Тетрадь в косую линейку

Марина Колесова, 2021

Дневник главной героини, с помощью которого она пытается разобраться, кто она на самом деле: интроверт с психическими проблемами, или за всеми её странностями и особенностями скрывается нечто большее.

Запись седьмая. Ужин с полицейским

Кот за мной не пошёл. Остался с полицейским, который судя по доносившемуся из комнат шуму, пытался ликвидировать беспорядок.

Я тем временем пожарила картошку и порезала овощной салат. Когда закончила, поняла что получилось много, одной не съесть. Как так вышло, не поняла сама. Видимо, задумалась и картошки больше начистила, не считая картофелины, а прислушиваясь к долетающим из комнат звукам, а возможно нервозность так подсознательно снять пыталась — выполняя монотонные действия, и как итог: огромная сковорода жареной картошки и полная миска салата. Окинув их взглядом, решила, что это знак, что надо предложить поесть и лейтенанту полиции. Хоть он порядком и досадил мне, но мальчик явно благую цель преследовал и аура у него приятная, и Коту вон понравился, да и не покормит его никто в общежитии-то.

Я прошла в комнаты и ахнула. Разгрома как не бывало. Всё было разложено по своим местам. Лейтенант в дальней кладовке под присмотром кота расставлял коробки на последней полке, негромко приговаривая при этом: «Видишь, потихоньку управились вроде, всё как было расставили, вот эта, по-моему здесь стояла. Да. Точно. И ты согласен, что здесь. Ты, кстати, не сердись, не нарочно я. Глупо всё как-то получилось. Первый раз у меня такое, чтобы интуиция так подвела. Прям уверен был, что искать надо».

Я подошла ближе и предложила полицейскому пойти со мной поужинать.

Он сначала удивлённо повёл плечами:

— Нет, что Вы, неудобно как-то, — а потом втянул носом воздух, и смущённо продолжил: — Вы картошку пожарили? Запах умопомрачительный. Если можно, то я бы не отказался поесть. Сто лет не ел жареной картошки. И на ужин ничего не купил. Буду очень признателен, если покормите.

Это было сказано столь искренне, что я не смогла сдержать улыбки:

— Я предлагала не в надежде на отказ, поэтому пойдёмте. Мясного, правда, ничего нет, я на ночь мясо не ем, а картошки много. Пытаясь успокоится, начистила картошки не иначе, как на роту солдат. Так что Ваше согласие меня не обременит, наоборот поможет продукт по назначению использовать. Не люблю пищу выкидывать.

— У меня так бабка всегда говорила, что пищу выкидывать грех. У неё всё в дело шло. Но то неудивительно, живности у неё полон двор был и хозяином кот. У Вас он явно тоже себя хозяином чувствует. А где руки помыть можно? — выходя из кладовки, проговорил он.

— В любой ванной комнате, Вы ведь их все осмотрели. Так что выбирайте, какая больше нравится, — проговорила я.

Поскольку свою квартиру я объединяла из двух, то у меня одна большая объединённая с туалетом и биде ванная комната и ещё отдельно туалет с рукомойником и отдельно душевая кабина с умывальником. Так что вымыть руки можно в трёх местах.

— А можно я ещё в туалет зайду? — смущённо потупившись, спросил полицейский.

— Без проблем. Вы знаете, где он. Я на кухне. Приходите потом туда, — проговорила я и ушла на кухню.

Кухня у меня большая. С рабочей зоной и обеденной. Поэтому ем я только на кухне. Сковорода с картошкой и салатница с салатом стояли уже на столе. Я поставила на стол тарелки и приборы и включила кипятиться чайник.

В это время пришёл Кот, вспрыгнул на высокий барный табурет, приобретённый мною специально для него и стоящий в торце стола так, чтобы со своего места Кот мог видеть всё, что лежит на столе, и уселся там с гордым видом.

Я тоже села за стол. Наложила себе в тарелку картошку, салат и принялась за еду. Через пару минут подошёл полицейский.

Не отрываясь от трапезы, я рукой указала ему на стул и столовые приборы, после чего с набитым ртом проронила:

— Накладывайте, сколько хотите, желательно, чтобы доели Вы всё.

Он удивлённым взором окинул меня, сел рядом, усмехнувшись, повёл плечами, потом начал накладывать картошку и салат себе в тарелку и проговорил:

— Приятного аппетита.

— Вам того же, — буркнула я.

Он придвинул к себе тарелку, начал есть, периодически поглядывая на меня с явным осуждением.

— Вам что-то не нравится? — подняла я на него неприязненный взгляд.

— Странно просто, — он потупился под моим взглядом, — Вы вроде за стол пригласили, а всем видом пренебрежение демонстрируете.

— Дмитрий Вячеславович, — ледяным тоном отчеканила я, — я не ела сутки, я устала, давайте Вы не будете ждать от меня каких-то там демонстраций. Мне не до них. Хочу поесть, накормить Вас и наконец отдохнуть. Да, я не особо гостеприимная хозяйка. И гостеприимной быть не умею. Вы вообще первый гость в этом доме. Поэтому если свои претензии оставите при себе, буду благодарна.

— Извините. Да, Вы правы. Я пришёл, отвлёк Вас, беспорядок учинить вынудил, теперь Вы меня кормите. Просто не привык я, что если за стол зовут, то так…

— Как так? Вот как? Я должна Вас обслуживать и развлекать разговором? Чем конкретно Вы недовольны?

— Извините, — повторил он и, уткнувшись в тарелку, больше не поднимал от неё глаз.

Я доела, отодвинула тарелку и поймала на себе явно осуждающий взгляд кота. Тяжело вздохнула и негромко проговорила:

— Наверное, мне тоже извиниться надо. Но я честно, не умею быть гостеприимной хозяйкой. Просто захотелось покормить Вас. Извините, если обидела. Чай будете? Только учтите, он у меня только из пакетиков. И если доедите картошку и салат, будет неплохо.

Полицейский поднял на меня прямой взгляд, и с улыбкой проговорил:

— А я не откажусь, ни чай выпить, хоть какой, ни доесть всё. Действительно вкусно, да и я, вроде Вас, около суток не ел.

— Вот и хорошо, — я встала и разлила по чашкам кипяток, бросив туда пакетики с чаем.

Потом достала большую жестяную коробку печенья, поставила её на стол и указала на неё лейтенанту:

— Угощайтесь.

— Какая красивая, — восхищенно протянул мой гость, рассматривая коробку. — такую даже вскрывать жалко.

— Она уже вскрыта, там меньше половины осталось, поэтому не стесняйтесь. Швейцарцы не только хороший шоколад делают, но и печенье, — я сама открыла крышку, взяла себе печенье и подвинула коробку к нему.

— А сахар можно попросить? Или это будет уже наглостью? Я просто не привык без сахара чай пить.

— Вот чего нет, того нет, — я развела руками. — Вчера закончился, а новую пачку не купила. Так что доедайте печенье, чтобы компенсировать его отсутствие.

— Вы такая необычная, — отпивая чай из чашки, неожиданно проговорил он.

— Не поняла. В чём моя необычность? — удивлённо поинтересовалась я.

— Понимаете, обычно все стараются произвести впечатление. Одежда, манеры, статусные предметы, дистанция в общении. А Вы на поверку другая. Вам всё равно, что я думать о Вас буду, и какое Вы производите впечатление. Вы действительно хотели исключительно накормить и не более того. Хотя на работе Вы, наверное, другая. Но там Вы наверняка играете, а мне посчастливилось Вас настоящую увидеть. Голодную, рассерженную, и при этом готовую помочь. Вещи и мебель у Вас тоже странно подобраны, тут явно не дизайнер работал, а Вы сами обстановку подбирали, все вещи не столько статусные, сколько с душой.

— Вещи с душой, первый раз слышу, — я решила не комментировать остальную тираду моего гостя, переключив обсуждение на последнюю фразу.

— У меня у бабки такие были. Они все как будто тёплые, впитавшие тепло хозяйки. Вы их явно любите. Не в смысле, что трясётесь над ними, а относитесь с благодарностью и добротой к ним.

Меня всегда неприятно цепляло слово «бабка», но лейтенант произносил его с какой-то такой особой грубоватой нежностью и теплотой, что в его устах оно звучало по доброму.

— Вы с бабушкой жили? — я сделала слабую попытку поддержать разговор, и полицейский радостно на неё откликнулся.

— Да, моя и Сонькина мать погибла вместе с моим отцом. Отцы у нас с Сонькой разные, её вообще неизвестен. Поэтому с бабкой по моему отцу мы жили. Поскольку других родственников не было. Мне у неё хорошо было. Я природу люблю, хоть в городе родился. А вот Соньке тяжело было, она же старше и к городу привычнее была. А тут домик маленький, сибирская глухая деревня на десять изб. Нас к бабке на лето отправили, родители поехали на заработки и погибли. Вот мы с Сонькой в деревне и остались. А куда нам ещё? Квартиры в городе не было, снимали родители. В детдом не хотелось. Так деревенскими и стали. Сонька правда, как только 14 исполнилось, в город поблизости перебралась, в училище поступила. А потом изнасиловали её там, когда с дискотеки возвращалась в общежитие, и насильников не нашли. Бабка наша тогда за ней поехала, забрала опять к себе, долго выхаживала, а потом Сонька, несмотря на беременность, снова в город уехала, нашла там сожителя, сына её он принял, и живут они с ним уже много лет. Мне он не особо по нраву, хоть и немного я с ним общался. Но главное ведь, что ей нравится, правда? Да и не до капризов ей, коли ребёнок не пойми от кого имеется? Так?

— Вы тоже очень удивительный человек, Дмитрий Вячеславович, мы только познакомились, а Вы мне всю свою жизнь уже пересказали, да ещё и оценки ждёте выбору Вашей сёстры. Не знаю я, что главное в таких отношениях. Я одинока, и не мне судить её выбор. А Вы столь рьяно за дело насильника взялись, потому что опосредованно за сестру рассчитаться хотите?

— И это тоже. Но вообще-то жизнь лучше сделать хочу. Чтобы по улицам можно было ходить и не бояться. Чтобы мрази, наподобие этого Дениса, изолированы были и не портили никому жизнь. Хочу, чтобы жили все честно и по совести. Поэтому в полицию и пошёл.

— Ну что Вам сказать, Дмитрий Вячеславович, порыв у Вас прекрасный. Только сомневаюсь я, что свои устои Вам не придётся пересмотреть ближайшее время. Больно идеалистичны они, а мы живём в обществе, где выжить с такими устоями практически не реально. Хотя, возможно, это я оказалась для этого слаба, а Вам и удастся. Было бы хорошо.

— Не понял. Зачем мне пересматривать свои устои? И в чём Ваша слабость?

— Я не совсем корректно выразилась. Скорее не пересматривать, а скрывать или видоизменить. Вы знаете, что в природе слабых уничтожают, и у них есть единственный способ избежать гибели: прятаться и маскироваться? Так вот я из тех, кто маскируется. Пока не сожрали и на том спасибо. Но Вы явно маскироваться не умеете, я восхищалась раньше таким поведением, но мой опыт подсказывает мне, что не слишком оно целесообразно, и чаще всего ведёт к проигрышу. Слишком агрессивен мир вокруг.

— Я стою на страже закона и на моей стороне именно его сила. И я хочу, чтобы все, кто его соблюдает, чувствовали себя в безопасности с моей помощью. Чтобы Вам не надо было маскироваться, чтобы не быть, как Вы выразились, сожранной.

— Это в Вас юношеский максимализм говорит, а я уже умудрённая опытом женщина, и знаю, что закон это не панацея, и выигрывает не тот, на чьей стороне буква и дух закона, а кто умеет его использовать в своих целях. Вы явно не умеете, и пытаетесь служить именно букве и духу. А у большинства это наоборот. Вы давно на службе?

— Чуть больше семи месяцев назад звёзды получил, — он кивком указал на погоны. — И хочу сказать, от людей всё зависит. Есть и такие, о которых Вы говорите, но и другие тоже есть. И от выбора каждого будет зависеть, кого в итоге больше окажется.

— Мне хотелось бы, чтобы у Вас всё получилось, — я улыбнулась и встала из-за стола.

Полицейский правильно трактовал это, как сигнал к завершению чаепития и, залпом допив остатки чая, тоже поднялся, стандартно поблагодарив за вкусный ужин.

Я взяла со стола коробку с остатками печенья и провожая к двери протянула ему:

— Вот, возьмите, потом ещё как-нибудь чай попьёте. Всего доброго Вам.

— Да неудобно как-то, — запротестовал он.

— Неудобно на потолке спать, одеяло падает, — вспомнила я шутку из своего детства и настойчиво пихнула ему коробку в руки: — Берите!

А потом неожиданно сама для себя, увидела очень необычную картинку и, открывая ему дверь общего холла, негромко проговорила:

— Если этого своего насильника найти хотите, садоводческие товарищества, на которые у него был выход проверьте. Особенно к тем, где озеро есть, присмотритесь.

— Откуда Вы знаете? — замер он напротив меня.

— Я ничего не знаю, — тут же соврала я, не желая говорить, что увидела, как похожий по комплекции на меня парень на крылечке садового домика сидит и курит, а сбоку от него озеро, — я логически размышляю, что будь я на его месте, скрывалась бы за городом, там где участковые не ходят.

— А озеро причём? — не унимался он.

— Не причём! К слову просто пришлось. Всё! Удачи! — я захлопнула дверь и быстро вернулась в квартиру.

Там включила домофон от двери холла и посмотрела, что полицейский некоторое время постоял, в задумчивость держа в руках свою папку и коробку с остатками печенья, а потом вызвал лифт и уехал.

Я облегчённо вздохнула и пошла мыть посуду.