Часы Замоскворечья

Зоя Межирова

Зоя Межирова, которая выпустила в России две книги стихов, продолжает писать и публиковать их, живя в штате Вашингтон, США. У нее несомненный лирический дар, а то одиночество, на которое она обречена, судя по ее лирическим признаниям, является замечательным допингом для творчества. Как говаривал князь Вяземский: «Сохрани, Боже, ему быть счастливым: с счастием лопнет прекрасная струна его лиры». Говоря об одиночестве, имею в виду прежде всего лингвистическое: даже граждане русской диаспоры стараются заменить родной язык благоприобретенным воляпюком. Еще один двигатель поэзии Зои Межировой – бессобытийность ее американской жизни, даже если эта бессобытийность кажущаяся: «Весь мой бессобытийный, на разлуку потраченный год…» Напомню, что один из лучших рассказов Чехова – «Скучная история». Нет, я далек от того, чтобы сравнивать Зою Межирову с великим русским прозаиком, да и темперамент не тот. У нее как раз повышенная, драматическая реакция на мир окрест: именно ввиду этой – все равно, субъективной или объективной – бессобытийности. В этом манок ее поэзии, хоть и не единственный. Владимир Соловьев

«Но стре́лки затвердили о своем…»

М. Л.

Но стре́лки затвердили о своем.

И до восьми —

уже осталось мало.

У входа в тот

оцепеневший дом

Машина одинокая стояла.

Забыть об этом и не вспоминать,

Не прикасаться к снам, что память копит…

И вроде невозможно продолжать,

Но дальше говорю, и стих торопит.

Не опоздала. Вовремя пришла.

За дверью нервно разговор прервался:

— Перезвоню…

И сразу поняла —

Он ждал давно и тяжко волновался.

Открылась дверь.

И — вот он на пороге

Июльской душной и предотпускной

Пустой квартиры.

И глаза в тревоге.

Растерянный, смущенно сам не свой.

Как будет всё? Невероятность встречи,

Которой так безмерно дорожу,

Не думая, взвалил себе на плечи…

Не выдержит, заранее скажу.

Она была случайным отголоском

Той жизни, что из юности, другой.

И все же, оплывая жарким воском,

Какой ни есть сюжет имела свой.

И та, что в этот вечер перед ним, —

Да и сама она об этом знала, —

Всем юношеским обликом своим

О друге прежних лет напоминала,

С кем ослепила ссора навсегда,

Навечно развела, непоправимо,

А если и встречались иногда,

То отчужденно проходили мимо.

О том уже никто не вспоминал.

Ненужною с годами тема стала.

Зачем же он

ее к себе позвал?

Пришла зачем —

она сама не знала…

Заветные мечты не сделать явью.

И потому

запретный взгляд лови

И возвращай, все навсегда оставя

На грани восхищенья и любви.

На улицах давно прохожих нет.

И, редкую машину карауля,

За окнами наметился рассвет

Удушливого знойного июля.

Их время тополиным пухом прочь

Легко и незаметно отлетело.

Никто ничем не в силах им помочь.

Да и кому до них какое дело.

Пора… В руке помедлила рука…

И он сказал: — Благодарю за вечер.

Но каждый знал почти наверняка,

Что будет их последней эта встреча.

Живи, покуда жив, и не проси

У жизни благ иных, везений прочих.

Зеленый свет внезапного такси

Притормозил в пустых пространствах ночи.

Простились. И машина унеслась.

В скрещеньях улиц затерялась где-то.

Они встречались мельком, и не раз.

Но стоит ли рассказывать про это.