— Совсем несчастный! Чуть-чуть бы по-другому судьба сложилась, и он бы другой был. Такие люди не умеют гнуться, а прямо ломаются. Тогда много греха на душу взял старик Михей Зотыч, когда насильно женил его на Серафиме. Прежде-то всегда так делали, а по нынешним временам говорят, что свои глаза есть. Михей-то Зотыч думал лучше сделать, чтобы Галактион не сделал так, как брат Емельян, а оно
вон что вышло.
Неточные совпадения
—
Вон, мерзавка! И видеть тебя не желаю… Ты у нас в семье какая-то проклятая уродилась.
Вон…
вон!.. Я знаю,
что ты такое!
— Не ври… Ведь ты знаешь,
что твоя жена меня выгнала
вон из дому и еще намекнула, за кого она меня считает.
— Вот
что, мамаша, кто старое помянет, тому глаз
вон. Ничего больше не будет. У Симы я сам выпрошу прощенье, только вы ее не растравляйте. Не ее, а детей жалею. И вы меня простите. Так уж вышло.
— Нет, брат, шабаш, старинка-то приказала долго жить, — повторял Замараев, делая вызывающий жест. — По нонешним временам
вон какие народы проявились. Они, брат, выучат жить. Темноту-то как рукой снимут… да. На што бабы, и те вполне это самое чувствуют.
Вон Серафима Харитоновна как на меня поглядывает, даром
что хлеб-соль еще недавно водили.
— Большим кораблям большое плавание, а мы около бережку будем ползать… Перед отъездом мы с попом Макаром молебствие отслужили угодникам бессребренникам. Как же, все по порядку. Тоже и мы понимаем, как и што следует: воздадите кесарево кесарю… да. Главная причина, Галактион Михеич,
что жаль мелкие народы. Сейчас-то они
вон сто процентов платят, а у меня будут платить всего тридцать шесть… Да там еще кланялись сколько, да еще отрабатывали благодарность, а тут на, получай, и только всего.
Замараев был встревожен и, не встретив сочувствия у Галактиона, даже обиделся. Помилуйте,
что же это такое? Этак всякий будет писать. Один напишет, а прочитают-то все.
Вон купцы в гостином дворе вслух газеты читают. Соберутся кучей и галдят, как черти над кашей.
— Пришел в сапогах, а ушел босиком? На
что чище…
Вон и ты какое себе рыло наел на легком-то хлебе… да.
Что же, оно уж завсегда так: лупи яичко — не сказывай, облупил — не показывай. Ну, чиновник, а ты как думаешь, возьмут меня на вашей мельнице в заклад?
—
Что же это такое будет, господа? — в отчаянии говорил Луковников гласным, которым доверял. — Мы делаемся какими-то пешками… Мышников всех нас заберет.
Вон он и Драке, и Штоффа, и Галактиона Колобова в гласные проводит… Дохнуть не дадут.
Не доезжая верст пяти, «Первинка» чуть не села на мель, речная галька уже шуршала по дну, но опасность благополучно миновала. Вдали виднелись трубы вальцовой мельницы и стеаринового завода, зеленая соборная колокольня и новое здание прогимназии. Галактион сам командовал на капитанском мостике и сильно волновался.
Вон из-за мыса выглянуло и предместье. Город отделялся от реки болотом, так
что приставать приходилось у пустого берега.
Все мысли и чувства Аграфены сосредоточивались теперь в прошлом, на том блаженном времени, когда была жива «сама» и дом стоял полною чашей. Не стало «самой» — и все пошло прахом.
Вон какой зять-то выворотился с поселенья. А все-таки зять, из своего роду-племени тоже не выкинешь. Аграфена являлась живою летописью малыгинской семьи и свято блюла все,
что до нее касалось. Появление Полуянова с особенною яркостью подняло все воспоминания, и Аграфена успела, ставя самовар, всплакнуть раз пять.
— Нет у меня ничего, — уверял старик. — Вот хоть сейчас образ со стены сниму. Зря про меня болтают. Я-то женился сам на босоножке, только
что на себе было, а ты
вон капиталов требуешь.
Свое дело Замараеву окончательно надоело. С грошами приходится возиться и при этом как будто низко.
Вон банк обдирает начистоту, и все благородные, потому
что много берут, а он, Замараев, точно какой искариот. Все даже пальцами указывают.
Неточные совпадения
Что вон под той рябиною // Резвились наши детушки, // И Ганичка и Верочка, // Аукались со мной?
Митрофан. Потому
что она приложена к своему месту.
Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна.
Ну, он это взглянул на меня этак сыскоса:"Ты, говорит, колченогий (а у меня, ваше высокородие, точно
что под Очаковом ногу унесло), в полиции, видно, служишь?" — взял шапку и вышел из кабака
вон.
— Нет! мне с правдой дома сидеть не приходится! потому она, правда-матушка, непоседлива! Ты глядишь: как бы в избу да на полати влезти, ан она, правда-матушка, из избы
вон гонит… вот
что!
— Кондуктор, противно пословице, хотел по платью проводить меня
вон; но тут уж я начал выражаться высоким слогом, и… вы тоже, — сказал он, забыв его имя и обращаясь к Каренину, — сначала по полушубку хотели тоже изгнать меня, но потом заступились, за
что я очень благодарен.