Неточные совпадения
Чем выше все они стали подниматься по лестнице, тем Паша сильнее начал чувствовать запах французского табаку, который обыкновенно нюхал его дядя.
В высокой и пространной комнате, перед письменным столом, на покойных вольтеровских креслах сидел Еспер Иваныч. Он был
в колпаке, с поднятыми на лоб очками,
в легоньком холстинковом халате и
в мягких сафьянных сапогах. Лицо его дышало
умом и добродушием и напоминало собою несколько лицо Вальтер-Скотта.
— Настоящее блаженство состоит, — отвечал Имплев, —
в отправлении наших высших душевных способностей:
ума, воображения, чувства. Мне вот, хоть и не много, а все побольше разных здешних господ, бог дал знания, и меня каждая вещь, что ты видишь здесь
в кабинете, занимает.
В губернии Имплев пользовался большим весом: его
ум, его хорошее состояние, — у него было около шестисот душ, — его способность сочинять изворотливые, и всегда несколько колкого свойства, деловые бумаги, — так что их узнавали
в присутственных местах без подписи: «Ну, это имплевские шпильки!» — говорили там обыкновенно, — все это внушало к нему огромное уважение.
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем
в городе, и видевши, что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только
ум и высокие качества сердца удерживали ее
в этом случае: с достодолжным смирением она сознала, что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча, что, рано или поздно, он должен был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему
в жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила
в себе чувство ревности, и (что бы там на сердце ни было) по-прежнему была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться было не от чего…
У Николая Силыча
в каждом почти классе было по одному такому, как он называл, толмачу его; они обыкновенно могли говорить с ним, что им было угодно, — признаваться ему прямо, чего они не знали, разговаривать, есть
в классе, уходить без спросу; тогда как козлищи, стоявшие по углам и на коленях, пошевелиться не смели, чтобы не стяжать нового и еще более строгого наказания: он очень уж уважал
ум и ненавидел глупость и леность, коими, по его выражению, преизбыточествует народ российский.
Мари была далеко не красавица, но необыкновенно миловидна:
ум и нравственная прелесть Еспера Иваныча ясно проглядывали
в выражении ее молодого лица, одушевленного еще сверх того и образованием, которое, чтобы угодить своему другу, так старалась ей дать княгиня; m-me Фатеева, сидевшая, по обыкновению, тут же, глубоко-глубоко спрятавшись
в кресло, часто и подолгу смотрела на Павла, как он вертелся и финтил перед совершенно спокойно державшею себя Мари.
Воображение его было преисполнено чистыми, грандиозными образами религии и истории,
ум занят был соображением разных математических и физических истин, а
в сердце горела идеальная любовь к Мари, — все это придало какой-то весьма приятный оттенок и его наружности.
— Превосходно! — воскликнул Павел, которому сам Неведомов показался
в эти минуты таким же монахом-францисканцем, обнимающим своим
умом и сердцем всю природу, и особенно его приятно поразили черты лица того, которые загорались какою-то восторженностью и вдохновением, когда он произносил некоторые слова монолога.
— Нет-с, дала ответ, дала
в том, как думали лучшие
умы, как думали Вольтер [Вольтер (Франсуа Мари Аруэ) (1694—1778) — выдающийся французский писатель, один из крупнейших деятелей эпохи Просвещения.], Конт.
Павел, как мы видели, несколько срезавшийся
в этом споре, все остальное время сидел нахмурившись и насупившись; сердце его гораздо более склонялось к тому, что говорил Неведомов;
ум же, — должен он был к досаде своей сознаться, — был больше на стороне Салова.
— Я не знаю, как у других едят и чье едят мужики — свое или наше, — возразил Павел, — но знаю только, что все эти люди работают на пользу вашу и мою, а потому вот
в чем дело: вы были так милостивы ко мне, что подарили мне пятьсот рублей; я желаю, чтобы двести пятьдесят рублей были употреблены на улучшение пищи
в нынешнем году, а остальные двести пятьдесят —
в следующем, а потом уж я из своих трудов буду высылать каждый год по двести пятидесяти рублей, — иначе я с
ума сойду от мысли, что человек, работавший на меня — как лошадь, — целый день, не имеет возможности съесть куска говядины, и потому прошу вас завтрашний же день велеть купить говядины для всех.
—
В комедии-с, — продолжал Александр Иванович, как бы поучая его, — прежде всего должен быть
ум, острота, знание сердца человеческого, — где же у вашего Гоголя все это, где?
— Нет, и вы
в глубине души вашей так же смотрите, — возразил ему Неведомов. — Скажите мне по совести: неужели вам не было бы тяжело и мучительно видеть супругу, сестру, мать, словом, всех близких вам женщин — нецеломудренными? Я убежден, что вы с гораздо большею снисходительностью простили бы им, что они дурны собой, недалеки
умом, необразованны. Шекспир прекрасно выразил
в «Гамлете», что для человека одно из самых ужасных мучений — это подозревать, например, что мать небезупречна…
Ей самой, должно быть, хотелось повыучиться, потому что она
в отсутствие даже Павла все переписывала басни и вглядывалась
в каждое слово их; но все-таки пользы мало от того происходило, — может быть, потому что ум-то и способности ее были обращены совсем уж
в другую сторону…
Ему хотелось и приятно было погордиться ею перед приятелями: существенного недостатка ее, состоящего
в малом образовании, они, вероятно, не заметят, а наружности она была прекрасной; точно так же и перед ней он хотел похвастаться приятелями или, по крайней мере,
умом их.
— Может быть, он и ту способность имеет; а что касается до
ума его, то вот именно мне всегда казалось, что у него один из тех
умов, которые,
в какую область хотите поведите, они всюду пойдут за вами и везде все будут понимать настоящим образом… качество тоже, полагаю, немаловажное для писателя.
— Два качества
в вас приветствую, — начал Салов, раскланиваясь перед ним, — мецената [Меценат (род. между 74 и 64,
ум. 8 до н. э.) — римский государственный деятель, покровительствовавший поэтам. Имя Мецената стало нарицательным названием покровителя искусств и литературы.] (и он указал при этом на обеденный стол) и самого автора!
— Она его совсем не видала, но я описала его наружность, голос,
ум, сердце и привела ее
в совершенный восторг!
Павел всмотрелся
в него и
в самом деле узнал
в нем давнишнего своего знакомого, с которым ему действительно пришлось странно познакомиться — он был еще семиклассным гимназистом и пришел раз
в общественную баню.
В это время Вихров, начитавшись «Горя от
ума», решительно бредил им, и, когда банщик начал очень сильно тереть его, он сказал ему...
— Ах, непременно и, пожалуйста, почаще! — воскликнула Мари, как бы спохватившись. — Вот вы говорили, что я с
ума могу сойти, я и теперь какая-то совершенно растерянная и решительно не сумела, что бы вам выбрать за границей для подарка; позвольте вас просить, чтобы вы сами сделали его себе! — заключила она и тотчас же с поспешностью подошла, вынула из стола пачку ассигнаций и подала ее доктору:
в пачке была тысяча рублей, что Ришар своей опытной рукой сейчас, кажется, и ощутил по осязанию.
Неужели ты, с твоим
умом, с твоим образованием, с твоим взглядом на вещи, желаешь погребсти себя
в нашей ужасной провинции?
Насколько мне понравились твои произведения, я скажу только одно, что у меня голова мутилась, сердце леденело, когда читала их: боже мой, сколько тут правды и истины сказано
в защиту нас, бедных женщин, обыкновенно обреченных жить, что как будто бы у нас ни
ума, ни сердца не было!»
О впечатлении, которое произвел слух об этом секретном учреждении, рассказывает цензор А.
В.Никитенко: «Панический страх овладел
умами.
Тот прямо от него пришел к Мари. Она уж с
ума сходила, где он и что с ним, и посылала письмо к нему
в номер; но там ей ответили, что его дома нет.
M-me Пиколову, очень миленькую и грациозную даму,
в щегольском домашнем костюме, он застал сидящею около стола, на котором разложены были разные пьесы, и она решительно, кажется, недоумевала, что с ними ей делать: она была весьма недальнего
ума.
Вдруг тебе придется, например, выражать душу г. Кони [Кони Федор Алексеевич (1809—1879) — писатель-водевилист, историк театра, издатель журнала «Пантеон».] или
ум г. Каратыгина [Каратыгин Петр Андреевич (1805—1879) — известный водевилист и актер, брат знаменитого трагика.]; я бы умерла, кажется, с горя, если бы увидела когда-нибудь тебя на сцене
в таких пьесах.
— Да старший-то, слышно,
в Петербурге и останется; давно уж ему тоже хотелось туда: все здесь ниже своего
ума находил; а младший, говорят, дело какое-то торговое берет, — продуфь ведь малый!..
—
Ума, кажется, достаточно у меня, чтобы занимать мою должность; взяток я не беру, любовницы у меня нет; а между тем я очень хорошо вижу, что
в обществе образованном и необразованном меня не любят!
Она на это взбесилась, командировала своего возлюбленного
в Петербург, дала ему полную доверенность, а тот с большого-то
ума и подал векселей ко взысканию, да еще и с представлением кормовых денег.
— Гений нашего народа, — начал он отвечать, — пока выразился только
в необыкновенно здравом
уме — и вследствие этого
в сильной устойчивости;
в нас нет ни французской галантерейности, ни глубокомыслия немецкого, ни предприимчивости английской, но мы очень благоразумны и рассудительны: нас ничем нельзя очень порадовать, но зато ничем и не запугаешь.