Неточные совпадения
Почти семидесятилетний старик,
с красивыми седыми волосами на висках,
с несколько лукавой кошачьей физиономией и носивший из всех знаков отличия один только портрет покойного государя […покойного государя — императора Николая I (1796—1855).], осыпанный брильянтами, Михайло Борисович в молодости
получил прекрасное, по тогдашнему времени, воспитание и
с первых же шагов на службе быстро пошел вперед.
— Это совершенно справедливо-с, — подхватил вежливо барон, — но дом все-таки, вероятно, будет куплен, и господин этот
получит желаемое место.
— Непременно так-с, непременно! — подтвердил Елпидифор Мартыныч. — Очень старик доволен;
с коронации […
с коронации. — Речь идет о коронации императора Александра II в 1856 году.] еще он желая сей первенствующей ленты Российской империи и вдруг
получил ее. Приятно каждому, — согласитесь!
— Вот записку сейчас дам вам в том, — сказала Елизавета Петровна и,
с необыкновенной живостью встав
с лавки, сбегала в комнаты и написала там записку, в которой обязывалась заплатить Елпидифору Мартынычу тысячу рублей, когда
получит от князя должные ей тридцать тысяч.
— Вот-с, извольте
получить! — говорила она, подавая ему ее.
— Кроме того-с, — продолжала Елена, вся раскрасневшаяся даже в лице, — всех законов знать нельзя, это требование невыполнимое, чтобы неведением законов никто не отзывался: иначе людям некогда было бы ни землю пахать, ни траву косить, ни дорог себе строить. Они все время должны были бы изучать законы; люди, хорошо знающие законы, как, например, адвокаты, судьи, огромные деньги за это
получают.
Получив на все свои развязные слова и приветствия почти полное молчание, Архангелов счел за лучше удалиться; но не ушел совсем из комнаты, а стал тут же ходить
с своим приятелем взад и вперед по той именно стороне стола, на которой сидели Елена и князь.
— Вот вы
с Еленой говорили мне, — начал князь после первых же слов, — чтобы я разные разности внушил княгине; я остерегся это сделать и теперь
получил от нее письмо, каковое не угодно ли вам прочесть!
Прошло недели две. Князь и княгиня, каждодневно встречаясь, ни слова не проговорили между собой о том, что я описал в предыдущей главе: князь делал вид, что как будто бы он и не
получал от жены никакого письма, а княгиня — что к ней вовсе и не приходил Миклаков
с своим объяснением; но на душе, разумеется, у каждого из них лежало все это тяжелым гнетом, так что им неловко было даже на долгое время оставаться друг
с другом, и они каждый раз спешили как можно поскорей разойтись по своим отдельным флигелям.
Известия об нем княгиня
получала от одной лишь г-жи Петицкой, которая посещала ее довольно часто и всякий почти раз
с каким-то тихим азартом рассказывала ей, что она то тут, то там встречает барона на лошадях Анны Юрьевны.
— Я вот видите-с… служу бухгалтером… жалованье
получаю порядочное… и просил бы вас… сделать мне в долг… за поручительством, разумеется, казначея нашего… в долг платье…
с рассрочкой на полгода, что ли!..
На другой день часу в 12-м, лица, долженствующие участвовать в крещении, собрались. Князь, впрочем, по предварительному соглашению
с Еленой, не пришел совсем, Елпидифора Мартыныча тоже не было: не
получая до сих пор от князя ни полушки, он, наконец, разобиделся и дня два уже не был у Елены.
Получив накануне объяснение в любви Миклакова, она
с той поры пережила тысячу разнообразных и мучительных чувствований: сначала она обрадовалась, потому что для нее найдена, наконец, была цель в жизни, но потом и испугалась того: как!
Княгиня,
получив записку, окончательно перепугалась. Портрет она, разумеется, сейчас же послала и приложила к нему еще записочку: „Посылаю вам мою фотографию, но вы спрячьте ее, потому что я сегодня непременно упрошу мужа заехать к вам и сказать мне, что такое
с вами?“
К счастью Миклакова, он после посещения князя удержался и не пил целый вечер, на другой день поутру отправился даже на службу, по возвращению
с которой он и
получил благодатную весточку от г-жи Петицкой.
Месяца два уже m-r Николя во всех маскарадах постоянно ходил
с одной женской маской в черном домино, а сам был просто во фраке; но перед последним театральным маскарадом
получил, вероятно, от этого домино записочку, в которой его умоляли, чтобы он явился в маскарад замаскированным, так как есть будто бы злые люди, которые подмечают их свидания, — „но только, бога ради, — прибавлялось в записочке, — не в богатом костюме, в котором сейчас узнают Оглоблина, а в самом простом“.
— У меня сейчас был князь, — начала она, усевшись на одном из сломанных стульев, — и сказывал, что
получил анонимное письмо о вашей любви
с княгиней.
— Я
получил от вас какое-то странное письмо
с приложением к оному и пришел вам возвратить все сие! — проговорил он насмешливо и бросил на стол перед князем письмо и деньги.
— Как, я ее не обеспечил?.. Она
получает, что ей назначено! — сказал князь
с сердцем и презрением.
Анна Юрьевна, наконец, не в состоянии была долее выслушивать его дурацкого крика, и, кроме того, она
с некоторого времени
получила сильную привычку спать после обеда.
На другой день князь Григоров совершенно неожиданно
получил письмо
с заграничным штемпелем.
— У меня просьба к вам есть… — начал он, и лицо его мгновенно при этом покрылось румянцем. — Вы, может быть, слышали… что я… собственно… в разводе
с женой, и что она даже… уехала за границу
с одним господином. И вдруг теперь я…
получаю из Парижа, куда они переехали, письмо… которым… уведомляют меня, что княгиня до такой степени несчастлива по милости этого человека, что вконец даже расстроила свое здоровье… Вы видели отчасти их жизнь: скажите, правда это или нет?
Жуквич писал Елене: «Я
получил от князя очень грубый отказ от дому: что такое у вас произошло?.. Я, впрочем, вам наперед предсказывал, что откровенность
с князем ни к чему не может повести доброму. Буду ли я когда-нибудь и где именно иметь счастие встретиться
с вами?»
Далее затем в голове князя начались противоречия этим его мыслям: «Конечно, для удовлетворения своего патриотического чувства, — обсуживал он вопрос
с другой стороны, — Елене нужны были пятнадцать тысяч, которые она могла взять только у князя, и неужели же она не стоила подобного маленького подарка от него, а
получив этот подарок, она могла располагать им, как ей угодно?..
«Я уезжаю от вас навсегда. Вы, вероятно, сами согласны, что при розни, которая открылась в наших взглядах на все в мире, нам жить вместе нельзя. Ни
с какой помощью ни ко мне, ни к сыну моему прошу вас не относиться: мы оба совершенно обеспечены казенным местом, которое я
получила у старика Оглоблина».
— Эмеритуру-с [Эмеритура — система ведомственных, дополнительных к общегосударственным, пенсий и пособий. В России возникла впервые в 1859 году в военном ведомстве, затем — в министерстве юстиции и других гражданских ведомствах.] им нужно учредить!.. Пусть те из девушек, которые имеют места и
получают жалованье, эмеритуру к этому капиталу приплачивают!.. Эмеритура-с — великое дело! — толковал ему другой, военный полковник, ожидающий на днях
получить право эмеритуры.
— Мы последнее время решительно играем
с вами в какие-то жмурки, где я хожу
с завязанными глазами, а вы от меня увертываетесь!.. — начала она прямо. — Но так как я вообще полусвета не люблю, а потому и хочу разъяснить себе некоторые обстоятельства: прежде всего, я
получила известие, что польские эмигранты в Париже до сих пор страшно нуждаются.
— Этого я не знаю!.. Вам самим лучше это знать! — подхватила Елена. — Во всяком случае, — продолжала она настойчиво, — я желаю вот чего: напишите вы господам эмигрантам, что ежели они действительно нуждаются, так пусть напечатают в какой-нибудь честной, серьезной газете парижской о своих нуждах и назначат адрес, кому бы мы могли выдать новую помощь; а вместе
с тем они пояснили бы нам, что уже
получили помощь и в каком именно размере, не упоминая, разумеется, при этом наших имен.
— Три рубля серебром
с вас следует
получить! — сказал он ей.
Получив такое разъяснение от подчиненного, старик Оглоблин в то же утро, надев все свои кресты и ленты, отправился к владыке. Тот принял его весьма благосклонно и предложил ему чаю. Оглоблин, путаясь и заикаясь на каждом почти слове, тем не менее, однако,
с большим чувством рассказал о постигшем его горе и затем изложил просьбу о разводе сына. Владыка выслушал его весьма внимательно, но ответ дал далеко не благоприятный.
Те единогласно отвечали, что ничего не имеют, и таким образом девятнадцатого декабря барон
получил согласие на брак
с княгиней, а в половине января была и свадьба их в присутствии опять-таки тех же близких и именитых родных покойного князя, к которым барон отправился на другой день
с своей молодой делать визиты, а после того уехал
с нею в Петербург, чтобы представиться ее родным и познакомить ее
с своими родными.
— Вольтер-с перед смертию покаялся […перед смертью покаялся. — Желая
получить право на захоронение своего праха, Вольтер за несколько месяцев до своей смерти, 29 февраля 1778 года, написал: «Я умираю, веря в бога, любя моих друзей, не питая ненависти к врагам и ненавидя суеверие».], а эта бабенка не хотела сделать того! — присовокупил Елпидифор Мартыныч, знаменательно поднимая перед глазами Миклакова свой указательный палец.