Неточные совпадения
— Отдай и горничной! — разрешил он, махнув мысленно рукой на все,
что из того
бы ни вышло.
Все это некоторые объясняли прямым источником из кармана сенатора, а другие — тем,
что к m-me Клавской одновременно со Звездкиным стали забегать разные чиновники, которым угрожала опасность по ревизии; но, как
бы то
ни было, в одном только никто не сомневался:
что граф был от нее без ума.
Сенатор выскочил из саней первый, и в то время, как он подавал руку Клавской, чтобы высадить ее, мимо них пронесся на своей тройке Марфин и сделал вид,
что он не видал
ни сенатора,
ни Клавской. Те тоже как будто
бы не заметили его.
Если
бы кто спросил, в
чем собственно состоял гений Крапчика, то можно безошибочно отвечать,
что, будучи, как большая часть полувосточных человеков, от природы зол, честолюбив, умен внешним образом, без всяких о
чем бы то
ни было твердых личных убеждений.
Напрасно к нему приезжали сенатор, губернатор, губернский предводитель, написавший сверх того Егору Егорычу письмо, спрашивая,
что такое с ним, — на все это Антип Ильич, по приказанию барина, кротко отвечал,
что господин его болен, не может никого принимать и
ни с кем письменно сноситься; но когда пришло к Егору Егорычу письмо от Сверстова, он как
бы ожил и велел себе подать обед, питаясь до этого одним только чаем с просфорой, которую ему, с вынутием за здравие, каждое утро Антип Ильич приносил от обедни.
— Нет, я исполнился гневом против всех и всего; но еще божья милость велика,
что он скоро затих во мне; зато мною овладели два еще горшие врага: печаль и уныние, которых я до сих пор не победил, и как я
ни борюсь, но мне непрестанно набегают на душу смрадом отчаяния преисполненные волны и как
бы ропотом своим шепчут мне: «Тебе теперь тяжело, а дальше еще тягчее будет…»
Пошел!..» Кучер, наконец, не стал сдерживать лошадей, и те, очень, кажется, довольные,
что могут поразмяться, несмя несли, и больше всех заявляла себя передовая лошадь: она, как будто
бы даже играя, то понуривала своей породистой головой, то вытягивала ее вверх и в то же время
ни разу не сбилась с пути.
Произошло его отсутствие оттого,
что капитан, возбужденный рассказами Миропы Дмитриевны о красоте ее постоялки, дал себе слово непременно увидать m-lle Рыжову и во
что бы то
ни стало познакомиться с нею и с матерью ее, ради
чего он, подобно Миропе Дмитриевне, стал предпринимать каждодневно экскурсии по переулку, в котором находился домик Зудченки, не заходя, впрочем, к сей последней, из опасения,
что она начнет подтрунивать над его увлечением, и в первое же воскресенье Аггей Никитич, совершенно неожиданно для него, увидал,
что со двора Миропы Дмитриевны вышли: пожилая, весьма почтенной наружности, дама и молодая девушка, действительно красоты неописанной.
«О, если это несчастный роман, — подумал с просиявшим лицом капитан, — то он готов покрыть все,
что бы там
ни было, своим браком с этой прелестной девушкой».
Когда подан был затем кофе, Егор Егорыч, будто
бы так себе, к слову, начал говорить о разного рода ложных стыдах и страхах, которые иногда овладевают людьми, и
что подобного страха не следует быть
ни у кого, потому
что каждый должен бояться одного только бога, который милосерд и прощает человеку многое, кроме отчаяния.
Я сделал ту и другую и всегда буду благодарить судьбу,
что она, хотя ненадолго, но забросила меня в Польшу, и
что бы там про поляков
ни говорили, но после кампании они нас, русских офицеров, принимали чрезвычайно радушно, и я скажу откровенно,
что только в обществе их милых и очень образованных дам я несколько пообтесался и стал походить на человека.
Появление противной Людмилы Рыжовой и смешное увлечение Аггея Никитича этой девчонкой, конечно, много сбило Миропу Дмитриевну с толку; но теперь, увидав майора в таком блестящем штаб-офицерском виде, она вознамерилась во
что бы то
ни стало уничтожить в глазах его свою соперницу.
— Я по письму Егора Егорыча не мог вас принять до сих пор: все был болен глазами, которые до того у меня нынешний год раздурачились,
что мне не позволяют
ни читать,
ни писать,
ни даже много говорить, — от всего этого у меня проходит перед моими зрачками как
бы целая сетка маленьких черных пятен! — говорил князь, как заметно, сильно занятый и беспокоимый своей болезнью.
— У молокан потому этого нет,
что у них не существует
ни обрядов,
ни понимания истинного, — они узкие рационалисты! — проговорил он как
бы даже с презрением.
— Говорить перед вами неправду, — забормотал он, — я считаю невозможным для себя: память об Людмиле, конечно, очень жива во мне, и я
бы бог знает
чего ни дал, чтобы воскресить ее и сделать счастливой на земле, но всем этим провидение не наградило меня. Сделать тут что-либо было выше моих сил и разума; а потом мне закралась в душу мысль, — все,
что я готовил для Людмилы, передать (тут уж Егор Егорыч очень сильно стал стучать ногой)… передать, — повторил он, — Сусанне.
Несмотря на все эти утешения и доказательства, Сусанна продолжала плакать, так
что ее хорошенькие глазки воспалились от слез, а ротик совершенно пересох; она вовсе не страшилась брака с Егором Егорычем, напротив, сильно желала этого, но ее мучила мысль перестать быть девушкой и сделаться дамой. Как
бы ни было, однако gnadige Frau, отпустив Сусанну наверх в ее комнату, прошла к Егору Егорычу.
Но все эти недостатки и странности Мартына Степаныча сторицею выкупались развитым почти до сократовских размеров лбом и при этом необыкновенно мечтательными серыми глазами, которым соответствовал мягкий, убеждающий голос, так
что, кто
бы ни слушал Мартына Степаныча, никогда никто не мог усомниться в том,
что говоримое им идет из глубины его сердечного убеждения.
Удар для самолюбия Крапчика был страшный, так
что он перестал даже выезжать в общество: ему стыдно было показаться кому
бы то
ни было из посторонних на глаза; но гнев божий за все темные деяния Петра Григорьича этим еще не иссяк, и в одно утро он получил письмо от Катрин, надписанное ее рукою и запечатанное.
Секретарь, хоть и не считал Петра Григорьича своим благодетелем, но, любя поесть и выпить, объявил,
что он будет, а также и все его чиновники, хорошо ведая,
что те тоже не прочь ублажить свой мамон при каком
бы то
ни было случае.
— Ждать так ждать! — сказал с тем же невеселым лицом Егор Егорыч и затем почти целую неделю не спал
ни одной ночи: живая струйка родственной любви к Валерьяну в нем далеко еще не иссякла. Сусанна все это, разумеется, подметила и постоянно обдумывала в своей хорошенькой головке, как
бы и
чем помочь Валерьяну и успокоить Егора Егорыча.
Оно иначе и быть не могло, потому
что во дни невзгоды, когда Аггей Никитич оставил военную службу, Миропа Дмитриевна столько явила ему доказательств своей приязни,
что он считал ее за самую близкую себе родню: во-первых, она настоятельно от него потребовала, чтобы он занял у нее в доме ту половину, где жила адмиральша, потом, чтобы чай, кофе, обед и ужин Аггей Никитич также
бы получал от нее, с непременным условием впредь до получения им должной пенсии не платить Миропе Дмитриевне
ни копейки.
Надо всем этим, конечно, преобладала мысль,
что всякий человек должен иметь жену, которая
бы его любила, и
что любви к нему Миропе Дмитриевне было не занимать стать, но, как
ни являлось все это ясным, червячок сомнения шевелился еще в уме Аггея Никитича.
Князь, кажется, имел твердое убеждение,
что, будучи выбран дворянами, он должен их отстаивать,
что бы они
ни творили.
— Непременно, во
что бы то
ни стало! — отвечал утвердительно Мартын Степаныч.
— Экстаз, — объяснил ему Пилецкий, — есть то возбужденное состояние, когда человек, под влиянием духовно-нравственного движения, ничего не сознает,
что происходит вокруг него; так, он не слышит боя часов, не ощущает
ни света,
ни темноты,
ни даже тепла и холода: он как
бы умертвил тело свое и весь одухотворился, — понимаете?
Тот сел; руки у него при этом ходили ходенем, да и не мудрено: Аггей Никитич, раздосадованный тем,
что был прерван в своих размышлениях о Беме, представлял собою весьма грозную фигуру. Несмотря на то, однако, робкий почтмейстер,
что бы там
ни произошло из того, решился прибегнуть к средству, которое по большей части укрощает начальствующих лиц и делает их более добрыми.
Почтмейстер и почтосодержатель переглянулись между собой после того и, кажется, одновременно подумали,
что господин губернский почтмейстер, должно быть, был сильно выпивши,
что отчасти подтверждалось и тем,
что Аггей Никитич был красен в лице, как вареный рак; но, как
бы ни было, они раскланялись с ним и ушли.
Сколь
ни внимательно Сусанна Николаевна слушала отца Василия, тем не менее в продолжение всего наставления взглядывала то вверх, под купол, то на темные окна храма, и ей представилось,
что в них больше не видно было огненных злых рож, но под куполом все как
бы сгущались крылатые существа.
— Но как
бы то
ни было, я уверен, — возразил Тулузов, —
что на баллотировке вы будете иметь сильную партию, и партию, надобно сказать, состоящую из лучших лиц дворянства, в которых вы легко можете рассеять предубеждения, если они будут иметь их против меня.
— Но, почтеннейший Иван Петрович, мне теперь неловко в
чем бы то
ни было противоречить господину губернскому предводителю, поймите вы это! От него зависит успех моей баллотировки.
— Думать долго тут невозможно, — сказал он, — потому
что баллотировка назначена в начале будущего года: если вы удостоите меня чести быть вашим супругом, то я буду выбран, а если нет, то не решусь баллотироваться и принужден буду, как
ни тяжело мне это, оставить службу вашего управляющего и уехать куда-нибудь в другое место, чтобы устроить себе хоть
бы маленькую карьеру.
—
Что ж из того,
что она племянница ему? — почти крикнул на жену Сверстов. — Неужели ты думаешь,
что Егор Егорыч для какой
бы ни было племянницы захочет покрывать убийство?.. Хорошо ты об нем думаешь!.. Тут я думаю так сделать… Слушай внимательно и скажи мне твое мнение!.. Аггей Никитич упомянул,
что Тулузов учителем был, стало быть, сведения об нем должны находиться в гимназии здешней… Так?..
— Нет-с, это не от семьи зависит, а человеком выходит! — воскликнул Аггей Никитич. — У нас, например, некоторые ротные командиры тоже порядочно плутовали, но я, видит бог, копейкой казенной никогда не воспользовался… А тут вдруг каким хапалом оказался!.. Просто, я вам говорю, на всю мою жизнь осрамлен!.. Как я там
ни уверял всех,
что это глупая выдумка почтальонов, однако все очень хорошо понимают,
что те
бы выдумать не смели!
Из этих намеков мужа и Егора Егорыча Миропа Дмитриевна хорошо поняла,
что она поймана с поличным, и ею овладело вовсе не раскаяние, которое ей предлагали, а злость несказуемая и неописуемая на своего супруга; в ее голове быстро промелькнули не мысли, нет, а скорее ощущение мыслей: «Этот дурак, то есть Аггей Никитич, говорит,
что любит меня, а между тем разблаговещивает всем,
что я что-то такое не по его сделала, тогда как я сделала это для его же, дурака, пользы, чтобы придать ему вес перед его подчиненными!» Повторяемый столь часто в мыслях эпитет мужу: дурак и дурак — свидетельствовал,
что Миропа Дмитриевна окончательно убедилась в недальности Аггея Никитича, но, как
бы там
ни было, по чувству самосохранения она прежде всего хотела вывернуться из того,
что ставят ей в обвинение.
Но как
бы то
ни было, несмотря на такого рода недоумения и несправедливые насмешки, труды губернского предводителя были оценены, потому
что, когда он, собрав в новый дом приехавших на баллотировку дворян, ввел их разом в танцевальную залу, то почти все выразили восторг и стали, подходя поодиночке, благодарить его: подавать адресы, а тем более одобрительно хлопать, тогда еще было не принято.
В день баллотировки своей он вздумал со слезами на глазах объявить дворянству,
что, сколь
ни пламенно он желал
бы исполнять до конца дней своих несомую им ныне должность, но, по расстроенным имущественным обстоятельствам своим, не может этого сделать.
— Ах, Сусанна, ты после этого не знаешь,
что значит быть несчастною в замужестве! Говорить об этом кому
бы то
ни было бесполезно и совестно… Кроме того, я хорошо знаю,
что Лябьев, несмотря на все пороки свои, любит меня и мучается ужасно,
что заставляет меня страдать; но если еще он узнает,
что я жалуюсь на него, он убьет себя.
Но как
бы то
ни было, сия все-таки почтенная девица, лишенная утех сердца, старалась устроить себе умственную жизнь, ради
чего она почти до унижения заискивала между тогдашними литераторами и между молодыми, какие тогда были налицо, учеными, которых Зинаида Ираклиевна, как
бы они
ни увертывались, завербовывала себе в друзья.
—
Ни слова,
ни звука, — отвечала Сусанна Николаевна, — он, я думаю, сам ничего не знает, потому
что если
бы знал что-нибудь, то непременно
бы мне сказал.
Сусанна Николаевна была крайне удивлена: она никак не ожидала,
что Углаков у них; но как
бы то
ни было, хоть и сконфуженная несколько, вышла к нему.
— Закон у нас не милует никого, и, чтобы избежать его, мне надобно во
что бы то
ни стало доказать,
что я Тулузов, не убитый, конечно, но другой, и это можно сделать только, если я представлю свидетелей, которые под присягой покажут,
что они в том городе, который я им скажу, знали моего отца, мать и даже меня в молодости… Согласны будут показать это приисканные тобою лица?
Нет никакого сомнения,
что сей умный мужик, видавший на своем веку многое, понял всю суть дела и вывел такого рода заключение,
что барин у него теперь совсем в лапах, и
что сколько
бы он потом
ни стал воровать по откупу, все ему будет прощаться.
— Ах, батюшка Василий Иваныч! — воскликнул Савелий с каким-то грустным умилением. — Мы
бы рады всей душой нашей служить вам, но нам опасно тоже… Вдруг теперь Катерина Петровна, разгневавшись, потребует, чтобы вы нас сослали на поселение, как вот тогда хотела она сослать меня с женой… А за
что?.. В те поры я
ни в
чем не был виноват…
— Поберегу!
Что бы со мной
ни было, а ее я поберегу!
— Конечно, — подхватил Углаков, — князь, наверное, это сделает, он такой человек,
что на всякое доброе дело сейчас пойдет; но принять какую-нибудь против кого
бы ни было строгую меру совершенно не в его характере.
Растем мы, растем, и
что бы там
ни говорили про нас, но исполин идет быстрыми шагами!» Затем, как
бы для того, чтобы еще сильнее поразить нашего патриота, мимо него стали проходить возвращавшиеся с парада кавалергарды с своими орлами на шлемах, трехаршинные почти преображенцы, курносые и с простреленными киверами павловцы.
Дамы того времени, сколько
бы ни позволяли себе резвостей в известном отношении, посты, однако, соблюдали и вообще были богомольны, так
что про Екатерину Петровну театральный жен-премьер рассказывал,
что когда она с ним проезжала мимо Иверской, то, пользуясь закрытым экипажем, одной рукой обнимала его, а другой крестилась.
— Да, вот
что!.. Но, впрочем, для меня это все равно; у меня никаких браков
ни с мужем и
ни с кем
бы ни было не будет больше в жизни.
При этом gnadige Frau одним только была смущаема,
что ее прелестная Сусанна Николаевна совершенно не походила на прежнюю Сусанну Николаевну; не то чтобы она на вид была больна или скучна, но казалась какою-то апатичною, точно будто
бы ни до
чего ей дела не было и ничто ее не занимало.
Вообще мать-протопопица была женщина глупая и неряшливая,
что еще более усиливало тяготу жизни отца Василия; как
бы то
ни было, впрочем, она уразумела, наконец,
чего от нее требует муж, и убрала со стола водку и другие съедомые предметы.