Тогда-то
узнал наш кружок и то, что у него были стипендиаты, узнал большую часть из того о его личных отношениях, что я рассказал, узнал множество историй, далеко, впрочем, не разъяснявших всего, даже ничего не разъяснявших, а только делавших Рахметова лицом еще более загадочным для всего кружка, историй, изумлявших своею странностью или совершенно противоречивших тому понятию, какое кружок имел. о нем, как о человеке, совершенно черством для личных чувств, не имевшем, если можно так выразиться, личного сердца, которое билось бы ощущениями личной жизни.
Неточные совпадения
Sante — это, кажется, здоровье, savoir —
узнаю, visite и по —
нашему то же, permettez — прошу позволения.
— Ты напрасно думаешь, милая Жюли, что в
нашей нации один тип красоты, как в вашей. Да и у вас много блондинок. А мы, Жюли, смесь племен, от беловолосых, как финны («Да, да, финны», заметила для себя француженка), до черных, гораздо чернее итальянцев, — это татары, монголы («Да, монголы,
знаю», заметила для себя француженка), — они все дали много своей крови в
нашу! У нас блондинки, которых ты ненавидишь, только один из местных типов, — самый распространенный, но не господствующий.
— Благодарю, Серж. Карамзин — историк; Пушкин —
знаю; эскимосы в Америке; русские — самоеды; да, самоеды, — но это звучит очень мило са-мо-е-ды! Теперь буду помнить. Я, господа, велю Сержу все это говорить мне, когда мы одни, или не в
нашем обществе. Это очень полезно для разговора. Притом науки — моя страсть; я родилась быть m-me Сталь, господа. Но это посторонний эпизод. Возвращаемся к вопросу: ее нога?
— Жюли, будь хладнокровнее. Это невозможно. Не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри, Жан уже думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи, ты
знаешь. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я живу, приняв этот
наш русский принцип.
Как только она позвала Верочку к папеньке и маменьке, тотчас же побежала сказать жене хозяйкина повара, что «ваш барин сосватал
нашу барышню»; призвали младшую горничную хозяйки, стали упрекать, что она не по — приятельски себя ведет, ничего им до сих пор не сказала; младшая горничная не могла взять в толк, за какую скрытность порицают ее — она никогда ничего не скрывала; ей сказали — «я сама ничего не слышала», — перед нею извинились, что напрасно ее поклепали в скрытности, она побежала сообщить новость старшей горничной, старшая горничная сказала: «значит, это он сделал потихоньку от матери, коли я ничего не слыхала, уж я все то должна
знать, что Анна Петровна
знает», и пошла сообщить барыне.
— Вы сами задерживаете меня. Я хотела сказать, что даже она, — понимаете ли, даже она! — умела понять и оценить мои чувства, даже она,
узнавши от матери о вашем предложении, прислала своего отца сказать мне, что не восстанет против моей воли и не обесчестит
нашей фамилии своим замаранным именем.
— Нынче поутру Кирсанов дал мне адрес дамы, которая назначила мне завтра быть у нее. Я лично незнаком с нею, но очень много слышал о ней от
нашего общего знакомого, который и был посредником. Мужа ее
знаю я сам, — мы виделись у этого моего знакомого много раз. Судя по всему этому, я уверен, что в ее семействе можно жить. А она, когда давала адрес моему знакомому, для передачи мне, сказала, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало быть, мой друг, дело можно считать почти совершенно конченным.
Но N не
знал ее имени, теперь, кажется, я могу уже спросить его, ведь мы кончили, и нынче — завтра она войдет в
наше семейство.
—
Знаешь ли что, Александр? уж верно подарить тебе ту половину
нашей работы, которая была моей долей. Бери мои бумаги, препараты, я бросаю. Выхожу из Академии, вот и просьба. Женюсь.
— Нет, Настасья Борисовна, вы не имеете права так говорить о себе. Мы
знаем вас год; да и прежде вас
знали многие из
нашего общества.
Вы
знаете, Вера Павловна, ведь я и женского взгляда стыжусь, право;
наши девушки скажут вам, какая я застенчивая, ведь я потому и живу в особой комнате.
И
знали мы, что
наш знакомый Рахметов проживает в год рублей 400; для студента это было тогда очень немало, но для помещика из Рахметовых уже слишком мало; потому каждый из нас, мало заботившихся о подобных справках, положил про себя без справок, что
наш Рахметов из какой-нибудь захиревшей и обеспоместившейся ветви Рахметовых, сын какого-нибудь советника казенной палаты, оставившего детям небольшой капиталец.
Но всяком случае,
знайте, что я сохраню доверие к вам и готов возобновить
наш разговор, когда вам будет угодно».
Сколько времени где я проживу, когда буду где, — этого нельзя определить, уж и по одному тому, что в числе других дел мне надобно получить деньги с
наших торговых корреспондентов; а ты
знаешь, милый друг мой» — да, это было в письме: «милый мой друг», несколько раз было, чтоб я видела, что он все по-прежнему расположен ко мне, что в нем нет никакого неудовольствия на меня, вспоминает Вера Павловна: я тогда целовала эти слова «милый мой друг», — да, было так: — «милый мой друг, ты
знаешь, что когда надобно получить деньги, часто приходится ждать несколько дней там, где рассчитывал пробыть лишь несколько часов.
И все песни, все песни, — незнакомые, новые; а вот припомнили и
нашу;
знаю ее...
— Но нет, прежде я хочу же
знать, как это сделалось?» — «Что?» — «То, что бесплодная пустыня обратилась в плодороднейшую землю, где почти все мы проводим две трети
нашего года».
— Быть невеселым, это как кому угодно, — сказал Бьюмонт: — но скучать, по моему мнению, неизвинительно, Скука в моде у
наших братьев, англичан; но мы, американцы, не
знаем ее.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в
нашей просьбе, то уж не
знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он
знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче
наша» не
знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей
нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее,
знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит руки
нашей дочери.
— // Я
знал Ермилу, Гирина, // Попал я в ту губернию // Назад тому лет пять // (Я в жизни много странствовал, // Преосвященный
наш // Переводить священников // Любил)…