Тетрадь в косую линейку

Марина Колесова, 2021

Дневник главной героини, с помощью которого она пытается разобраться, кто она на самом деле: интроверт с психическими проблемами, или за всеми её странностями и особенностями скрывается нечто большее.

Запись сорок вторая. Я откровенничаю со стариком, и генерал вместо отправки в психиатрическую клинику покупает мне мороженое.

Когда мы вышли из кабинета генерала, старик предложил мне посидеть в скверике, и по дороге купил мороженое. Теперь мы сидели с ним на лавочке, которую я видела из окна кабинета генерала, и ели мороженое. Потом он с легкой усмешкой спросил:

— Ну что, золотая девочка, гордость чувствуешь, что генерала так обломала?

— Мне не понравилось, — честно призналась я, — под конец вообще жутко разозлилась. Ты правильно считал, вот проклясть его была готова. Особенно, когда с тобой пререкаться стал. Ведь с первого взгляда ясно, что ты для него очень много сделал. А он такой: был нужен — звал, а теперь выйди вон, поскольку не нужен. Вот я и разозлилась А здорово ты отсвет на маникюре в дело вплёл.

— Это был не отсвет, дорогая. Ты начала ощущать свою сущность и потихоньку принимать её. Если честно, я сам испугался.

— Чего? Я ничего не умею, — выкидывая фантик в урну, усмехнулась я.

— А вот это самое страшное. Представляешь рабочего, которому дали паяльную лампу например, а он не знает, как ей пользоваться, или того круче огнемёт. Кстати, раз такие точные рекомендации Кузьмичу дала, надо понимать, ты разобралась, кто за всем этим стоит и как это работает?

— Это не мой владыка, и не Золотце мой. Кому-то ещё меня поручили здесь отслеживать, я его не знаю, вернее, наверное, знаю, но не помню, однако договориться с ним мне удалось. Он явно обрадовался, что на контакт я с ним пошла.

— Не боишься, что этим как-то игру свою себе поломала?

— А и пусть, — равнодушно хмыкнула я. — Я такую гниду отсюда убрала, что это того стоило.

— Свято место пусто не бывает.

— Надеюсь, Кузьмич сумеет эту нишу занять и не скатится во что-то подобное. Честный он и принципиальный очень.

— Такие долго не живут. Здесь. Им другое место быстро находят.

В ответ, я качнула головой:

— Пока он нужен, и его хранят. Так что вряд ли, поскольку потенциал не максимальный ещё у него. Да и я постараюсь, пока сама жива, конечно, его тут подольше подержать, вдруг хоть немножко сделаем этот мир посветлее?

— Тебе он нравится?

— Ты на секс намекаешь? Нет, он не мой любовник. Но как человек, очень мне нравится.

— А зря. Вы были бы очень гармоничной парой.

— Ты ведь мужа моего видел. Какие любовники? Особенно после того, как ты его на ноги поставил.

— Ты его не любишь.

— Вот с чего такие предположения?

— Вижу. Ты к нему, скорее как к сыну относишься, но не как к своему мужчине. Вот он любит тебя, можно сказать, боготворит, при этом боится, даже прикоснуться боится. Ты вообще-то спишь с ним?

— Василий Никифорович, извини, но ты лезешь не в своё дело.

— Ты знаешь, что у тебя все нижние чакры закрыты?

— Знаю. Отстань.

— А ты знаешь, что максимальный потенциал не наберёшь без их открытия?

— Я не могу. Пока не могу. И не спрашивай почему!

— Да уж. Ладно. Подождём. Время хороший лекарь. Поймёшь, что готова проработать эту проблему, свяжись, попробую помочь.

— Спасибо. Может быть, когда-нибудь, попозже…

— В компанию возьмёте? — услышали мы издали и с удивлением увидели приближающегося к нам переодетого в штатское генерала.

— Если сходишь и купишь нам мороженое, то почему бы и не взять, — дождавшись, чтобы он подошёл поближе, проговорил старик.

— Не вопрос, сейчас схожу. Какое мороженое предпочитаете, как и предыдущее, — он указал на фантики, торчащие из урны, — или что-то другое?

— На улице я предпочитаю вафельные стаканчики, — ответила я, — с ними меньше вероятность, что оно потечёт.

— Вот, женская логика, — улыбнулся старик, — а мне обычный брикет, Андрюш, купи.

Через пару минут мы все вместе сидели на лавочке и ели мороженое.

— А я из окна вас увидел. Смотрю, мороженое едите и прям позавидовал. А потом думаю, чего завидовать? Надо пойти и в компанию напроситься. Дружбу-то мою приняли, — проговорил генерал, смачно кусая мороженое.

— Правильно сделали, — одобрила я его поступок.

— Алин, а давай на ты? — предложил он.

— Ко мне на ты можно. А вот я попробую. Не обещаю, что получится сразу. У меня от настроения зависит. Если доверительное, могу «ты» сказать, а вот, когда дистанцию подключить хочется, тогда только «Вы».

— Понял. Буду стараться не доводить до включения дистанции. Вопрос задать могу?

— Если про то, как я это делаю, то бесполезно. Это не я делаю. Я вообще дома под охраной весь день просидела.

— А кто?

— Вселенная. Я ей жалуюсь, она находит способ. Всё.

— И так можно любого?

— Нет, конечно. У меня должна быть претензия. Моя личная претензия. Обидеть меня должны. Понятно?

— То есть если кого-то на тебя натравить, и он тебя обидит, то ты на него пожалуешься, и его ликвидируют. Так?

— Нет, не так. Мне сложно это объяснить. Василий Никифорович вот правильно сказал, я как индикатор. Я стараюсь суть человека увидеть и заставить её проявить. А вот дальше уже как карта ляжет.

— По сводкам я понял, что ты была на праздновании дня рождения на той яхте. Тебя там чем-то обидели?

— Вы ищете способ из меня оружие сделать? Это не так просто. Я ненавижу, когда кто-то пытается мною руководить. Под раздачу может сам организатор угодить. В данном случае здесь так легла карта. И вообще, генерал, давайте не будем углубляться. Вы хотели знать принцип. Я рассказала, причём только по одной причине. Вам благоволит Василий Никифорович, и считает Вас очень порядочным и достойным человеком.

— Понял. Извини. А вот и Кузьмич твой подъехал, — проговорил генерал, указывая на паркующуюся неподалеку машину босса.

— Вы ему позвонили? Зачем? — удивилась я.

— А затем, что с той папочкой, что у тебя на коленях лежит, абсолютнейший нонсенс так гулять. Вот отдашь ему и гуляй дальше на здоровье.

— А вдруг я не планировала ему её отдавать?

— Алин, вот так его подставить я не могу даже ценой жизни. Это хуже, чем предательство. Так что уж извини, но отдать её ему тебе придётся.

— Оценила, Андрей. Круто. Спасибо, — я улыбнулась.

— За что? — не понял он.

— За то что ты так поступил. Ладно, всего вам доброго. Разрешите откланяться, не буду заставлять Кузьмича ждать, — я указала на вылезшего и замершего рядом с машиной босса и поднялась со скамейки.

Старик, не вставая, проронил: «Счастливо, золотая девочка».

Генерал следом за мной поднялся и сказал: «Пошли, провожу», после чего я в его сопровождении прошла к машине.

Мужчины обменялись рукопожатиями, и генерал кивнул на меня:

— Вот, отдаю в целости и сохранности. Особое внимание папочке в ее руках удели, это подарок тебе. Всё. Ладно. Время дорого. Пошёл я.

— Понял. Всех благ, товарищ генерал, — ответил босс и усадил меня в машину, после чего сел рядом.