Неточные совпадения
Точно как будто бы где-то невдалеке происходило сражение, и они еще не
знали, кто победит:
наши или неприятель.
С какой жадностью взор
нашего юноши ушел в эту таинственную глубь какой-то очень красивой рощи, взади которой виднелся занавес с бог
знает куда уходящею далью, а перед ним что-то серое шевелилось на полу — это была река Днепр!
— Вона, не могу! — воскликнул, в свою очередь, Макар Григорьев. —
Знаем ведь тоже: приходилось по делам-то
нашим угощать бар-то, а своему господину уж не сделать того… Слава тебе господи, сможем, не разоримся, — заключил Макар Григорьев и как-то самодовольно усмехнулся.
— Выкинуть-с! — повторил Салов резким тоном, — потому что Конт прямо говорит: «Мы
знаем одни только явления, но и в них не
знаем — каким способом они возникли, а можем только изучать их постоянные отношения к другим явлениям, и эти отношения и называются законами, но сущность же каждого предмета и первичная его причина всегда были и будут для
нашего разума — terra incognita». [неизвестная земля, область (лат.).]
— Я не
знаю, как у других едят и чье едят мужики — свое или
наше, — возразил Павел, — но
знаю только, что все эти люди работают на пользу вашу и мою, а потому вот в чем дело: вы были так милостивы ко мне, что подарили мне пятьсот рублей; я желаю, чтобы двести пятьдесят рублей были употреблены на улучшение пищи в нынешнем году, а остальные двести пятьдесят — в следующем, а потом уж я из своих трудов буду высылать каждый год по двести пятидесяти рублей, — иначе я с ума сойду от мысли, что человек, работавший на меня — как лошадь, — целый день, не имеет возможности съесть куска говядины, и потому прошу вас завтрашний же день велеть купить говядины для всех.
— Дурно-с вы делаете! — произнес Александр Иванович. — У нас еще Владимир,
наше красное солнышко, сказал: «Руси есть веселие пити!» Я не
знаю — я ужасно люблю князя Владимира. Он ничего особенно путного не сделал, переменил лишь одно идолопоклонство на другое, но — красное солнышко, да и только!
«Женщина в
нашем обществе угнетена, женщина лишена прав, женщина бог
знает за что обвиняется!» — думал он всю дорогу, возвращаясь из деревни в Москву и припоминая на эту тему различные случаи из русской жизни.
— Ну, Макар Григорьич, ты не
знаешь и не можешь своим языком говорить о женщинах
нашего круга, — остановил его Павел.
— Я, приехав в Москву, нарочно зашел в университет, чтобы
узнать ваш адрес… Как не стыдно, что вы во все время
нашей разлуки — хоть бы строчку написали, — говорил Плавин, видимо желая придать своему голосу как можно более дружественный тон.
Он тогда еще был очень красивый кирасирский офицер, в белом мундире, и я бог
знает как обрадовалась этому сватанью и могу поклясться перед богом, что первое время любила моего мужа со всею горячностью души моей; и когда он вскоре после
нашей свадьбы сделался болен, я, как собачонка, спала, или, лучше сказать, сторожила у его постели.
Муж представил мне его как своего друга, и так как m-r Постен имеет весьма вкрадчивый и лукавый характер, то он, вероятно,
узнал от мужа о
наших отношениях; случай ему представлялся удобный поухаживать за молоденькой женщиной в подобном положении, и он начал, — и точно уж в этом случае надо отдать честь его настойчивости!..
«Когда он с визитом приедет — там не
знают, но он будет непременно в следующее воскресенье в
наше собрание! Воображаю, как будет ему весело!..»
— А именно, что благочинный тут
наш, очень злобствуя на меня, при объезде владыки отметил меня, что поведеньем я слаб и катехизиса пространного не
знаю; ну, тот меня и назначил под начал в Тотский монастырь; я, делать нечего, покорился, прибыл туда и ради скуки великой стал там делать монахам тавлинки с разными этакими изображениями!
— Больше уж никакой другой не
знаю, — отвечал Добров. — Вон у становой
нашей происшествие с мужем было, — то только смешное.
— Но, извините меня, — перебил Вихров священника, — все это только варварство
наше показывает; дворянство
наше, я
знаю, что это такое, — вероятно, два-три крикуна сказали, а остальные все сейчас за ним пошли;
наш народ тоже: это зверь разъяренный, его на кого хочешь напусти.
— Во второй повести я хотел сказать за
наших крестьян-мужичков; вы сами
знаете, каково у нас крепостное право и как еще оно, особенно по
нашим провинциям, властвует и господствует.
— Погоди, постой, любезный, господин Вихров нас рассудит! — воскликнул он и обратился затем ко мне: — Брат мой изволит служить прокурором; очень смело, энергически подает против губернатора протесты, — все это прекрасно; но надобно знать-с, что их министр не косо смотрит на протесты против губернатора, а, напротив того, считает тех прокуроров за дельных, которые делают это;
наше же начальство, напротив, прямо дает нам
знать, что мы, говорит, из-за вас переписываться ни с губернаторами, ни с другими министерствами не намерены.
Кто не
знает раскола в России, тот не
знает совсем народа
нашего.
Это сторона, так сказать, статистическая, но у раскола есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли что можно будет
узнать, — нужны книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде спрашивайте — нет ли книг об расколе; съездите в Публичную библиотеку и, если там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как бы это сочинение велико ни было; если есть что-нибудь в иностранной литературе о
нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только, бога ради, — книг, книг об расколе, иначе я задохнусь без них ».
— И мне уж позвольте, — сказал кучер. Он был старик, но еще крепкий и довольно красивый из себя. — Не
знаю, как вашего табаку, а
нашего так они не любят, — продолжал он, выпуская изо рта клубы зеленоватого дыма, и комары действительно полетели от него в разные стороны; он потом пустил струю и на лошадей, и с тех комары слетели.
— Чтобы скрытнее жить… Не любят они, как
наш русский-то дух
узнает про них и приходит к ним.
По случаю войны здесь все в ужасной агитации — и ты
знаешь, вероятно, из газет, что
нашему бедному Севастополю угрожает сильная беда; войска
наши, одно за другим, шлют туда; мужа моего тоже посылают на очень важный пост — и поэтому к нему очень благосклонен министр и даже спрашивал его, не желает ли он что-нибудь поручить ему или о чем-нибудь попросить его; муж, разумеется, сначала отказался; но я решилась воспользоваться этим — и моему милому Евгению Петровичу вдула в уши, чтобы он попросил за тебя.
— Я не
знаю, — продолжала Юлия, все более и более краснея в лице, — за иностранными литературами я не слежу; но мне в нынешней
нашей литературе по преимуществу дорого то, что в ней все эти насущные вопросы, которые душили и давили русскую жизнь, поднимаются и разрабатываются.
— Нет, он не то, что глуп, но он не образован настоящим образом, — а этого до свадьбы я никак не могла заметить, потому что он держал себя всегда сдержанно, прекрасно танцевал, говорил по-французски; потом-то уж поняла, что этого мало — и у нас что вышло: то, что он любил и чему симпатизировал, это еще я понимала, но он уже мне никогда и ни в чем не сочувствовал, — и я не
знаю, сколько я способов изобретала, чтобы помирить как-нибудь
наши взгляды.
— Тут не один был Кошка, — отвечал он простодушно, — их, может быть, были сотни, тысячи!.. Что такое
наши солдатики выделывали. — уму невообразимо; иду я раз около траншеи и вижу, взвод идет с этим покойным моим капитаном с вылазки, слышу — кричит он: «Где Петров?.. Убит Петров?» Никто не
знает; только вдруг минут через пять, как из-под земли, является Петров. «Где был?» — «Да я, говорит, ваше высокородие, на место вылазки бегал, трубку там обронил и забыл». А, как это вам покажется?
— Нет, это никак не личные впечатления, — продолжал Абреев, краснея даже в лице, — это самым строгим логическим путем можно доказать из примера Англии, которая ясно показала, что хлебопашество, как и всякое торговое предприятие, может совершенствоваться только знанием и капиталом. Но где же
наш крестьянин возьмет все это? Землю он
знает пахать, как пахал ее, я думаю, еще Адам; капитала у него нет для покупки машин.
— Пожалуй, что это так!.. — согласилась Мари. — И,
знаешь, этого рода чинолюбцев и крестолюбцев очень много ездит к мужу — и, прислушиваясь к ним, я решительно недоумеваю, что же такое
наша матушка Россия: в самом ли деле она страна демократическая, как понимают ее нынче, или военная держава, как разумели ее прежде, и в чем состоит вкус и гений
нашего народа?
— Я не исключаю, — отвечал Вихров, сконфузившись. — И
знаете что, — продолжал он потом торопливо, — мне иногда приходит в голову нестерпимое желание, чтобы всем нам, сверстникам, собраться и отпраздновать
наше общее душевное настроение. Общество, бог
знает, будет ли еще вспоминать нас, будет ли благодарно нам; по крайней мере, мы сами похвалим и поблагодарим друг друга.