Тетрадь в косую линейку

Марина Колесова, 2021

Дневник главной героини, с помощью которого она пытается разобраться, кто она на самом деле: интроверт с психическими проблемами, или за всеми её странностями и особенностями скрывается нечто большее.

Запись тридцать шестая. Я восстанавливаю отношения с боссом и решаюсь ввязаться в новую авантюру.

Когда я по знакомому маршруту, через чёрный ход, вернулась в кабинет, благо моё приспособление выдержало, и дверь не закрылась, то услышала, что звонит мобильный.

Я сразу метнулась в душ, закрылась там и, включив воду, начала быстро раздеваться. Если меня искали, пусть генеральный думает, что я всё это время была в душе. Кроме него и меня без вызова заходить в наш кабинет не разрешалось никому.

Минут через десять в дверь постучали, и я услышала громкий голос босса:

— Ты там живая?

— Нет, дохлая, — стоя под струями воды, отозвалась я.

— Ты пошути мне так, мигом дверь выломаю.

— Кретинкам и дурам можно шутить, как угодно, — перекрикивая шум воды, ответила я, — и если кто-то сейчас выломает эту дверь, то очень об этом пожалеет.

— Ты там долго ещё плескаться намерена?

— Пока в русалку не превращусь.

— Тогда я пошёл покурю. Выйдешь, позвони.

— Дуры и кретинки никому не звонят. Так что обломись.

— Через двадцать минут вернусь. Выйди к этому времени, пожалуйста. Поговорить надо.

Когда он пришёл через двадцать минут, я сидела в комнате отдыха на диване в махровом халате и с полотенцем на голове.

— Я рад, что ты начала пользоваться удобствами нашего кабинета, — осторожно начал он.

— Я рада, что ты рад, — откликнулась я.

— И ещё мне очень бы хотелось тебя попросить, когда в следующий раз в душ или тренажёрный зал пойдёшь, захвати с собой телефон, пожалуйста. Ты очень меня напугала. Я звоню, не отвечаешь, Света говорит, ты не выходила, но ей ты не отвечаешь тоже, ни по селектору, ни на телефон. Даже Борис тебе звонил — ноль эмоций. Что я должен думать? Посылать проверять, не валяешься ли ты в отключке?

— Хоти себе дальше. Мне-то что? Я дура и кретинка. А они никаких просьб не выполняют.

— Слушай, Алин. Тебе же не десять лет. Ты прекрасно поняла, почему я психанул, но упрямо продолжаешь демонстрировать обиду. А обижаться должен я, а не ты.

— Да неужели? На что? Вот на что? На то что я сказала правду, что тебе меня послали, чтобы из-под удара вывести? Это ведь очевидно. На что тут обижаться?

— Ты намекаешь, что я ушёл из-под удара, подставив тебя.

— Это сделал не ты. Вселенная дала тебе возможность воспользоваться ситуацией, и ты ей неосознанно воспользовался. Что тут обидного?

— Я не отношусь к тебе как к расходному материалу и жертвовать тобой не хотел. Ты дорога мне, очень дорога. Если бы я хотя бы предполагал…

— Босс, вот только мне-то впаривать не надо. Я без претензий абсолютно, но ты ведь прекрасно помнишь, что я в открытую говорила тебе, и ты мне не поверил. А теперь говоришь, что предположить не мог. Ты меня за эту самую дуру и кретинку и держал. Типа отправляйся на встречу, как тупая кукла, тебе думать не положено, женщин при рождении мозгами обделяют, нет их у них. Но это хоть завуалировано было. А сейчас уже в открытую начал так называть. Это как-то уж совсем не комильфо, босс.

— Господи, как же ты всё вывернула. Не думал я так абсолютно. И уже признался, что в той ситуации кретином был я.

— Я тебе как раз и объяснила для чего ты им был. Это дало тебе возможность картину всю целиком увидеть и предпринять определённые действия. Я поэтому и согласилась в итоге.

И тут произошло то, чего я никак не ожидала. Он опустился передо мной на колени. Не театрально, не с иронией, а покаянно, с искренним раскаянием и, обхватив кисти моих рук своими прижал к губам, зашептав: «Прости, прости меня, пожалуйста».

В первый момент я ошеломлённо замерла, а во второй уже вскочила и, вырвав руки, начала тянуть его вверх за плечи, срывающимся голосом повторяя: «Не смей! Встань сейчас же! Не смей!».

Поднять здоровенного крепко-сложенного мужчину без его на то желания было нереально, а сам он вставать не торопился, наоборот плотно обхватил меня за талию и уткнулся головой в живот, тихо проговорив: «Не встану, пока не простишь».

— Мне не за что тебя прощать! Встань сейчас же! Ты ни в чём передо мной не виноват! Вставай! Вставай немедленно! — вопила я, но это не действовало.

Ему вообще, по-моему, понравилось так стоять, прижавшись ко мне, и подниматься он был не намерен.

— Чёрт! — выругалась я. — Вставай давай! Простила я тебя, давным-давно простила, ещё тогда, когда на встречу эту шла. Не держу я на тебя зла. И не знаю, что ещё тебе сказать. Вставай! Ты представляешь, как всё это выглядит со стороны? Я в халате, ты на коленях передо мной. Твоя жена, наверное, сразу бы разрыв сердца получила.

Он медленно встал, переведя руки с моей талии на мои плечи и, глядя в глаза, негромко произнёс:

— У меня нет жены, вернее по документам она есть, но она уже около десяти лет содержится в закрытом заведении психиатрического характера, и я к ней не езжу. Лишь мальчишек иногда разрешаю привозить, если врачи говорят, что поведение хорошее было, и под их присмотром они общаются.

— Чёрт! — вновь выругалась я. — Вот зачем ты сейчас мне это сказал?

— Ты как-то спросила меня о родной маме мальчиков, так вот это она. Моя первая жена, от которой дочь, когда узнала, что усыновить мальчишек хочу, им тогда чуть больше двух было, они близнецы, устроила скандал и потребовала развод, если я такое сделаю. У неё по тем временам было гораздо лучшее материальное положение. Стабильная работа в иностранной компании, она переводчик. А я только-только из горячей точки вернулся, да ещё и с ранением. А мать мальчишек после гибели мужа начала пить, потом колоться от горя. Одним словом стала опустившаяся наркоманка. Вот как с ней двухлетних пацанов оставить? И родственников больше никаких нет. Я затеял суд по лишению родительских прав. И моя жена поставила мне ультиматум: суд выиграть могу, но никакого усыновления, мальчики в детдом отправляются, иначе она разводится со мной. Я первый подал на развод. Нас развели. Она продала нашу квартиру, я ни на что не претендовал, хотя квартира изначально моей была, после чего она уехала с дочерью в Лондон. А я, чтобы не мучиться с судом и усыновлением, женился на этой наркоманке и через пару месяцев отправил её в закрытую лечебницу, связи прошлые помогли. С ребятами первое время моя мама помогала, я к ней переехал. А потом раскрутился, появились деньги, и нанял сиделку, няню, потом воспитателя. Сейчас живу со старенькой мамой и пацанами. Дочь иногда приезжает. Как только деньги большие у меня появились, родственные чувства у неё проснулись тоже, мол это не я, папочка, с тобой общаться не хотела, а мама меня настраивала. Я не особо верю, но отношения поддерживаю и деньги в разумных пределах подбрасываю. С первой женой не общаюсь, но у неё всё хорошо. Вышла замуж за какого-то там местного. Живут не особо богато, но и не бедствуют.

— Джейн Эйр завистливо плачет в сторонке, — не смогла я сдержать эмоций от его рассказа.

— Это актриса какая-то? Я не знаю, — он обиженно насупился, видимо, не такой реакции от меня ждал.

— Это героиня романа, написанного ещё в восемнадцатом веке, над которым рыдали многие мои сверстницы. Несчастная сиротка, ставшая гувернанткой богатого человека, воспитывавшего приёмную дочь. Она влюбилась в него, поскольку он оказывал ей знаки внимания, и уже рассчитывала на женитьбу, а у него оказалась сумасшедшая жена, которую он держал во флигеле своего роскошного дома.

— Хэппи-энд хоть случился? — с явным интересом осведомился он,

— Смотря что считать счастливым концом. Они, по мнению автора, оба счастливы стали, но это на её взгляд.

— А на твой?

— Что по мне судить? — задумчиво проговорила я, откровения босса настроили меня на сентиментальный лад. — Я на её героиню вряд ли похожа. Характер у меня другой. Джейн Эйр хотелось любви, при этом не нарушающей существующих условностей. Понимаешь, я не жила в то время, не воспитывалась в интернате. На условности мне по большому счёту плевать, любовь, основанная на жалости вообще не по мне. Хотя, наверное, у неё там не жалость была. А вот у меня самой, — начала я и тут же быстро заткнулась, поскольку поняла, что вступила на скользкую тему, потом сообразив, что даю этим повод начать копать глубже игривым тоном закончила: — любовь всегда была лишь к молоденьким и находящимся от меня в зависимом положении.

— Вот зачем в конце врать начала? Вот зачем?

— Извини, босс. Не готова, не готова пока к откровенностям по этому поводу. Да и с Димкой последнее время скандалим. Я срываться стала так, что самой стыдно. Именно поэтому и попросила помочь ему независимым стать и возможное дело жизни найти. Похоже, я перестаю уважать мужиков, которые его не имеют.

— А когда он инвалидом был, имел его?

— Заткнись! — я постаралась оттолкнуть его, но у меня ничего не вышло.

— Тихо, тихо. Ты не забыла в каком виде? Сейчас выскочишь в коридор, и что о тебе думать будут?

— Мне плевать, что думают. Обо мне и так небось все думают, что я твоя любовница.

— Ну в общем-то ты права. Особенно наш с тобой общий знакомый. Он тут на тебя всю информацию поднял и прижал меня к стенке, мол зачем говоришь, что дочь, если не дочь ты мне? Пришлось сказать, что не хотел светить, что любовница. Мол, муж у тебя, и ты его не бросишь. В результате получил предложение вместе с тобой в конце месяца на его день рождения на яхту его приехать. Сказочной красоты, говорят, судно. Ответил, что если один могу приехать, то приеду точно, а вот с тобой обещать не могу, здоровье у тебя ещё не особо хорошее. Он не настаивал, сказал, на моё усмотрение. Ждёт и одного. Та ситуация позволила ему вычислить тех, кто рядом на два фронта играет, поэтому он достаточно расположен сейчас ко мне. Особенно после того, как рассказал ему, что знал это и именно поэтому тебя к нему не совсем обычным способом послал, и поэтому ты последний раз поехала к нему не с товаром, а с альбомами по искусству. Мол не предупредил, поскольку слова лишь слова, а вот дела это дела. Он оценил.

— Можешь честно сказать, зачем он тебе? Ведь это тварь, каких поискать. Он тебя сжуёт и выплюнет, и ты, наверняка, сам это знаешь, но упорно к нему лезешь. Зачем?

— Я бы мог, наверное, сказать частичную правду: не могу не лезть, у меня обязательства. Но это не совсем так, я мог бы совершенно спокойно сказать: не получилось, не нашёл способ сблизиться. Всё дело в том, что сам хочу к этой гниде подобраться. И если мне удастся его свалить, буду считать, что жизнь прожил не зря.

У меня в голове моментально родился план. Очень необычный план, и дающий мне шанс, наконец, разобраться с самой собой. Поэтому я обиженно выдохнула:

— Сказочная яхта у него, а ты даже не сказал, что у меня есть шанс на ней побывать. Босс, ты чего так несправедлив ко мне? Такой шанс раз в жизни выпадает, да ещё и на условии моего прикрытия, что я твоя любовница, и он не намерен меня отбивать. Я хочу там побывать! Это же на всю жизнь воспоминания. Хочу!

— Серьёзно? — он озадаченно уставился на меня. — А я даже говорить не хотел. Уверен был, что не захочешь. Очень обрадовался, что он согласился без тебя меня пригласить.

— Абсолютно серьёзно. Всё, с завтрашнего дня я по магазинам. Надо подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом.