Неточные совпадения
Павел с дрожащими губами потянул к себе и поцеловал эту
руку. Затем к нему притянулось лицо m-me Фатеевой, и они поцеловались, и Павел еще было
раз хотел ее поцеловать, но m-me Фатеева тихо его отстранила.
— Хорошо, я тебе буду отдавать, — сказал Павел, слышавший еще и прежде, что Макар Григорьев в этом отношении считался высокочестным человеком и даже благодетелем, батькой мужицким слыл, и только на словах уж очень он бранчив был и на
руку дерзок; иной
раз другого мужичка, ни за что ни про что, возьмет да и прибьет.
Павел на этот
раз почему-то с большим чувством поцеловал ее
руку.
— О, да благословит тебя бог, добрый друг! — воскликнул Салов с комическим чувством, крепко пожимая
руку Вихрова. — Ехать нам всего лучше в Купеческий клуб, сегодня там совершается великое дело: господа купцы вывозят в первый
раз в собрание своих супруг; первая Петровская ассамблея будет для Замоскворечья, — но только не по высочайшему повелению, а по собственному желанию! Прогресс!.. Дворянству не хотят уступить.
Катишь почти знала, что она не хороша собой, но она полагала, что у нее бюст был очень хорош, и потому она любила на себя смотреть во весь рост… перед этим трюмо теперь она сняла с себя все платье и, оставшись в одном только белье и корсете, стала примеривать себе на голову цветы, и при этом так и этак поводила головой, делала глазки, улыбалась, зачем-то поднимала
руками грудь свою вверх; затем вдруг вытянулась, как солдат, и, ударив себя по лядвее
рукою, начала маршировать перед зеркалом и даже приговаривала при этом: «
Раз, два,
раз, два!» Вообще в ней были некоторые солдатские наклонности.
Александр Иваныч, с начала еще этого разговора вставший и все ходивший по комнате и несколько уже
раз подходивший к закуске и выпивавший по своей четверть-рюмочке, на последних словах Павла вдруг остановился перед ним и, сложив
руки на груди, начал с дрожащими от гнева губами...
— Болезнь ваша, — продолжал тот, откидываясь на задок кресел и протягивая при этом
руки и ноги, — есть не что иное, как в высшей степени развитая истерика, но если на ваш организм возложена будет еще
раз обязанность дать жизнь новому существу, то это так, пожалуй, отзовется на вашу и без того уже пораженную нервную систему, что вы можете помешаться.
Она вообще, кажется, на этот
раз несколько молодилась и явно это делала для Вихрова, желая ему представиться посреди природы веселою и простодушною девочкою. Старик Захаревский, наконец, прислал сказать, что пора выйти из лесу, потому что можно опоздать. Молодежь с хохотом и с шумом вышла к нему. У Живина были обе
руки полнехоньки грибами.
Старик Захаревский весь молебен стоял на коленях и беспрестанно кланялся в землю, складывая
руки, и несколько
раз даже слезы появлялись на его глазах...
— Ах, барин, сколько вы настреляли! — произнесла она своим молодым голосом и принялась с Вихрова осторожно снимать дичь, которою он кругом почти был весь обвешан, и всякий
раз, когда она при этом как-нибудь нечаянно дотрагивалась до него
рукой, то краснела.
— Ну вот, слава богу, приехал, — говорила Мари, вставая и торопливо подавая ему
руку, которую он стал с нежностью несколько
раз целовать.
— Ну, благодарю, что посетили меня, — и он еще
раз пожал у Павла
руку. — Prenez place, je vous prie. Fumez vous le cigare? [Садитесь, прошу вас. Вы курите сигару? (франц.).]
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона, с которою тот говорил о постройке почтового дома. Груня еще прежде того рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил, да двадцать тысяч себе и взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши
раз с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «Вот я около этого камелька порядком
руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
— Случилось это, — отвечал Живин, встав уже со своего стула и зашагав по балкону… — возвратилась она от братьев, я пришел, разумеется, к ним, чтобы наведаться об тебе; она, знаешь, так это ласково и любезно приняла меня, что я, разумеется, стал у них часто бывать, а там… слово за слово, ну, и натопленную печь раскалить опять нетрудно, — в сердчишке-то у меня опять прежний пламень вспыхнул, — она тоже, вижу, ничего: приемлет благосклонно разные мои ей заявления; я подумал: «Что, мол, такое?!» — пришел
раз домой и накатал ей длиннейшее письмо: так и так, желаю получить вашу
руку и сердце; ну, и получил теперь все оное!
— Будет сегодня! — повторила еще
раз Фатеева, протягивая Вихрову
руку.
Груша только уж молчала и краснела в лице. Вихров все эти дни почти не говорил с нею. На этот
раз она, наконец, не вытерпела и бросилась целовать его
руку и плечо.
Из старых же знакомых Кнопов, со своим ничего не разбирающим зубоскальством, показался ему на этот
раз противен, Кергель крайне пошл, а сам Абреев несколько скучноват; и седовласый герой мой, раздумав обо всем этом, невольно склонил голову на
руки и начал потихоньку плакать.
— Три
раза, канальи, задевали, сначала в ногу, потом
руку вот очень сильно раздробило, наконец, в животе пуля была; к тяжелораненым причислен, по первому разряду, и если бы не эта девица Прыхина, знакомая ваша, пожалуй бы, и жив не остался: день и ночь сторожила около меня!.. Дай ей бог царство небесное!.. Всегда буду поминать ее.
Неточные совпадения
Неволей слушаешь, // Сто
раз я слышал их): // «Как был я мал, наш князюшка // Меня
рукою собственной // В тележку запрягал;
Тут башмачки козловые // Дед внучке торговал, // Пять
раз про цену спрашивал, // Вертел в
руках, оглядывал: // Товар первейший сорт! // «Ну, дядя! два двугривенных // Плати, не то проваливай!» — // Сказал ему купец.
Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с одного
разу не вышиб из тебя духу. Тут уж
руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.
Долгое время находилась я в состоянии томления, долгое время безуспешно стремилась к свету, но князь тьмы слишком искусен, чтобы
разом упустить из
рук свою жертву!
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни
разу в продолжение часа, улыбался, целовал
руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.