Неточные совпадения
— Впечатление беседы, — говорил между тем Иван Иванович, — для него
было очень тяжелое… Все заметили, что за эти проведенные с глазу на глаз с ее величеством часы у него появилась седина на висках. Завтра утром он
уезжает в действующую армию.
Смелость и невозмутимое хладнокровие Шетарди невольно внушали к нему уважение. Он действовал решительно и чуть не открыто работал над погибелью тех, кто мешал осуществлению его планов, но в то же время относительно правительницы не упускал ни малейшего правила, требуемого этикетом и вежливостью. Проведя весь день с цесаревной, он отправлялся вечером во дворец,
был внимателен и предупредителен к Анне Леопольдовне, а от нее
уезжал на тайное свидание с Лестоком и Воронцовым.
— Ты не хочешь говорить? Может
быть, ты получил приказание молчать? Все равно, твое молчание говорит мне больше, чем слова; я вижу, какое отчуждение ко мне уже успели тебе внушить, ты
будешь совсем потерян для меня, если я предоставлю тебя этому влиянию еще хоть ненадолго. Встречи с матерью больше не повторятся, я запрещаю их тебе; ты сегодня же
уедешь со мной домой и останешься под моим надзором. Кажется ли тебе это жестоким или нет — так должно
быть, и ты
будешь повиноваться.
— Осип также сын Станиславы. Впрочем, не
будем спорить, тебя ждут в столовой. Ты хочешь
уехать сегодня же?
Шесть месяцев прогостила Наталья Демьяновна у сына своего и снова стало тянуть ее в родную Адамовку, где строился в то время хутор Алексеевщина. Она
уехала с дочерью, оставив внуков и внучек родного и двоюродных братьев Будлянских, Закревских, Дараганов и Стрешенцевых на попечение Алексея Григорьевича. Эти внуки и внучки помещены
были во дворце.
В апреле месяце гетманша первая тронулась из Санкт-Петербурга в Москву. Сам же гетман ожидал жалованной грамоты и уволен
был в Малороссию только 22 мая. Он
уехал с неразлучным спутником своим Тепловым, со множеством экипажей, верховыми лошадьми, с поварами и музыкантами, с гайдуками и скороходами, сержантами Измайловского полка и даже труппой актеров.
Когда князь
уехал, Таня
была позвана княжной в ее комнату.
— Это ужасно!.. Я бы, кажется,
будь на твоем месте, сейчас бы
уехал из такого страшного места.
Отдав еще раз приказание Федосье не отходить от барышни, князь Сергей Сергеевич и граф Свиридов
уехали к себе. Они ехали обратно почти шагом. Князь
был задумчив и молчал.
Как бороться с этими силами? С какой стороны они направят свои удары? Разве третьего дня,
уезжая из Зиновьева, оставив всех там веселыми и здоровыми, он мог ожидать, что в ту же ночь рука злодея покончит с двумя жизнями и что его невеста
будет на волосок от смерти?
— Я не говорю, что я через год отказываюсь
быть вашей женой, я только против того, чтобы это
было оглашено преждевременно и наложило бы таким образом на меня и на вас трудноисполнимые путы. Лучше
будет, если мы
будем свободны. Вы
уедете в Петербург, я приеду туда же. Мало ли с кем столкнет вас и меня судьба. Мало ли что меня и вас может заставить изменить решение.
Любимым местопребыванием Елизаветы Петровны вне Петербурга
было Царское Село, где она не только проводила лето до поздней осени, но часто
уезжала туда и зимою.
Весь фундамент состоял из четырех рядов известкового камня. В сенях первого этажа архитектор велел поставить двенадцать деревянных столбов. Ему надо
было ехать в Малороссию, и,
уезжая, он сказал гостилицкому управляющему, чтобы до его возвращения он не позволял трогать этих подпорок. Несмотря на запрещение архитектора, управляющий, как скоро узнал, что великий князь и великая княгиня со свитой займут этот дом, тотчас приказал вынести эти столбы, которые безобразили сени.
Несмотря на радушное отношение к ней дяди и тетки, она понимала, что последняя, из расчетливости,
будет очень довольна, когда племянница
уедет из их дома.
С этою мыслью она приехала в Петербург и осуществила свой план. Ее ненаглядный Жозя
был устроен, она отделила ему две трети своего громадного состояния, доставшегося ей от еврея Самуила, и, таким образом, он сделался знатным и богатым, блестящим гвардейским офицером, будущность которого, улыбающаяся и радостная,
была окончательно упрочена. Станислава Феликсовна
уехала в Италию, с тем чтобы там поступить в один из католических монастырей.
Граф заметил смущение князя и, отговорившись необходимостью делового визита,
уехал. Он отправился прямо домой. Ему необходимо
было уединиться и сосредоточиться, чтобы составить план действий.
— Послужи за отечество свое, — говорил Манштейн Зубареву, — съезди в раскольничьи слободы и уговори раскольников, чтобы они склонились к нам и помогли вступить на престол Ивану Антоновичу, а мы, по их желанию,
будем писать патриарху, чтобы им посвятить епископа; у нас
был их один поп, да обманул нас и
уехал. А как посвятят епископа, так он от себя своих попов по всем местам, где
есть раскольники, разошлет, и они сделают бунт.
Граф, в свою очередь, ответил какой-то шуткой и
уехал. Дело
было сделано. Ключ от калитки лежал в его кармане.
— Не
будем говорить об этом. У меня
есть к вам другая, более важная просьба. Я решился просить вас приехать ко мне, хотя, как видите, я в силах
был бы заехать к вам. Простите меня. Это произошло потому, что я дал себе обет не переступать порога моего дома иначе, как для того, чтобы
уехать из Петербурга навсегда.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше
уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
— Певец Ново-Архангельской, // Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его в Италию // Сулились, да
уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело
есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Затем графиня рассказала еще неприятности и козни против дела соединения церквей и
уехала торопясь, так как ей в этот день приходилось
быть еще на заседании одного общества и в Славянском комитете.
— Я
буду, — отвечала Варенька. — Они собираются
уезжать, так я обещалась помочь укладываться.
Но слова
были сказаны, и Алексей Александрович
уехал, ничего не сказав.