Тетрадь в косую линейку

Марина Колесова, 2021

Дневник главной героини, с помощью которого она пытается разобраться, кто она на самом деле: интроверт с психическими проблемами, или за всеми её странностями и особенностями скрывается нечто большее.

Запись двадцать пятая. То, чего я боялась, произошло, и в дверь мою постучала смерть.

На следующий день я поехала в парикмахерскую, потом к визажисту, а за два часа до встречи, вся расфуфыренная в длинных кружевных перчатках вошла в наш офис. Наслушавшись комплиментов, зашла к Борьке и договорилась с ним об одной услуге, после чего пошла к шефу.

Когда секретарша доложила о моем приходе и я, получив разрешение войти, зашла, шеф даже присвистнул от удивления, а потом восторженно выдохнул:

— Сногсшибательно выглядишь! И перчаточки даже надела.

— Старалась. Надо же в шпионов в полную силу поиграть. Покажи чемоданчик, — попросила я.

Он указал на выбранную мною модель, стоящую у стены. Я взялась за ручку, покатала его по кабинету, потом спросила, на чём он планирует меня везти к ресторану.

— На моём джипе поедешь. И ещё две машины сопровождения дам, — ответил он.

— Понятно. Могу с чемоданчиком по нашему коридору погулять, чтобы приспособиться везти его так, чтобы полы платья в колесиках не путались? Чего-то я по цвету всё подобрала, а про длину платья и не подумала вовсе, — указывая на длинный подол, проговорила я, — если с непривычки споткнусь там и грохнусь, как-то некомильфо будет.

— Сейчас вход и этаж мальчики блокируют, и гуляй сколько хочешь. Но не больше получаса, а то ко времени опоздаем, — он взялся за телефон и отдал распоряжения, потом дождавшись ответа, распахнул передо мной дверь: — Можешь гулять.

Мы вышли вместе с ним в коридор я пару раз продефилировала перед ним туда обратно, потом остановилась у двери Борькиного кабинета и громко спросила:

— Босс, а ты предупредил Бориса, что завтра срок по последнему договору?

— Алина, не до этого. Чёрт со сроками.

— Момент, босс, это секундное дело — я дернула и распахнула настежь дверь Борькиного кабинета. Войдя, громко отдала распоряжения и, уже выходя, наткнулась на генерального.

— Всё в порядке, босс. Он сделает.

— Не теряй время на ерунду!

— Уже иду, не надо так нервничать. И вообще это я должна нервничать, — выходя из кабинета Бориса и, плотно закрывая дверь, проговорила я.

— Что тебе-то нервничать, если всё под контролем? Идёшь ты наконец или гулять по коридору так и будешь? Это глупо выглядит между прочим.

— Хорошо, хорошо, как скажешь, босс. Уже иду. Только чемодан не хватай, поскольку ты без перчаток, — отвела его руку, пытающуюся перехватить у меня чемодан. — Ты пальчики ведь не оставил ещё на нём, вот и дальше не надо. И мальчикам своим прикажи его не хватать. Договорились?

— Ты прям агент ноль ноль семь, — поморщился он, — но если тебе так будет спокойнее, скажу.

— Вот и славненько. Пошли.

Он проводил меня до машины. Я сама, хоть и с явным трудом впихнула чемодан в багажник. Он помахал мне на прощание рукой, и мы поехали.

Доехали мы быстро, нас уже встречали. Я сама снова не без труда, ибо тяжелый он был, зараза, достала чемодан из багажника и под конвоем чужой охраны вошла в ресторан.

А вот дальше всё было как в дешёвых боевиках. Сначала меня направили в другой коридор, типа сегодня нам сюда. А потом заломили руки, одномоментно заткнув рот, что я и пикнуть не успела, после чего, надев наручники, вместе с чемоданом поволокли куда-то. У чёрного входа нас уже ждал большой серый неприметного вида микроавтобус с раздвижными дверями, без боковых окон, вроде доставки продуктов, но без опознавательных знаков. Меня запихнули внутрь.

Мы долго ехали. Потом меня не слишком вежливо один из похитителей попросили выйти и держа за плечо повел по подземной парковке, где мы припарковались, к лифтам. Второй следом повёз мой чемодан.

Поднявшись на лифте, мы прошли по длинному помпезного вида коридору, вошли в одну из чреды плотных звуконепроницаемых дверей и оказались в обычном кабинете.

Меня усадили на стул, перещелкнув наручники так, что руки оказались за спинкой массивного стула. Потом поставили рядом со мной чемодан и демонстративно установили напротив меня камеру.

После этого один вынул у меня изо рта кляп и отошёл, а второй включил камеру, после чего, как сказал бы мой умерший папа, «начался цирк с конями».

Они спрашивали, как меня зовут, мой ли это чемодан, я отвечала, что мой, но я ничего не нарушила, что я законопослушная гражданка и не понимаю за что меня задержали. Они одобрительно кивали, что мол, это хорошо, что я не отпираюсь, что чемодан мой. А то судя по моим перчаткам, это могло случиться. Но на этот случай мол, у них есть другие дополнительные подтверждения, что он мой. Я начала удивлённо оправдываться, что носить перчатки или не носить всего лишь дело вкуса, и я не понимаю, как это связано с моим чемоданом, и зачем им нужны какие-то доказательства, что он мой, если я сама об этом говорю. Мой он, конечно же, мой. И вообще это не противозаконно иметь чемодан. Они сказали, что это смотря, что лежит внутри, после чего вскрыли чемодан, который даже заперт не был. И сами же на камеру изумленно ахнули, поскольку там были всего лишь тяжёлые альбомы об искусстве. Красивые, в подарочных переплетах. Некоторые в позолоченных коробках.

— Да, они мои, исключительно мои! — истерично выкрикнула я. — Но это не противозаконно иметь альбомы об искусстве! И продавать не противозаконно! Они мои! Почему я не могу их продать, кому захочу?!

И тут же получила сильный удар по лицу. Такой, что завалилась вместе со стулом.

Камеру мои похитители быстро выключили и начали сначала в ярости бить ногами, потом подняли вместе со стулом и пару раз ударили электрошокером.

Я орала, вопила, клялась в своей невиновности. Рыдая, призывала в свидетели небеса и отвергала хоть какое-то причастие к афере и работе на неизвестного мне Кузьмича.

Через какое-то время им это надоело, и они ввели мне в вену какой-то препарат, и тут я поняла, что дело плохо. Меня начало корежить так, что хотелось моментально сдохнуть. А они стояли рядом и предлагали ввести антидот в обмен на показания на Кузьмича. Я орала, что согласна дать что угодно, но вот беда, не знаю что. Умоляла их сжалиться, кричала что это бесчеловечно, но похитители не сжалились, лишь ввели дополнительную дозу, а потом ещё.

От боли у меня начал мутиться рассудок, мне стала мерещиться пугающая меня чертовщина, и тут я вспомнила о своём драконе и позвала его.

Мой дракон появился моментально, а может это меня накрыл предсмертный бред, в котором он возник прямо над моей головой, звеня своими золотыми крыльями, и прошептал: «Похоже выхода другого нет», после чего уже он позвал меня за собой.