Неточные совпадения
Конечно, свидетели и современники старых порядков могут, до известной степени, и в одном упразднении форм усматривать существенный прогресс, но молодые поколения, видя, что исконные жизненные основы стоят по-прежнему незыблемо, нелегко примиряются
с одним изменением форм и обнаруживают нетерпение, которое
получает тем более мучительный характер, что в него уже в значительной мере входит элемент сознательности…
Я помню, однажды отец
получил от предводителя письмо
с приглашением на выборы, и на конверте было написано: «его превосходительству» (отец в молодости служил в Петербурге и дослужился до коллежского советника, но многие из его бывших товарищей пошли далеко и занимали видные места). Догадкам и удивлению конца не было. Отец
с неделю носил конверт в кармане и всем показывал.
Прибавьте к этому прислугу, одетую в какую-то вонючую, заплатанную рвань, распространявшую запах, и вы
получите ту невзрачную обстановку, среди которой копошились
с утра до вечера дворянские дети.
— Намеднись мы
с Веркой считали, что онадоходов
с имений
получает. Считали-считали, до пятидесяти тысяч насчитали… ей-богу!
Нет, я верил и теперь верю в их живоносную силу; я всегда был убежден и теперь не потерял убеждения, что только
с их помощью человеческая жизнь может
получить правильные и прочные устои.
Сомнения! — разве совместима речь о сомнениях
с мыслью о вечно ликующих детях? Сомнения — ведь это отрава человеческого существования. Благодаря им человек впервые
получает понятие о несправедливостях и тяготах жизни;
с их вторжением он начинает сравнивать, анализировать не только свои собственные действия, но и поступки других. И горе, глубокое, неизбывное горе западает в его душу; за горем следует ропот, а отсюда только один шаг до озлобления…
И вот, чтобы
получить Сережино содействие,
с обеих сторон употребляется давление. Со стороны папаши оно заключается в том, что он от времени до времени награждает Сережу тычками и говорит...
— Пускай живут! Отведу им наверху боковушку — там и будут зиму зимовать, — ответила матушка. — Только чур, ни в какие распоряжения не вмешиваться, а
с мая месяца чтоб на все лето отправлялись в свой «Уголок». Не хочу я их видеть летом — мешают. Прыгают, егозят, в хозяйстве ничего не смыслят. А я хочу, чтоб у нас все в порядке было. Что мы
получали, покуда сестрицы твои хозяйничали? грош медный! А я хочу…
В предвидении этого и чтобы
получить возможность сводить концы
с концами, матушка
с каждым годом больше и больше расширяла хозяйство в Малиновце, поднимала новые пашни, расчищала луга, словом сказать, извлекала из крепостного труда все, что он мог дать.
— Ну, до трехсот далеконько. А впрочем, будет
с нее на нынешний день! У нас в полку так велось: как скоро солдатик не выдержит положенное число палок — в больницу его на поправку. Там подправят, спину заживят, и опять в манеж… покуда свою порцию сполна не
получит!
Наконец пришла и желанная смерть. Для обеих сторон она была вожделенным разрешением. Савельцев
с месяц лежал на печи, томимый неизвестным недугом и не
получая врачебной помощи, так как Анфиса Порфирьевна наотрез отказала позвать лекаря. Умер он тихо, испустив глубокий вздох, как будто радуясь, что жизненные узы внезапно упали
с его плеч.
С своей стороны, и тетенька не печалилась: смерть мужа освобождала от обязанности платить ежегодную дань чиновникам.
Дедушка происходил из купеческого рода, но в 1812 году сделал значительное пожертвование в пользу армии и за это
получил чин коллежского асессора, а вместе
с тем и право на потомственное дворянство.
Но матушка уже догадалась, что Степка-балбес подслушивает. Дверь спальни
с шумом отворилась; мы моментально исчезли, и Степан
получил возмездие, впрочем, довольно умеренное, так как при дорогой гостье настоящим образом драться было совестно.
Она уж поздоровалась
с «кралей», расспросила ее, покойно ли спать было, не кусали ли клопики, и,
получив в ответ, что словно в рай попала, приказала подать ей чаю, сама налила сливочек
с румяными пенками и отправилась потчевать отца.
— Слава Богу — лучше всего, учитесь. А отучитесь, на службу поступите, жалованье будете
получать. Не все у отца
с матерью на шее висеть. Ну-тко, а в которой губернии Переславль?
— То-то, что и он этого опасается. Да и вообще у оборотливого человека руки на службе связаны. Я полагаю, что он и жениться задумал
с тем, чтобы службу бросить, купить имение да оборотами заняться.
Получит к Святой генерала и раскланяется.
— Оброки
получаешь; вот бы по частям и отдавала. И все
с небольшого начинают.
— Справедливо-с! А все-таки… Будет
с меня, похлопотал. Вот, если к Святой
получу чин, можно будет и другим делом заняться. Достатки у меня есть, опытность тоже…
— Цыц, язва долгоязычная! — крикнула она. — Смотрите, какая многострадальная выискалась. Да не ты ли, подлая, завсегда проповедуешь: от господ, мол, всякую рану следует
с благодарностью принять! — а тут, на-тко, обрадовалась! За что же ты венцы-то небесные будешь
получать, ежели господин не смеет, как ему надобно, тебя повернуть? задаром? Вот возьму выдам тебя замуж за Ваську-дурака, да и продам
с акциона!
получай венцы небесные!
Матушка между тем каждодневно справлялась, продолжает ли Мавруша стоять на своем, и
получала в ответ, что продолжает. Тогда вышло крутое решение: месячины непокорным рабам не выдавать и продовольствовать их, наряду
с другими дворовыми, в застольной. Но Мавруша и тут оказала сопротивление и ответила через ключницу, что в застольную добровольно не пойдет.
Удальство проявлялось в том, что он
с разбега ударялся головой в спину или в живот случайному прохожему и, разумеется, тут же
получал нещадное избиение.
Начнешь
с ним говорить — слова в ответ не
получишь.
— Ну, счастливо. Дорого не давай — ей деньги нужны. Прощай! Да и ты, Корнеич, домой ступай. У меня для тебя обеда не припасено, а вот когда я
с него деньги
получу — синенькую тебе подарю. Ермолаич! уж и ты расшибись! выброси ему синенькую на бедность.
А в заключение предводитель
получил бумагу
с надписью: «весьма секретно», в которой уже настойчиво требовались сведения о духе, господствующем в уезде, и впервые упоминалась кличка «социалист».
— Так по-людски не живут, — говорил старик отец, — она еще ребенок, образования не
получила, никакого разговора, кроме самого обыкновенного, не понимает, а ты к ней
с высокими мыслями пристаешь, молишься на нее. Оттого и глядите вы в разные стороны. Только уж что-то рано у вас нелады начались; не надо было ей позволять гостей принимать.
По окончании всенощной все подходят к хозяевам
с поздравлениями, а дети по очереди целуют у старой полковницы ручку. Старушка очень приветлива, всякому найдет доброе слово сказать, всякого спросит: «Хорошо ли, душенька, учишься? слушаешься ли папеньку
с маменькой?» — и,
получив утвердительный ответ, потреплет по щеке и перекрестит.
Неточные совпадения
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись
с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую
получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит
получать грамотки от дядюшек. К ней
с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
4) Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. [Лейб-кампанцы — гвардейские офицеры или солдаты, участники дворцовых переворотов XVIII века.] Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о сем до сведения, похвалы не
получил и в 1745 году уволен
с распубликованием.
Известно было также, что и к мадам де Помпадур проник он отнюдь не
с помощью какой-то"особенности", а просто
с помощью денежных приношений, и при ее посредстве избавился от суда и даже
получил высшее против прежнего назначение.
Но вот солнце достигает зенита, и Угрюм-Бурчеев кричит: «Шабаш!» Опять повзводно строятся обыватели и направляются обратно в город, где церемониальным маршем проходят через «манеж для принятия пищи» и
получают по куску черного хлеба
с солью.