Неточные совпадения
— Да, но ко
мне почему-то не зашла; о тебе только спросила… — Слова эти княгиня тоже заметно старалась произнести равнодушно; но все-таки они у ней вышли как-то суше обыкновенного. — Очень уж тебя ждали здесь все твои любимые дамы! — присовокупила она, улыбаясь и
как бы желая тем скрыть то, что
думала.
— Вам,
как медику, совестно,
я думаю, об этом и спрашивать и беспокоиться, — проговорил насмешливо князь.
Целую лекцию прочтет ему из медицины, а тот и
думает: «Ай,
какой мудрец-всезнайка!» А
я, извините
меня, за грех всегда считал это делать.
Это уж слишком!» Обедать у Анны Юрьевны князь тоже любил, потому что в целой Москве,
я думаю, нельзя было найти такого пикантного и приятного на мужской вкус обеда,
как у ней.
—
Как же вы не
думали? Вы стерегли нас,
как я не знаю что! — возразила ей Елена.
—
Я думаю!.. — воскликнула Елена. — Ах,
какой, однако, ты гадкий человек — ужас! — прибавила она, протягивая свои красивые ноги по дивану.
— И потому, господин его сиятельство, — продолжала Елизавета Петровна, как-то гордо поднимая свою громадную грудь, — теперь этими пустяками, которые нам дает, не
думай у
меня отделаться;
как только ребенок родится, он его сейчас же обеспечь двадцатью или тридцатью тысячами, а не то
я возьму да и принесу его супруге на окошко: «На поди, нянчись с ним!» Вы, пожалуйста, так опять ему и передайте.
—
Как не
думал? — воскликнул барон. —
Я положительно знаю, что водопровод ваш и Сухареву башню построил Брюс.
—
Я думаю! — отвечала Елена голосом,
как бы не подлежащим сомнению.
— А что, если
я сама кого полюблю,
как тебе это покажется? — присовокупила княгиня уже внушительным тоном: она, кажется,
думала сильно напугать этим мужа.
— А
меня они,
как думают, погубили или нет? — спросила княгиня.
— Все мужья на свете,
я думаю, точно так же отзываются о своих соперниках! — проговорил
как бы больше сам с собою Миклаков. — А что, скажите, княгиня когда-нибудь говорила вам что-нибудь подобное об Елене? — спросил он князя.
— А вы
как думаете! — отвечал Миклаков. —
Я принадлежу к такого рода счастливцам, которые с других только могут стаскивать что-нибудь, а с
меня никто ничего!
—
Я тут ничего не говорю о князе и объясняю только различие между своими словами и чужими, — отвечал Миклаков, а сам с собой в это время
думал: «Женщине если только намекнуть, что какой-нибудь мужчина не умен, так она через неделю убедит себя, что он дурак набитейший». — Ну, а
как вы
думаете насчет честности князя? — продолжал он допрашивать княгиню.
—
Как вы не знаете? — воскликнула Елена. — Вы знали,
я думаю, что
я всю честь мою, все самолюбие мое ставила в том, чтобы питаться своими трудами и ни от кого не зависеть, и вдруг оказывается, что вы перешепнулись с милой маменькой моей, и
я содержанкой являюсь, никак не больше, самой чистейшей содержанкой!
— Да так,
мне тоже;
я сам, впрочем, имел глупость: тогда князь тотчас же после родов предлагал
мне тысячу рублей, а
я не взял.
Как думаю, брать в такую минуту, — сами согласитесь!
— Да ведь то-то после заплатит — к-ха!..
Как тоже он понял мои слова? Может быть, он
думает, что
я никогда не хочу с него брать денег… Нельзя ли вам этак, стороной, им сказать: — «А что, мол, платили ли вы доктору? — Пора, мол, везде уж по истечении такого времени платят!»
— Целую тысячу, — повторил Елпидифор Мартыныч, неизвестно
каким образом сосчитавший, сколько ему князь давал. — Но
я тут, понимаете, себя не помнил — к-ха!.. Весь исполнен был молитвы и благодарности к богу — к-ха…
Мне даже, знаете, обидно это показалось:
думаю,
я спас жизнь — к-ха! — двум существам, а
мне за это деньгами платят!..
Какие сокровища могут вознаградить за то?.. «Не надо, говорю,
мне ничего!»
«Она все еще, кажется, изволит любить мужа, —
думал он, играя в карты и взглядывая по временам на княгиню, — да и я-то хорош, — продолжал он, как-то злобно улыбаясь, — вообразил, что какая-нибудь барыня может заинтересоваться
мною: из
какого черта и из
какого интереса делать ей это?.. Рожицы смазливой у
меня нет; богатства — тоже; ловкости военного человека не бывало; физики атлетической не имею. Есть некоторый умишко, — да на что он им?.. В сем предмете они вкуса настоящего не знают».
«Э, черт возьми! Могу же
я быть спокойным или не спокойным,
как мне пожелается того!» —
подумал он; но, поехав к Елене, все-таки решился, чтобы не очень встревожить ее, совладеть с собой и передать ей всю эту историю,
как давно им ожидаемую. Но Елена очень хорошо знала князя, так что, едва только он вошел,
как она воскликнула встревоженным даже голосом...
— Еще
как!.. С наслаждением,
я думаю! Вообще: бросить, поколотить любовницу всякому нравственному человеку,
как ты, даже следует: того-де она и стоит!
— Лепость это или нелепость —
я не знаю и, конечно, уж не
я ему писала! — проговорила Елена, покраснев от одной мысли, что не
подумал ли Миклаков, что князь от нее узнал об этом, так
как она иногда смеялась Миклакову, что он влюблен в княгиню, и тот обыкновенно, тоже шутя, отвечал ей: «Влюблен-с!.. Влюблен!».
— А если бы
я питала такое презрение к тебе, то
как ты
думаешь,
я оставалась бы с тобой хоть в каких-нибудь человеческих отношениях, а не только в тех, в
каких я нахожусь теперь? — спросила она его в свою очередь.
— А что,
как ты
думаешь, если бы
я все твои выходки по случаю супруги встречала равнодушно,
как это для тебя — лучше или хуже бы было? — спросила она.
— Да вот… все о том, что Елена Николаевна переехала к вам в дом! — начал Елпидифор Мартыныч с небольшой улыбочкой. — Раз при
мне две модные дамы приехали в один дом и начали квакать: «
Как это возможно!..
Как это не стыдно!..» В Москве будто бы никогда еще этого и не бывало… Господи, боже мой! —
думаю. — Сорок лет
я здесь практикую и, может, недели не прошло без того…
— А
я сейчас к малютке вашему заходил, — краснушка в городе свирепствует! — продолжал Елпидифор Мартыныч,
думая этим заинтересовать князя, но тот все-таки молчал. — Лепетать уж начинает и
как чисто при
мне выговорил два слова: няня и мама, — прелесть! — подольщался Елпидифор Мартыныч.
—
Какие же это интимные вещи, о которых все,
я думаю, знают? — возразила Елена.
— Не знаю,
как он
думает, потому что после нашей ссоры
я с ним больше не видалась, а теперь он и совсем уехал в Петербург.
Это постоянное пребывание в очень неясном, но все-таки чего-то ожидающем состоянии
мне сделалось, наконец, невыносимо:
я почти готова была
думать, что разные хорошие мысли и идеи — сами по себе, а жизнь человеческая — сама по себе, в которой только пошлость и гадость могут реализироваться; но встреча с вами, — вот видите,
как я откровенна, — согнала этот туман с моих желаний и стремлений!..
Вы,
как мужчина, может быть, не совсем поймете
меня: если б
я князя не знала прежде и для блага поляков нужно было бы сделаться его любовницей,
я ни минуты бы не задумалась; но
я любила этого человека,
я некогда к ногам его кинула всю мою будущность,
я думала всю жизнь мою пройти с ним рука об руку, и он за все это осмеливается в присутствии моем проклинать себя за то, что расстроил свою семейную жизнь, разрушил счастие преданнейшей ему женщины, то есть полуидиотки его супруги!..
—
Меня самое сначала это мучило:
я,
как вот и вы
мне советовали, говорила, что затеваю это в пользу молодых девушек, не имеющих обеспеченного положения, с тем, чтоб они не были доведены тем до порока; но потом
думаю, что
я должна буду сказать, кому именно из них раздала эти деньги.
—
Как, monsieur Николя, вы это говорите! Вы вспомните, кто
я такая в глазах всего вашего общества?..
Я — нигилистка,
я mademoiselle Жиглинская, выгнанная из службы! При одном имени моем,
я думаю, все ваши гости разъедутся!
Я думаю, что за черт,
какой добрый, — деньги свои отдает!..
—
Я почти ожидала этого заранее… — проговорила Елена
как бы спокойно. — Князь всегда очень любил жену свою, и почему
думал, что разлюбил ее, удивляться тому надо!.. Они совершенная ровня и пара!
Я, признаться, вас же повинил, — не помстилось ли,
думаю, князю:
каким образом с одним человеком годы жила, а другого неделю
как узнала…
— Странно!..
Я думала совсем другое!.. — произнесла Елена
как бы в некотором раздумьи.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими:
я, брат, не такого рода! со
мной не советую… (Ест.)Боже мой,
какой суп! (Продолжает есть.)
Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай,
какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Анна Андреевна.
Я думаю, с
каким там вкусом и великолепием даются балы!
«Ах, боже мой!» —
думаю себе и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот
какое счастие Анне Андреевне!» «Ну, —
думаю себе, — слава богу!» И говорю ему: «
Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! —
думаю себе.
Городничий.
Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право,
как подумаешь, Анна Андреевна,
какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же
я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Хлестаков. Ты растолкуй ему сурьезно, что
мне нужно есть. Деньги сами собою… Он
думает, что,
как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже. Вот новости!