Времена. От Цезаря до Путина

Игорь Анатольевич Карпусь

Новая книга историка-педагога уникальна по содержанию и охвату – более двух тысячелетий. Это занимательная лента политики и истории знаменитых и неизвестных, литературы и искусства, общественных нравов и природы, лирических заметок…Автор поднимает жгучие проблемы современности и пишет о них вдумчиво, живо, искренне. Перед читателем разворачивается яркая панорама российской действительности с глубоким выходом в прошлое.

Иван Грозный: хорошо начинал,

да плохо кончил

Он не менее популярен в России и за её пределами, чем Цезарь. Он первый из русских владык присвоил себе титул цезаря — царя, которым со времён Августа именовались все неограниченные монархи. В 3 года Иван стал правителем огромного Московского княжества, расширил его границы на Востоке вплоть до Сибири и сделал Волгу русской рекой. Он реформировал центральное управление, вооружённые силы — постоянное стрелецкое войско, обновил свод законов — Судебник. Именно Иван IV ещё в 1555 отменил ненавистные населению кормления.

Слово-то какое ёмкое и содержательное! Да, несколько веков существовали на Руси эти самые кормления — содержание местных властей за счёт населения. Наместники и волостели буквально кормились со своих подданных, ведь государство в те времена не платило им жалованья ввиду скудости казны и ограниченности бюджета. Поборы, вымогательство, взятки были узаконены, и местные управители не зевали, драли с горожан и крестьян три шкуры в пользу государя и самих себя, народ буквально изнемогал от их произвола и злоупотреблений. Молодой царь и его советники хорошо знали положение в уездах и настроение податных сословий, в Москву стекались многочисленные челобитные-жалобы на разбой должностных лиц. И кормления были заменены фиксированным оброком в пользу управляющих.

Однако в скрытой форме кормления всегда существовали и продолжают сохраняться в России, причём гигантских размеров они достигли именно в наше время, при авторитарном режиме. Только называются они по-современному — коррупция, от неё и продолжает стонать население. Страшней коррупции только приватизация бюрократией государственной собственности и имущества. Российская Федерация — это огромная вотчина властных и олигархических групп, и они распоряжаются этой вотчиной с размахом и чисто русским бесстыдством. Захватываются лакомые куски государственного земельного фонда, морские побережья, заповедные леса, устраиваются царские охоты на краснокнижную дичь, сооружаются умопомрачительные дворцы и виллы под государственной охраной. И уходят все эти замашки в глубокое средневековье, в те самые кормления, с которыми пытались бороться отдельные русские государи начиная с Грозного. Однако безуспешно, властная солидарность и корпоративность всегда брали верх над соображениями государственного блага.

Всё это широко известно, и я о другом: как правитель, присвоивший себе титул цезаря, усвоил уроки своего знаменитого предшественника. Несомненно, Иван хорошо знал жизнь и судьбу Цезаря, он был достаточно образован и начитан. Перед юным царём стояла та же самая политическая задача, что и перед римским диктатором: сосредоточить в своих руках всю полноту власти, стать единодержавным правителем. И враги у обоих были одинаковые — знатное сословие, влиятельные и богатейшие семьи крупных землевладельцев: у Цезаря — сенаторы, у царя — бояре и княжата, потомки бывших удельных князей. Они заседали в Боярской думе и занимали высшие должности в государстве, делили власть с великим князем и вели политику так, чтобы в первую очередь обеспечить свои интересы и незыблемое положение в государстве. Борьба с крупными феодалами была неизбежна на пути к самодержавию, и царь Иван рано осознал необходимость такой борьбы. Но если Цезарь был готов на соглашения и компромиссы, то для русского владыки такой путь оказался неприемлем. Почему же?

За Цезарем стояла огромная культурная традиция Греции и Рима, богатейшая философия, в т.ч. и политология, развитое римское право, сложившаяся практика обеспечения гражданских прав и свобод личности. Ничего подобного не имела Московская Русь, она только что избавилась от двухвекового монгольского ига и передала в наследство первому царю совсем другие традиции, заимствованные ещё у Византии: вероломство, коварство и беспринципность, жестокость и непримиримость междоусобных войн, тайные интриги и заговоры.

Иван Васильевич с детства хорошо усвоил нравы запутанной и опасной придворной жизни — ничего другого он не видел. С 7 лет круглый сирота, он взрослел в годы разнузданного боярского правления. На мальчика обращали внимание только тогда, когда требовалось его великокняжеское слово. По этому слову был однажды растерзан один из бояр Шуйских — Андрей, прямо на глазах подростка, и его обнажённое тело не убирали несколько часов. У мальчика рано пробудились звериные страсти, при попустительстве опекунов он прошёл изощрённую школу жестокости и разгула. В 12 лет для собственного удовольствия юный князь сбрасывал с крыш собак и кошек, топтал конями, сёк и грабил уличный люд. В 15 лет по его приказу боярину Бутурлину отрезали язык, трём другим вообще отрубили головы. Такое начало встревожило придворную знать, и все их помыслы были направлены на то, чтобы приручить входящего в силу правителя, сделать послушным своей воле.

В 1553 Иван опасно заболел, и его двоюродный брат, придурковатый Владимир Старицкий, руководимый властной матерью Евфросиньей, отказался присягать наследнику — грудному младенцу Дмитрию. Расчёт был на то, что Владимира поддержат члены Боярской думы и после смерти брата возведут на трон. Однако заговор выдохся из-за колебаний и нерешительности многих видных сановников, к тому же болезнь царя оказалась непродолжительной. Под давлением церковников Иван был вынужден даже простить брата — редкий случай его милосердия. Зато мать Евфросинью заставили надеть монашескую рясу и заключили в Воскресенский женский монастырь, где она и умерла.

После этого подозрительность и недоверие к ближайшим советникам у царя обострились, он ещё сильнее укрепился в намерении подорвать власть боярского правительства и стать царём не по одному титулу, но и по существу.

Добиться этого можно было при опоре на новую силу — служилое дворянство. Дело в том, что дворяне наделялись землёй только при условии несения службы и, в отличие от бояр, всецело зависели от своего господина и покровителя, были прямо заинтересованы в укреплении его власти и влияния. В пользу дворян Иван 1У провёл ряд крупных реформ, многих приблизил к своей особе, а впоследствии зачислил 1000 худородных дворян в личную гвардию — опричное войско.

Неудачи в тяжёлой и затяжной Ливонской войне за балтийское побережье усилили недовольство царя боярскими военачальниками. Когда в 1564 одна из русских армий была разбита в Литве, Иван приказал казнить двух заподозренных в измене бояр, в т.ч. князя Репнина. Про него рассказывали, что на царском пиру, в ответ на просьбу владыки плясать и развлекаться вместе со всеми, строптивый и гордый Репнин вырвал из рук царя маску и растоптал её. Конечно, Иван затаил обиду и в подходящий момент расправился с неугодным вельможей. Опасаясь за свою жизнь, в Литву бежал князь Курбский, близкий друг царя и один из командующих русскими войсками: он давно осуждал Грозного за самовластные замашки и возлагал надежды на Владимира Старицкого. Именно в ответ на обличительное письмо Курбского Иван сформулировал своё понимание самодержавной власти: «А жаловати есми своих холопей вольны, а и казнити вольны». Этим девизом самовластия руководствовались все русские правители, и в ХХ1 веке он продолжает оставаться главным принципом верховной власти России (см. хронику текущей политики).

Вершиной борьбы царя с непокорной знатью стала знаменитая опричнина, введённая в 1564 — она оказалась сценарием всех политических репрессий в России вплоть до сталинских чисток и казней. Будучи не в состоянии сразу и безраздельно подчинить своей воле государство, Иван выделил под своё единоличное управление половину территории — опричнину, а другую половину, земщину, оставил под Боярской думой. Царь забрал себе наиболее богатые торговые уезды и крупные дворцовые волости.

Он конфисковал обширные вотчины знатных феодалов и отправил их самих в ссылку на восточную окраину — примерно 100 самых влиятельных семей.

Тем самым сила и связи земельной аристократии были подорваны навсегда, царь значительно упрочил своё положение и избавился от ненавистных соправителей. Был ли для Грозного в борьбе за власть возможен компромисс, которого в своё время пытался добиться Цезарь в сходных обстоятельствах? Да, такая возможность открылась в 1566, когда Иван созвал Земский Собор, чтобы получить его согласие на введение новых налогов для пополнения оскудевшей казны.

Для создания благоприятной обстановки царь пошёл на приостановку казней и амнистию ссыльных, причём многим из них были возвращены конфискованные земли. Созванные на Собор представители Земщины, пострадавшей от перетасовки земельного фонда, потребовали от царя упразднить опричнину, церковь в лице митрополита Филиппа негласно поддержала оппозицию. Прислушайся царь к голосу служилых людей, земских бояр, и в России появились бы элементы разделения властей, нечто вроде коллегиального управления государством с участием представителей от населения. Но у Ивана была противоположная цель — разгром любой оппозиции, уничтожение коллегиальности. Цезарь сам предлагал компромисс, а Грозный сознательно отверг предложенное ему соглашение, и подобное поведение русских монархов стало правилом на столетия вплоть до последнего Николая II, который и расплатился за все грехи твердолобых самодержцев.

300 челобитчиков были арестованы и брошены в тюрьму, последовали другие расправы, призванные устрашить всех противников и недоброжелателей царя. Родственника монахини Евфросинии, боярина Щенятева, вывезли из монастыря и заживо поджарили на железной сковороде. После ареста и ссылки конюшего И. Челяднина и казни его сообщников Грозный организовал массовый террор. О нём мало что известно, поскольку летописание по воле царя прекратилось и больше никогда не возобновлялось — ещё одна огромная культурная потеря.

Количество уничтоженных в годы опричного террора можно установить по единственному достоверному документу — это Синодик (поминальный список), составленный по приказу самого царя, когда он в конце жизни усиленно замаливал свои грехи. Всего в Синодик вписано 3300 жертв, из них 3200 убиты за 3 года, самых кровавых — 1567—1570. Даже митрополит Филипп, потрясённый размахом убийств невинных людей, осудил произвол и бесчинства опричников и прилюдно, в Успенском соборе, 22 марта 1568 призвал царя остановить пролитие крови, пригрозил Божьим Судом. Слуги митрополита были немедленно схвачены и забиты насмерть железными палицами. 11 сентября в Москве были казнены видные члены Боярской Думы во главе с Челядниным. Один из казнённых перед смертью бросил на пиру обвинение царю: «Царь, воистину яко сам пиешь, так и нас принуждаешь, окаянный, мед с кровию смешанный братии наших пити».

В ходе расправ у арестованных выбивали пытками признания в несуществующих заговорах и имена мнимых сообщников, их тотчас хватали и казнили без суда. Эта карательная практика была восстановлена и пышным цветом расцвела в годы сталинских репрессий, особенно в 1937—38 гг., да и нынешние силовики усвоили привычку для улучшения отчётности навешивать нераскрытые преступления на случайных людей и подставлять лжесвидетелей. Пытки по-прежнему в ходу, причём истязатели, как правило, отделываются лёгким испугом. Всё, всё сохранилось и востребовано на матушке Руси, вплоть до тайных следствий и заочных приговоров.

Наступила очередь и непокорного митрополита. Задолго до мафии, ему доставили в монастырь голову троюродного брата, зашитую в кожаный мешок — знак предстоящей расправы. Инсценированный Соборный суд вынес владыке приговор, опричники выволокли Филиппа из Успенского собора, прямо с богослужения, обесчестили и заточили в монастырскую тюрьму. А царь опасался новых заговоров и покушений. Он поселился в укреплённой Александровской слободе и тайно договорился с английским послом о предоставлении политического убежища в Англии. Против слабоумного князя Владимира Старицкого сфабриковали обвинение в намерении отравить царя, его мать опричники умертвили угарным газом, а сыну приказали выпить кубок с отравленным вином. Его жену и 9-летнюю дочь постигла та же участь.

Заканчиваю свой рассказ о первом русском тиране. Опале подверглись не только люди, но целые города. Обвинив жителей Новгорода в измене, царь учинил беспримерный разгром древнего города в 1570. Новгородцев пытали, жгли на огне, волокли по снегу и топили в Волхове. Связанных женщин и детей бросали с моста в воду и заталкивали под лёд палками. Все пригородные монастыри были разграблены, духовенство избито, как и семьи горожан (и это творил православный государь со своими подданными). Всего было уничтожено более 2 тыс. человек. Затем опричная орда переместилась к Пскову и повторила свой «подвиг».

Расправившись с боярами, земскими дворянами и городами, Грозный принялся за близкое окружение, ему повсюду мерещились враги и заговоры. Малейшие противоречия вызывали его гнев и опалу. Один за другим были казнены выдающиеся руководители самой опричнины: царский любимец Фёдор Басманов по приказу царя зарезал своего отца Алексея — воеводу и боярина. Опричника Вяземского уморили в тюрьме. Главный царский палач и пёс Малюта Скуратов-Бельский был загружен работой днём и ночью.

Итоги 50-летнего царствования Грозного были мрачными: разорение государства и запустение целых областей, проигранная война за Прибалтику, гибель тысяч невинных людей, установление режима полного бесправия, произвола и злоупотреблений. Опричнина и тирания Грозного прямым путём вывели страну к Смуте — грандиозной гражданской войне, когда народные низы попытались вернуть похищенную у них свободу и права. Влияние крупной земельной знати было подорвано лишь частично и на время, потому что замены ей в те времена не было, дворянство ещё не обладало достаточным экономическим и умственным потенциалом и не могло стать опорой абсолютной монархии, как это произошло в 18 веке при Петре 1.

Сразу после смерти Ивана уцелевшее боярство взяло реванш и сумело в годы Смуты возвести на трон своего ставленника Шуйского, взять под контроль всё государство. Насилие и террор всегда приносят лишь временные успехи и преимущества, зато последствия их имеют длительный и труднопреодолимый характер, общество и государство перерождаются и теряют способность к непрерывному самостоятельному развитию, им постоянно нужен импульс сверху, толчок и понукание.

История России доказала эту закономерность с предельной остротой и наглядностью за минувшие 5 веков, наше отставание от мировых лидеров стало хроническим и непреодолимым. Не случайно Иван был в числе любимых политиков другого тирана — Сталина, он явно подражал и копировал его в условиях 20 века. А на Западе русскому царю присвоили более точное и исчерпывающее прозвище — The Terrible, т.е. ужасный, кровожадный. Я бы назвал не Грозный, а Свирепый. В жертву своим маниакальным страстям, страхам и влечениям он принёс свои незаурядные способности и целое государство.