Неточные совпадения
— А
скажите, что вот это такое? — заговорила она с ним ласковым
голосом. — Я иногда, когда смотрюсь в зеркало, вдруг точно не узнаю себя и спрашиваю: кто же это там, — я или не я? И так мне сделается страшно, что я убегу от зеркала и целый день уж больше не загляну в него.
— Но не
сказала ли тебе еще чего-нибудь Людмила Николаевна? — спросил он снова умоляющим
голосом Антипа Ильича.
— Ваше преосвященство, что же общего между нами и хлыстами? —
сказал он почти обиженным
голосом.
— Вас заняло все это, мое прелестное существо? —
сказала она растроганным
голосом.
— Я не ослаб, —
сказал он твердым и мужественным
голосом, — но я угнетен сомнениями!..
— Поняла… —
сказала было сначала Сусанна протяжно, но потом уже скоро и
голосом, явно трепещущим от радости, присовокупила: — Я, конечно, сочту за счастие быть женой Егора Егорыча и всю мою жизнь посвятить ему, но как мамаша, — я не знаю, — даст ли она согласие; она уже останется совершенно одна, если я выйду замуж.
— Миропа Дмитриевна,
скажу вам откровенно, — начал он суровым
голосом, — я человек простой и нехитростный, а потому не знаю хорошенько, гожусь ли я вам в мужья, а также и вы мне годитесь ли?
— Благодарю покорно, ваше высокопревосходительство! —
сказал кузнец радостным
голосом и хватая бумажку с земли.
— А разве я не делала того? —
сказала кротким
голосом Миропа Дмитриевна. — Не делала это я?.. Признайся! — обратилась она уже к мужу, но тот, однако, ей на это ничего не ответил.
По деревенским обычаям, обоим супругам была отведена общая спальня, в которую войдя после ужина, они хоть и затворились, но комнатная прислуга кузьмищевская, долго еще продолжавшая ходить мимо этой комнаты, очень хорошо слышала, что супруги бранились, или, точнее
сказать, Миропа Дмитриевна принялась ругать мужа на все корки и при этом, к удивлению молодых горничных, произнесла такие слова, что хоть бы в пору и мужику, а Аггей Никитич на ее брань мычал только или произносил глухим
голосом...
— Не можете ли вы мне дать с этого билета копию? —
сказал он, сильно опасаясь, что письмоводитель откажет ему в его просьбе, но тот, быв, видно, столь же простодушен, как и начальник его, отвечал покорным
голосом...
Губернский предводитель, оставшись у окна с Тулузовым, не преминул ему
сказать заискивающим
голосом...
Чем дальше она вела своим
голосом, тем сильнее и сильнее распалялся ее цыганский огонь, так что местами она вырывалась и хватала несколько в сторону, но Лябьев, держа ее, так
сказать, всю в своем ухе, угадывал это сейчас же и подлаживался к ней.
— Что? Не до того, видно! —
сказала ему укоризненным
голосом Аграфена Васильевна.
— Qui est се monsieur [Кто это Тулузов? (франц.).] Тулузов? —
сказали в один
голос Лябьев и Муза Николаевна.
— Я не буду, когда вы не приказываете, — проговорил покорным
голосом Углаков и, видимо, надувшись несколько на Марфину, во всю остальную дорогу ни слова больше не проговорил с нею и даже, когда она перед своим подъездом
сказала ему: «merci», он ей ответил насмешливым
голосом...
— Ну, извольте, я всем вашим словам поверю, только успокойтесь! —
сказала настойчивым
голосом Сусанна Николаевна.
— Тогда подпишитесь вот к этой бумаге! —
сказал ему ласковым
голосом пристав.
— Нет, ничего, — произнес тот умоляющим
голосом, — вы не сердитесь только и выслушайте меня… Я не волен более в себе и заклинаю вас
сказать мне, любите ли вы меня хоть на каплю?..
— О, это я могу тебе объяснить! —
сказал окончательно гнусливым
голосом камер-юнкер. — Название это взято у Дюма, но из какого романа — не помню, и, по-моему, эти сборища, о которых так теперь кричит благочестивая Москва, были не больше как свободные, не стесняемые светскими приличиями, развлечения молодежи. Я сам никогда не бывал на таких вечерах, — соврал, по мнению автора, невзрачный господин: он, вероятно, бывал на афинских вечерах, но только его не всегда приглашали туда за его мизерность.
— Я постараюсь, конечно, не волноваться, —
сказала на это тихим
голосом Сусанна Николаевна.
Одобрив такое намерение ее, Егор Егорыч и Сверстов поджидали только возвращения из тюрьмы Музы Николаевны, чтобы узнать от нее, в каком душевном настроении находится осужденный. Муза Николаевна, однако, не вернулась домой и вечером поздно прислала острожного фельдшера, который грубоватым солдатским
голосом доложил Егору Егорычу, что Муза Николаевна осталась на ночь в тюремной больнице, так как господин Лябьев сильно заболел. Сусанна Николаевна, бывшая при этом докладе фельдшера,
сказала, обратясь к мужу...
Савелий Власьев не ошибся, говоря, что барин не сошлет его; напротив, Василий Иваныч на другой же день, ранним утром, позвал его к себе и
сказал ему довольно ласковым
голосом...
— Аггей Никитич, подойдите и посидите со мной! —
сказала она ему ласковым
голосом.
— Ты говорил о добродетели, —
сказала она строго мужу, — и говорил, по-моему, совершенно справедливо, что добродетель есть
голос нашего сердца, что когда мы его слушаемся, тогда мы добродетельны, а когда не слушаемся, то притворщики.
— И это так, но я
сказал, что неиспорченное сердце, — возразил ей муж, — ибо многими за
голос сердца принимается не нравственная потребность справедливости и любви, а скорей пожелания телесные, тщеславные, гневные, эгоистические, говоря о которых, мы, пожалуй, можем убедить других; но ими никогда нельзя убедить самого себя, потому что в глубине нашей совести мы непременно будем чувствовать, что это не то, нехорошо, ненравственно.
— Стало быть, он непременно расскажет о том Генриху Федоровичу? —
сказал смущенным
голосом Аггей Никитич.
— Нет, кажется, мы никогда не поумнеем, —
сказала совершенно как бы искренним
голосом пани и затем нежно прильнула головой к плечу мужа, что вызвало его тоже на нежнейший поцелуй, который старик напечатлел на ее лбу, а она после того поспешила слегка обтереть рукой это место на лбу.
На Тверском бульваре к большому дому, заключавшему в себе несколько средней величины квартир, имевших на петербургский манер общую лестницу и даже швейцара при оной, или, точнее
сказать, отставного унтер-офицера, раз подошел господин весьма неприглядной наружности, одетый дурно, с лицом опухшим. Отворив входную дверь сказанного дома, он проговорил охриплым
голосом унтер-офицеру...