Тетрадь в косую линейку

Марина Колесова, 2021

Дневник главной героини, с помощью которого она пытается разобраться, кто она на самом деле: интроверт с психическими проблемами, или за всеми её странностями и особенностями скрывается нечто большее.

Запись четырнадцатая. У меня неожиданно появился друг.

Поскольку жизнь моя столь необычным образом очередной раз круто поменялась, и я оказалась во внеочередном отпуске по семейным обстоятельствам, то с раннего утра, набравшись смелости, я позвонила неизвестному мне Вадиму. Почему-то решила, что Вадик это сокращение именно этого имени, и не ошиблась. Он согласно выдохнул, что это он, и тут же озадачил меня срочным визитом замерщика. Поэтому я, вместо того, чтобы ехать к Димке в больницу, ходила и показывала квартиру мрачному неразговорчивому мужику, прихрамывающему на левую ногу. Он обмерял и фотографировал всю квартиру, включая кладовки и ванные комнаты, а так же мой тамбур и общий коридор перед лифтами. На мой вопрос: «Зачем всё так тщательно обмерять?», буркнул, что у него задание, и он без понятия «зачем». Я смирилась и молча сопровождала его. Наконец он попрощался и ушёл, а я поехала к Диме.

Оказалось, что у него тоже побывали сотрудники Вадика в сопровождении лечащего хирурга, и долго с ними беседовали.

— Алин, ты не знаешь, что это за комиссия была? — озадаченно поинтересовался Димка, как только я вошла в палату.

— Привет, дорогой. Какая комиссия? — не поняла сначала я, а когда он рассказал о двух мужчинах, которые подробно расспрашивали его, что и как он может делать и как хотел бы передвигаться по квартире, показывая каталоги оборудования и разные коляски, облегченно выдохнула: — не переживай, это я договор с фирмой заключила на обустройство квартиры, похоже, это были их представители.

— Алин, а это не очень дорого? Может, я как-нибудь так обойдусь? Они какие-то очень навороченные вещи показывали. Я не думал, что это для меня, подумал, опрос инвалидов, просто, что было бы удобнее и честно отвечал. Давай ты откажешься?

— Не бери в голову, мне материальную помощь на работе дали под этот заказ. Так что всё под контролем, дорогой, не озадачивайся. И это очень славно, что ты честно им всё рассказал. Доктор недели через две обещал тебя выписать, мне надо, чтобы тебе было удобно, и ты мог бы обходиться с минимальной помощью. Так что всё хорошо, — я ласково потрепала его по волосам.

— Алина, я постараюсь минимально нагружать тебя. Обещаю. Я заниматься буду, руки сильнее накачаю, и многое сам смогу, я тут видео смотрел, женщина только ногами ребёнка пеленала и кормила, а у меня руки полностью подвижность сохранили. Я всё-всё делать научусь.

— Если ты сейчас очередной раз попросишь тебя не бросать, я тебя стукну, Дим.

— Хочешь бросить?

— Балбес ты. Как же мне надоело говорить тебе одно и тоже. Нет, не брошу! Ты мой муж. Как я тебя брошу? Вот как, если сама с тобой расписалась?

— А вдруг тебе надоест, и ты устанешь?

— Мне уже надоело изо дня в день слышать глупые вопросы. Когда ты успокоишься уже, а?

— Я не спрашиваю, я прошу. Алин, ты очень нужна мне, если ты уйдёшь, мне останется только сдохнуть.

— Идиот! Сейчас точно стукну! — раздражённо выдохнула я, Димкины разговоры порой меня злили ужасно.

В это время в палату зашёл лечащий хирург Димы, являющийся одновременно заведующим отделения.

— Алина Викторовна, что это с Вами? Пациентов у нас бить нельзя даже членам семьи. Это противоправные действия, — с усмешкой проговорил он.

— Аркадий Львович, как хорошо, что Вы пришли, — я повернулась к нему: — Хоть Вы скажите ему, что нельзя жить в ожидании, что тебя предадут, бросят и ежедневно просить это не делать. Вот откуда у него эти мысли? Он изо дня в день меня достаёт просьбами его не бросать, а поскольку я не собираюсь это делать, я злюсь, что он так обо мне думает.

— У него, Алина Викторовна, посттравматический синдром. Ваши уверения о том, что не бросите, любите, он нужен Вам, придают ему уверенности и заставляют жить и бороться. Вам что, так сложно на каждый такой вопрос отвечать, что любите и не бросите? В чём проблема? Будьте снисходительны, Вам непонятны его опасения, но они у него есть вне зависимости от объективных причин и Ваших моральных устоев. Понимаете посттравматический синдром характерен тем, что пациента мучают порой абсолютно безосновательные страхи. Но они его мучают. Кстати, у вас, вернее у Дмитрия ещё не самое худшее проявление этого синдрома, он настроен на борьбу, если Вы будете рядом. А кто-то сразу сдаётся, отвергает любую помощь и всеми силами приближает свой конец.

— О нет, только не это! — воскликнула я и вновь повернулась к Димке: — Димочка, я тебя ни за что не брошу, ты нужен мне, вместе мы всё преодолеем. Всё будет хорошо! Ты мне нужен! Понял?

— Аркадий Львович, — в разговор вступил Димка, — вот скажите мне честно, у меня ведь есть шанс научиться самостоятельным быть и не быть для неё обузой?

— Ещё неделю назад я бы постарался уйти от ответа, Дим. А сейчас скажу: да, есть. На полноценную жизнь, конечно, не рассчитывай, но не зависеть от помощи супруги и даже в чём-то помогать ей ты однозначно сможешь научиться. Ты боец и борец. У тебя точно получится. На этой неделе ещё одну небольшую операцию проведём, и процесс быстрее пойдёт. Всё хорошо будет. Главное руки не опускай. И вместо просьбы не бросать, лучше о любви супругу спрашивай. Все женщины гораздо охотнее о любви говорят, нежели чем о долговых обязательствах. Учись правильно формулировать вопросы и просьбы, это очень хорошее умение. Вот сам посуди, что приятнее ощутить, что любишь так, что не мыслишь жить врозь, или понять, что по рукам и ногам связан долговыми обязательствами, которые добровольно на себя принял. Ты вроде и выполняешь их все, а тебе постоянно напоминают: не забудь, тебе от них никуда не деться. Приятно? На мой взгляд не особо. Поэтому твоя супруга так нервно на твои слова и реагирует. Услышал меня?

— Здорово и очень наглядно объяснили, Аркадий Львович. Спасибо Вам. Буду стараться. Я просто очень люблю Алину, и мне даже подумать страшно, что ее рядом со мной может не быть.

— У тебя замечательная супруга, Дим, она любит тебя и сбегать от тебя не намерена. Всё хорошо у вас будет, — улыбнулся ему хирург и потом повернулся ко мне: — Можно Вас на пару слов, Алина Викторовна?

Я кивнула, и мы вышли и прошли в его кабинет.

Усадив меня на гостевой стул, Аркадий Львович сел за свой стол и устремил на меня цепкий взгляд. Немолодой, старше меня лет на пятнадцать, невысокий, коренастый и круглолицый, с ежиком подернутых сединой волос, он выглядел уставшим.

— Что-то случилось? — озадаченно поинтересовалась я.

— Алиночка Викторовна, голубушка, скажите мне пожалуйста, Вы как на реабилитационную фирму вышли, представители которой сегодня приходили?

— Через знакомого. А с ней что-то не так?

— Через знакомого, — повторил хирург и задумчиво постучал пальцами по столу, потом поднял на меня прямой взгляд и решительно проговорил: — Значит так, это не точная информация, но не предупредить я Вас не могу. Вы нравитесь мне оба, и Вы, и Дима. Мне редко кто из пациентов так в душу западает, но вы запали. Поэтому рассказываю о своих подозрениях. Эти люди скорее всего связаны с какими-то серьёзными структурами — раз. Те каталоги, что они Диме показывали, это чугунный мост купить дешевле, чем хоть что-то из того ассортимента — два. Цен там не было, но можете мне поверить, я давно варюсь в этой кухне. Вы не олигарх и Вам явно они будут не по карману. Поэтому хочу предупредить, что в этом предложении может быть второе дно. Не подписывайте никаких контрактов, пока не увидите итоговую сумму. Это может быть схема, чтобы заставить Вас на кого-то работать или квартиру Вашу отобрать. Подумайте об этом. И примите правильное решение.

— Вы напугали меня, Аркадий Львович. Правда вряд ли меня кто-то хочет заставить на себя работать, я слишком мелкая сошка. Вы точно подметили, что не олигарх я. Наёмный персонал среднего звена. Вот знакомый у меня он птица гораздо более высокого полёта. Возможно, он на свой кошелёк ориентировался, когда порекомендовал к этим специалистам обратиться. В любом случае, я очень Вам благодарна. Вот очень-очень признательна, я оценила. Кстати, могу я как-то отблагодарить лично Вас? Вы столько для нас с Димкой сделали.

— Забудь! Чтобы больше не слышал такого! Я делаю свою работу и мзду не беру. Ты и так много на лекарства и материалы потратила. А от выплат страховых вы отказались, как мне Дима сказал, — под воздействием эмоций доктор отбросил официальность в нашем общении.

— А мне премию и материальную помощь на работе дали, — лукаво улыбнулась я, — поэтому могу себе позволить попытаться хоть как-то отблагодарить сказочного хирурга, возвращающего с того света.

— Это дар, Алин. За него нельзя деньги брать. Поэтому забудь. Ты мне благодарна в душе и это уже прекрасно. А я, кстати, благодарен вам с Димкой. Вы мне попались тогда, когда я уже и не надеялся, что бескорыстные и не ищущие выгоду люди ещё есть в этом мире. Твой Димка это чудо. Как рыцарь из книжки. Ты знаешь это?

— Знаю, — кивнула я, — и ещё знаю, что жизнь ему переломала. Рядом с ним молоденькая девчонка быть должна, а не женщина в возрасте вроде меня. Меня потому и злят его вопросы, потому что я бы с удовольствием на ноги его поставила и отпустила. Он счастлив должен быть, у него дети быть должны, а это не для меня. Не могу я детей иметь. Проблемы серьёзные у меня.

— И не для него теперь тоже. Какие дети и молоденькие девчонки в его положении? Дай Бог, если стоять с опорой научится. А уж про секс я вообще молчу. Так что, спешу огорчить, Алина Викторовна, Ваши мечтания утопичны. Вам лучше настроиться на долгую совместную жизнь с определенными ограничениями и научиться получать радость и удовольствие от неё. Путь с реабилитационной фирмой правильный, но вот выбор свой проверьте ещё раз, он мог оказаться не особенно удачным.

— Поняла. Ладно, не худший вариант. Для меня так точно. Я больше за него переживала, что перспектив его лишаю. А если их нет, то тогда, конечно, будем встречать старость вместе, сначала мою, потом его. Про фирму, ещё раз спасибо. Учла. Постараюсь не подставиться и тысячу раз всё проверю. Вы добрый волшебник, Аркадий Львович. Как бы я хотела иметь такого друга.

— Не вопрос, — доктор с улыбкой протянул руку, — считай, что уже заимела. На брудершафт пить не будем, я на работе и через час операция сложная, но отныне по имени и на ты. Согласна?

— Согласна и счастлива, — я пожала протянутую руку. — Буду надеяться, что когда-нибудь и я сумею отплатить добром за добро.

— Ты уже платишь. От одного твоего вида теплом и добротой веет. Я с тобой поговорю, и у меня весь день всё спорится и складывается. Димка не просто так на тебя запал. Ты тоже чудо. А если сейчас смогу тебе звонить, чтобы просто так голос твой услышать, будет здорово.

— Меня съест Ваша жена, — я указала на кольцо на его руке, лукаво улыбаясь. — Наверняка Вы и так ей время мало уделяете с такой работой, а тут ещё претендентка на Ваше время нарисуется.

— Во-первых, «твоя», мы договорились, во-вторых, она умерла меньше года назад. Кольцо не снимаю как память. Дочь взрослая, живёт за границей, так что кроме старого пса дома мне и поболтать не с кем.

— Аркадий, извините, вернее, извини. Не ожидала. Соболезную, сочувствую и готова разговаривать часами, как только желание у тебя будет. И встречаться всем вместе. Ты ведь, можно сказать, его спаситель и наш свидетель, поскольку роспись нам организовать помог. Так что, мы не только друзья, а можно сказать, родственники даже уже.

— А я не откажусь иногда с вами встречаться. Уж больно светлые вы с ним оба, и тепло рядом с вами. Сегодня увидел, как ты на него ругаешься и такая ностальгия нахлынула. Моя Иринка тоже часто меня в сердцах и идиотом назвать могла, и стукнуть пообещать. При этом энергетика та же шла. Позитивная. Вы этой руганью умудряетесь заботу демонстрировать.

— Отчего она умерла?

Он тяжело вздохнул:

— Глупо вышло. Пошла в магазин, а оттепель была, с крыши сорвалась глыба льда и насмерть.

Я обхватила его руку своими ладонями и, заглянув в глаза, проговорила:

— Я не мастерица слова поддержки говорить, плохо это у меня получается. Могу лишь сказать, что хороним мы только оболочку, а душа вечна. Твоя Иринка наверняка тебя ждёт, и очень надеется, что ваша встреча произойдёт нескоро. Вот я бы точно всей душой желала, чтобы мой избранник жил долго и счастливо, радовался и без меня, и не посвящал жизнь оплакиванию могильного холмика. А я бы смотрела на него сверху и радовалась его победам и радостям, грустила его грусти, одним словом, ловила бы позитив от того, что он полноценно живёт.

— Ты поэтому о молодой спутнице для Димки заговорила?

— Да, — кивнула я. — Я была бы счастлива, если бы у него всё хорошо было. Мне очень радостно, когда у тех, кого люблю, всё хорошо.

— Вряд ли он без тебя счастлив будет, так что выкинь из головы дурные мысли, не старая ты для него, он другими глазами тебя видит. Да и не ему теперь на молоденьких поглядывать, уж извини.

Я хотела что-то ответить, но в это время в дверь заглянула молоденькая медсестричка, и буквально проорала:

— Аркадий Львович, Иванцову из третьей палаты плохо, пульс на нуле.

— Извини, — он вскочил и опрометью за ней выскочил в коридор, оставив меня в кабинете.