-то смотрел или читал про путь самураев. Там говорилось, что настоящий самурай каждое утро представляет, что он сегодня умрёт, а ночью думает о том, что уже не проснётся. Это помогает ему принять любой исход событий и не бояться. В ту первую неделю я решил, что буду делать так же. Каждое утро и несколько раз на дню я говорил себе, что мне дадут восемьдесят лет. Выйду я отсюда, когда мне будет сто. Или вообще не выйду. Но каждый божий раз, когда озвучивал это вслух или про себя, я продолжал бояться. В моём животе, как шар, разрастался огромный, неконтролируемый, леденящий страх. Он опускался в пах, заливал ноги свинцом, расползался по рукам, делая их ватными и безвольными. Парализующий животный страх поднимался вверх к груди, охватывал спину, и я чувствовал, как мой позвоночник начинает ржаветь. А потом страх добирался до моей головы. Бил в виски, стучал в затылок, ударял в лоб. Тогда появлялся этот проклятый шум в ушах. В эти минуты я хотел рухнуть обратно на шконку, спрятаться под плед и никогда больше оттуда не вылезать.

Хуёвый из тебя самурай, Саша, подумал я, стоя в туалете. Я смотрел на себя в металлическую пластину, висящую на стене. Она заменяла зеркало. В ней отражался леденящий страх моих глаз. Ничего, у тебя ещё восемьдесят лет в запасе. Я пытался иронизировать, но мне плохо это давалось.

Первое время я заставлял себя просыпаться на завтрак. Тело изнывало после недавно начатых тренировок и недосыпа, поэтому оторвать себя от подушки было непросто. В 6:30 после утреннего пересчёта во всех тирах на час открывали закрытые на ночь ворота. На завтрак вставали лишь единицы — те, кому не помогали с воли. Среди них был и я. Это была почти единственная возможность получить пачку молока, упаковку сладких хлопьев и какой-нибудь фрукт. А если повезёт, и парни на раздаче окажутся нормальными, то оставшуюся еду продолжат раздавать среди тех, кто встал, пока она не закончится. Так я иногда возвращался к своей шконке с целой охапкой фруктов, хлопьев и пачек с молоком. Что-то из утреннего пайка я заносил братьям Боре и Роме, с которыми мы стали сближаться и иногда тренироваться в зале. Чем-то удавалось обмениваться, что-то просто отдавал парням, с которыми уже успел познакомиться. Себе оставлял лишь то, что съем. Фрукты были на вес золота, поэтому их я ценил особенно. Это был один из немногих способов получить хоть какие-то витамины в тюремных условиях.

Тем, кто был в лесных походах, не нужно объяснять, как ценится простая карамелька, когда ты неделю или две не видел сладкого. Примерно такое же чувство испытывали все заключённые. Банка Нутеллы или бутылка Кока-колы считались здесь серьёзными подарками. Но, что бы я ни ел, сколько бы ни запихивал в себя, я всегда оставался голодным. Словно поселившееся в животе чувство страха пожирало всю еду за меня. Перед арестом я весил 70 килограмм, а теперь за две недели похудел до неприличных 57. Это злило, и я налегал на всё, что мог съесть.

Сегодня мне повезло. Три небольших коробочки молока, три яблока и три пачки хлопьев. Две пачки молока, если получится, обменяю на апельсин, который видел вчера у Англичанина. Он говорил, что ему нужно молоко для чая, а мне нужен его перезрелый апельсин. Два яблока отдам Братьям, они обещали переговорить со своей братвой насчёт перевода в их тир, хотя это из области фантастики. Одну пачку хлопьев и яблоко оставлю на вечер. Значит, сейчас за ранний подъём могу побаловать себя двумя пачками хлопьев, залитыми безвкусной белой жидкостью, которую они называют молоком.

Я быстро проглотил свою добычу, не ощутив вкуса. Что-то в животе отозвалось урчанием. Видимо, этого зверя зовут страх. Покормил его, и можно ещё на часок завалиться на боковую. Охрана опять закроет ворота камеры, чтобы уберечь нас от свободы, и откроет их ровно в 9:00.

Завершив завтрак, я полез на свою шконку. Да, самурай из меня никудышный. Вместо того, чтобы бороться со своим страхом, я его только кормлю, подумал я и задремал.

Вспомнился вкус молока, которое мы пили в детстве. Мы жили в небольшом военном городке под Великим Новгородом. За нашим домом располагался огромный заливной луг, на котором паслись коровы. Мы с парнями дразнили их, когда шли из школы домой. Бегали и мычали вокруг коров, опасаясь, что сорвётся колышек, к которому они привязаны. За лугом на холме была деревня. Как-то раз мы с братом пошли туда за молоком. Тогда я впервые увидел, как доят корову и попробовал свежее, ещё тёплое молоко. Не помню, чтобы вкус мне понравился, скорее удивила обстановка. Сарай, запах сена и навоза, травы, развешанные по стенам, косы и другой хозяйственный скраб. Там всё дышало жизнью и свободой. А здесь наоборот. Жизни нет ни в чём, ни в пластиковых фруктах, ни в серых бетонных стенах, ни в баночках с белой безвкусной жидкостью. Здесь жалкие крохи свободной жизни пытаются взрастить и уберечь люди, нарушившие закон. И как меня угораздило оказаться среди них?