Неточные совпадения
Что вон под той рябиною
Резвились наши детушки,
И Ганичка и Верочка,
Аукались со мной?
Митрофан. Потому
что она приложена к своему месту.
Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.
Ну, он это взглянул на меня этак сыскоса:"Ты, говорит, колченогий (а у меня, ваше высокородие, точно
что под Очаковом ногу унесло), в полиции, видно, служишь?" — взял шапку и вышел из кабака
вон.
— Нет! мне с правдой дома сидеть не приходится! потому она, правда-матушка, непоседлива! Ты глядишь: как бы в избу да на полати влезти, ан она, правда-матушка, из избы
вон гонит… вот
что!
— Кондуктор, противно пословице, хотел по платью проводить меня
вон; но тут уж я начал выражаться высоким слогом, и… вы тоже, — сказал он, забыв его имя и обращаясь к Каренину, — сначала по полушубку хотели тоже изгнать меня, но потом заступились, за
что я очень благодарен.
— О своей душе, известное дело, пуще всего думать надо, — сказала она со вздохом. —
Вон Парфен Денисыч, даром
что неграмотный был, а так помер,
что дай Бог всякому, — сказала она про недавно умершего дворового. — Причастили, особоровали.
— Ваше благородие, — сказал наконец один, — ведь мы нынче до Коби не доедем; не прикажете ли, покамест можно, своротить налево?
Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят,
что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина.
— А вот
что! — сказал барин, очутившийся на берегу вместе с коропами и карасями, которые бились у ног его и прыгали на аршин от земли. — Это ничего, на это не глядите; а вот штука,
вон где!.. А покажите-ка, Фома Большой, осетра. — Два здоровых мужика вытащили из кадушки какое-то чудовище. — Каков князек? из реки зашел!
— Вот граница! — сказал Ноздрев. — Все,
что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который
вон синеет, и все,
что за лесом, все мое.
— Это вам так показалось. Ведь я знаю,
что они на рынке покупают. Купит
вон тот каналья повар,
что выучился у француза, кота, обдерет его, да и подает на стол вместо зайца.
«Вишь ты, — сказал один другому, —
вон какое колесо!
что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» — «Доедет», — отвечал другой.
Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на
чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и
вон она понеслась, понеслась, понеслась!..
— Накаливай, накаливай его! пришпандорь кнутом
вон того, того, солового,
что он корячится, как корамора!» [Корамора — большой, длинный, вялый комар; иногда залетает в комнату и торчит где-нибудь одиночкой на стене.
— А я скажу: «Не за
что! ей-богу, не за
что, не брала я…» Да
вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!
Увидя,
что речь повернула
вона в какую сторону, Петрушка закрутил только носом. Хотел он было сказать,
что даже и не пробовал, да уж как-то и самому стало стыдно.
— Отчего ж неизвестности? — сказал Ноздрев. — Никакой неизвестности! будь только на твоей стороне счастие, ты можешь выиграть чертову пропасть.
Вон она! экое счастье! — говорил он, начиная метать для возбуждения задору. — Экое счастье! экое счастье!
вон: так и колотит! вот та проклятая девятка, на которой я всё просадил! Чувствовал,
что продаст, да уже, зажмурив глаза, думаю себе: «Черт тебя побери, продавай, проклятая!»
«
Вон оно как! — подумал про себя Чичиков. — Хорошо же,
что я у Собакевича перехватил ватрушку да ломоть бараньего бока».
—
Вон опять один умник —
что вы думаете у себя завел?
«Положим, — думал я, — я маленький, но зачем он тревожит меня? Отчего он не бьет мух около Володиной постели?
вон их сколько! Нет, Володя старше меня; а я меньше всех: оттого он меня и мучит. Только о том и думает всю жизнь, — прошептал я, — как бы мне делать неприятности. Он очень хорошо видит,
что разбудил и испугал меня, но выказывает, как будто не замечает… противный человек! И халат, и шапочка, и кисточка — какие противные!»
«
Что же он это делает? — рассуждал я сам с собою. — Ведь это вовсе не то,
чему учила нас Мими: она уверяла,
что мазурку все танцуют на цыпочках, плавно и кругообразно разводя ногами; а выходит,
что танцуют совсем не так.
Вон и Ивины, и Этьен, и все танцуют, a pas de Basques не делают; и Володя наш перенял новую манеру. Недурно!.. А Сонечка-то какая милочка?!
вон она пошла…» Мне было чрезвычайно весело.
Один только раз Тарас указал сыновьям на маленькую, черневшую в дальней траве точку, сказавши: «Смотрите, детки,
вон скачет татарин!» Маленькая головка с усами уставила издали прямо на них узенькие глаза свои, понюхала воздух, как гончая собака, и, как серна, пропала, увидевши,
что козаков было тринадцать человек.
— А хотел бы я поглядеть, как они нам обрежут чубы! — говорил Попович, поворотившись перед ними на коне. И потом, поглядевши на своих, сказал: — А
что ж? Может быть, ляхи и правду говорят. Коли выведет их
вон тот пузатый, им всем будет добрая защита.
— Хоть бы умереть-то дали спокойно! — закричала она на всю толпу, —
что за спектакль нашли! С папиросами! Кхе-кхе-кхе! В шляпах войдите еще!.. И то в шляпе один…
Вон! К мертвому телу хоть уважение имейте!
«Иисус говорит ей: не сказал ли я тебе,
что если будешь веровать, увидишь славу божию? Итак, отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: отче, благодарю тебя,
что ты услышал меня. Я и знал,
что ты всегда услышишь меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили,
что ты послал меня. Сказав сие, воззвал громким голосом: Лазарь! иди
вон. И вышел умерший...
— Н… нет, видел, один только раз в жизни, шесть лет тому. Филька, человек дворовый у меня был; только
что его похоронили, я крикнул, забывшись: «Филька, трубку!» — вошел, и прямо к горке, где стоят у меня трубки. Я сижу, думаю: «Это он мне отомстить», потому
что перед самою смертью мы крепко поссорились. «Как ты смеешь, говорю, с продранным локтем ко мне входить, —
вон, негодяй!» Повернулся, вышел и больше не приходил. Я Марфе Петровне тогда не сказал. Хотел было панихиду по нем отслужить, да посовестился.
Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно,
что он сказал сейчас ужасную ложь,
что не только никогда теперь не придется ему успеть наговориться, но уже ни об
чем больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли было так сильно,
что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и, не глядя ни на кого, пошел
вон из комнаты.
Говорят
вон, в Севастополе, сейчас после Альмы, [После поражения русской армии в сражении на реке Альме 8 сентября 1854 г. во время Крымской войны (1853–1856).] умные-то люди уж как боялись,
что вот-вот атакует неприятель открытою силой и сразу возьмет Севастополь; а как увидели,
что неприятель правильную осаду предпочел и первую параллель открывает, так куды, говорят, обрадовались и успокоились умные-то люди-с: по крайности на два месяца, значит, дело затянулось, потому когда-то правильной-то осадой возьмут!
— Ах, стыд-то какой теперь завелся на свете, господи! Этакая немудреная, и уж пьяная! Обманули, это как есть!
Вон и платьице ихнее разорвано… Ах, как разврат-то ноне пошел!.. А пожалуй
что из благородных будет, из бедных каких… Ноне много таких пошло. По виду-то как бы из нежных, словно ведь барышня, — и он опять нагнулся над ней.
— А может, я где-нибудь клад нашел, а ты не знаешь? Вот я вчера и расщедрился…
Вон господин Заметов знает,
что я клад нашел!.. Вы извините, пожалуйста, — обратился он со вздрагивающими губами к Порфирию, —
что мы вас пустяшным таким перебором полчаса беспокоим. Надоели ведь, а?
— Так вот ты где! — крикнул он во все горло. — С постели сбежал! А я его там под диваном даже искал! На чердак ведь ходили! Настасью чуть не прибил за тебя… А он
вон где! Родька!
Что это значит? Говори всю правду! Признавайся! Слышишь?
Вон Варенц семь лет с мужем прожила, двух детей бросила, разом отрезала мужу в письме: «Я сознала,
что с вами не могу быть счастлива.
«
Вона! Эк ведь расползлась у них эта мысль! Ведь вот этот человек за меня на распятие пойдет, а ведь очень рад,
что разъяснилось, почему я о колечках в бреду поминал! Эк ведь утвердилось у них у всех!..»
— Надоели они мне очень вчера, — обратился вдруг Раскольников к Порфирию с нахально-вызывающею усмешкой, — я и убежал от них квартиру нанять, чтоб они меня не сыскали, и денег кучу с собой захватил.
Вон господин Заметов видел деньги-то. А
что, господин Заметов, умен я был вчера али в бреду, разрешите-ка спор!
Мамаша
вон пишет,
что «Дунечка многое может снести».
Варвара (оглядываясь).
Что это братец нейдет,
вон, никак, гроза заходит.
Что смеетесь! Не радуйтесь! (Стучит палкой.) Все в огне гореть будете неугасимом. Все в смоле будете кипеть неутолимой! (Уходя.)
Вон,
вон куда красота-то ведет! (Уходит.)
Но
чем ту Бочку ни нальёт,
А винный дух всё
вон нейдёт,
И с Бочкой, наконец, он принуждён расстаться.
Пастух под тенью спал, надеяся на псов,
Приметя то, змея из-под кустов
Ползёт к нему,
вон высунувши жало;
И Пастуха на свете бы не стало:
Но сжаляся над ним, Комар,
что было сил,
Сонливца укусил.
Проснувшися, Пастух змею убил;
Но прежде Комара спросонья так хватил,
Что бедного его как не бывало.
Иван. Хмельненьки были; я полагаю,
что это у них постепенно пройдет-с. Они по бульвару раза два проходили… да
вон и сейчас идут.
Кнуров. А Робинзон, господа, лишний. Потешились, и будет. Напьется он там до звериного образа —
что хорошего! Эта прогулка дело серьезное, он нам совсем не компания. (Указывая в дверь.)
Вон он как к коньяку-то прильнул.
Вон посмотрите,
что в городе делается, какая радость на лицах!
Гаврило. Так на барже пушка есть. Когда Сергея Сергеича встречают или провожают, так всегда палят. (Взглянув в сторону за кофейную.)
Вон и коляска за ними едет-с, извощицкая, Чиркова-с! Видно, дали знать Чиркову,
что приедут. Сам хозяин Чирков на козлах. Это за ними-с.
Мне было стыдно. Я отвернулся и сказал ему: «Поди
вон, Савельич; я чаю не хочу». Но Савельича мудрено было унять, когда, бывало, примется за проповедь. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на
что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с медом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. Не прикажешь ли?»
— Кто старое помянет, тому глаз
вон, — сказала она, — тем более
что, говоря по совести, и я согрешила тогда если не кокетством, так чем-то другим. Одно слово: будемте приятелями по-прежнему. То был сон, не правда ли? А кто же сны помнит?
— Вы посмотрите,
что за корни! Этакая сила у Евгения! Краснорядец так на воздух и поднялся… Мне кажется, дуб, и тот бы вылетел
вон!..
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом.
Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на бок. — Эге!
вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не смотри на то,
что она упирается, пользуйся тем,
что ты, в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то
что наш брат, самоломанный!
— Надо серебристых тополей побольше здесь сажать, да елок, да, пожалуй, липок, подбавивши чернозему.
Вон беседка принялась хорошо, — прибавил он, — потому
что акация да сирень — ребята добрые, ухода не требуют. Ба! да тут кто-то есть.
—
Вон куда — в мифологию метнул! — промолвил Базаров. — Сейчас видно,
что в свое время сильный был латинист! Ведь ты, помнится, серебряной медали за сочинение удостоился, а?
Он прошелся по комнате, потом вдруг приблизился к ней, торопливо сказал «прощайте», стиснул ей руку так,
что она чуть не вскрикнула, и вышел
вон.
Аркадий, к собственному изумлению, беспрестанно думал о Никольском; прежде он бы только плечами пожал, если бы кто-нибудь сказал ему,
что он может соскучиться под одним кровом с Базаровым, и еще под каким! — под родительским кровом, а ему точно было скучно, и тянуло его
вон.