A&B. История двоих. Том 1

Екатерина Ведерникова (2024)

Дети, ненавидящие друг друга, стали одной семьёй. Ненависть быстро превратится в любовь. Но что делать, если эту любовь хотят отнять? Их ответ прост: убить всех, кто пытается это сделать. Сравнять с землёй, стереть в порошок, уничтожить — словом, жестоко и безжалостно избавиться от любой угрозы. Монстры, притворяющиеся детьми, или всего лишь дети, вынужденные убивать?

11. Альбинизм и анальгезия

Спокойный крепкий сон — единственная роскошь, которую Альфы позволить себе не могут. Их жизнь — это постоянное хождение по грани между жизнью и смертью, где просто не существует понятия безопасности. В любой момент к тебе могут ворваться и приставить дуло ко лбу. Нужно быть готовым к этому, если хочешь жить.

Потому только её уши уловили отголоски странных непривычных звуков — тихие, едва различимые, такие, что не прислушаешься, то не услышишь, — от сна не осталось и следа. Рывком она слезла с холодной постели и прислушалась. Откуда доносится звук? Что это за звук? Незнакомые птицы? Или, может, почудилось? Снаружи. Человеческие голоса. Очень тонкие и далёкие. Не разобрать. Засада? Неумёха снайпер, притаившийся на скале и наделавший шуму? Что ж, кто бы это ни был — его в гости не звали. Она достала снайперскую винтовку с оптическим прицелом из-под кровати и тихо прокралась на крышу дома. Судя по тишине, домой ещё никто не ворвался. Даже если бы в дом вошёл один незваный гость, его шаги было бы слышно. Так спроектирован дом по её прихоти. В коридорах, в общих комнатах и в некоторых жилых звук многократно усиливается, а не затихает. Особая акустика помещений ради безопасности. Даже если мышка пробежит, она её услышит и проснётся. Но к шагам сына и Хикари она равнодушна, они не разбудят её. Их она хорошо запомнила. Для неё это безопасные звуки, как пение птиц или звук дождя, потому мозг на них не реагирует. «Если дома тихо, значит, до Себастьяна они ещё не добрались» — подумала она с облегчением. И всё же угрозу нужно устранить и как можно скорее.

Босая в длинной белой ночнушке она поднялась на крышу. Холодный ветер ошпарил кожу, откинув белёсые волосы назад. Она встала на наиболее удобную позицию, приготовила оружие, щёлкнула затвором. «Ну посмотрим, кто тут настолько смелый, что решился пробраться на мою территорию» — подумала она и взглянула в прицел, наведённый на источник шума. Среди травы и камней была какая-то возня, но не видно источника. Палец на курке. Ледяное спокойствие. Нет права на ошибку. Вот что-то становится видно, чья-то голова опрометчиво высунулась из-за камня. Задержка дыхания, руки словно стальные, никаких колебаний.

— С-себастьян?! — сказала она вслух ошарашенно.

Это была его голова. Она тут же поставила оружие на предохранитель. Если бы поспешила лишь на мгновение, он был бы уже мёртв. Эта мысль подступила к горлу противной тошнотой.

«Что он там делает?!». Она посмотрела в прицел. С ним ещё кто-то. Хикари. Настраивая прицел, она немного приблизила картинку. Что они делают? Хикари смеётся, а Себастьян… Что у него с лицом?

Себастьян — необычный ребёнок. Как, впрочем, и она необычная мать. Их отличал от нормальных людей целый ворох качеств, и в первую очередь стоит начать с внешности — отсутствие пигмента сразу бросалось в глаза. Это называют альбинизмом, наследственным заболеванием, что окрасило их волосы, брови и ресницы в белый, а кожу сделало словно фарфоровой. Это именно заболевание, так как оно несёт кучу ограничений и проблем со здоровьем. Однако она не считала, что это тот самый «классический», как она выражалась, альбинизм, что есть у других людей. Дело в том, что все типы альбинизма — это рецессивный наследственный признак. То есть крайне маловероятно, что у альбиноса родится ребёнок-альбинос. Но в их роду альбинизм был у каждого поколения без исключения, то есть у них явно проявляется доминантный ген. Кроме того, у обычного альбинизма часто проявляются проблемы со зрением — косоглазие, например. Но у всех носителей «их с Себастьяном» альбинизма отличное зрение без даже минимальных проблем.

Вместе с альбинизмом по генетической эстафете передаётся ещё более редкое заболевание — анальгезия, полное отсутствие чувства боли. Ни она, ни Себастьян с детства не знают, что такое боль. Многим кажется, что это дар, но это страшное заболевание. Внутренне кровотечение? Воспалился аппендицит? Сломано ребро? Онкология? Если у тебя анальгезия, ты не сразу поймёшь, что что-то в твоём организме не так. Это очень опасно, но жить с этим можно, если проявлять осторожность и со вниманием относиться к своему телу. Со всеми остальными чувствами у них всё в порядке. Например, холод они чувствуют. Но, похоже, чувствую приглушённо. Не так ярко как обычные люди. С горячим — та же беда. Они могут понять, что предмет, которого они касаются, тёплый, но насколько не знают. Для них котёнок и раскалённая сковорода на ощупь будут одной температуры.

Ещё стоит отметить, что у всех представителей их рода интеллект был выше среднего, и имелась отменная память. По поводу остальных особенностей она могла лишь гадать генетически они передаются или это следствие воспитания и жизненного опыта.

Вследствие того, что всё выше перечисленное передавалось в их роду из поколения в поколение, она сделала вывод, как и многие её предшественники, что всё это — новое ранее неведанное генетическое отклонение. Не анальгезия и альбинизм, а что-то новое и неизученное, но с характерными признаками этих заболеваний. Среди Альф такие отклонения норма. Более того, это залог их выживания. В этом постарался естественный отбор, что умело отсеивает среди Альф менее приспособленных. Если приводить пример, утрированный и с биологической точки зрения недостоверный: острые клыки у волка тоже появились не сразу у всех, сначала только у одной особи. А потом эта особь благодаря клыкам стала сильнее сородичей и смогла убивать больше дичи, соответственно, оставила больше потомков, что переняли острые клыки у него. И теперь у всех волков острые клыки, потому что волки без клыков вымерли. Альфы похожи на волков, только вместо клыков у каждого рода свои особенности, что помогают им выживать. Для них с Себастьяном — это их внешность, отсутствие чувства боли и недюжинные умственные способности, которые идут рука об руку с пониженным иммунитетом, кучей различных проблем со здоровьем и ослабленной мышечной системой. Себастьян физически слабее сверстников. И как бы он не старался, нарастить мышечную массу у него не выйдет. Такова уж его генетика. Однако удивительным образом сочетание таких генетических особенностей сделало их род одним из самых сильных и уважаемых среди Альф. Таких как они называют Тридцать Третьи. Ходит легенда, что в мире таких всего Тридцать Три семьи. Грубо говоря, они на вершине пищевой цепочки среди Альф. Их боятся и уважают, но она не считала это даром, это скорее проклятие. И возможности снять эту «порчу» у них нет. Если волк родился волком, он будет жить как волк и умрёт как волк. У него нет выбора. Он не может однажды просто начать жевать траву, потому что он не корова и не овца. Он — волк, которому нужно мясо, которого ненавидят все, кроме его семьи, и хотят убить.

Существует теория, что человек учится всему, основываясь на контрастах. То есть он понимает, что хорошо, только столкнувшись с тем, что плохо. Познает радость через грусть, а удовольствие через боль. Как же быть человеку, который не чувствует боли? Как ему понять, что такое удовольствие?

Даже при рождении Себастьян не плакал. Ей вообще не вспомнить ни одного раза, чтобы он заплакал или закапризничал. Он никогда на её памяти не улыбался, не смеялся, не грустил. Будто у него есть только два состояния: спокоен и раздражён. Она сама не отличалась эмоциональностью и с выражением эмоций были проблемы, потому она искренне надеялась, что у сына те же проблемы. Что он просто не умеет выражать эмоции и не переживает их бурно, а держит в себе. Однако его выходка на Арене показала, что он не «не умеет их выражать», а что их попросту нет. Вследствие ли отсутствия боли или по другим причинам не ясно. Но что же сейчас происходит? Судя по выражению лица, он в ярости. Кричит на Хикари, а она, не переставая, хохочет. Он схватил её за руку и потащил вниз, видимо, домой.

Она убрала винтовку и спустилась вниз встречать ночных гуляк. Сложив руки на груди, она встретила их прямо у порога. Заявились они оба грязные с налипшей травой на одежде и в волосах. На секунду они застыли, поняв, что попались, но потом Себастьян невозмутимо продолжил идти, а Хикари попыталась спрятаться за его спину.

— Ай! — вскрикнула Хикари, когда её схватили за ухо. Себастьян ожидаемо даже не пискнул, смотря куда вперёд. На лице у него больше не было злости, лишь глубоко шокированные круглые глаза.

— Где вы….

— Мам, завтра, — перебив, сказал Себастьян. — Всё завтра. Хватит с меня на сегодня потрясений. Я спать.

Опешив, она его отпустила, и он пошёл в комнату.

— Может, вы и меня отпустите? — взмолилась Хикари.

— Завтра в восемь утра оба на совместный завтрак. Сейчас в душ и спать. Из дома ни шагу, — сказала она достаточно громко, чтобы и Себастьян слышал, и отпустила ухо Хикари.

Миллион улыбок

Эти развивающиеся на ветру волосы. Эти будто сверкающие изнутри глаза. Её улыбка. Широкая во все молочные зубы. И смертельная пропасть под её ногами.

Он открыл глаза, лёжа в постели. Это был его первый сон. Каким же он был ярким, будто реальным. Сердце стучало в груди, не желая успокаиваться. Шумно выдохнув, он слез с кровати, мельком глянул на часы — полвосьмого утра, — и пошёл умываться.

«Почему она это сделала?» — вопрос, прочно застрявший в голове. Пока чистил зубы, пока одевался, пока спускался вниз, он думал об этом. И ответа не находил как не старался.

Это противоречит всему, что он знал о людях. Люди — существа, ведомые желанием. И есть основные желания, которым не получится сопротивляться, продиктованные биологией: желание спать, есть, пить, размножаться и жить. Как он понял по себе самому, они есть не у всех людей, но если они есть, отказаться от них нельзя. Ты можешь, если относительно не сильно голоден, отказаться от сочного стейка, но если ты не ел неделю, то ты его съешь при любых обстоятельствах. И так с остальным. Если ты хочешь спать, то, как бы не сопротивлялся, рано или поздно уснёшь. Если хочешь пить, начнёшь лакать хоть из грязной лужи. И у Хикари, безусловно, желание жить было. Да сложно даже представить себе человека, что любил бы жизнь больше, чем она. Каждой мелочи, каждому мгновенью, каждой ерунде она радовалась, как никто другой. Но почему тогда она прыгнула? Она знала, что внизу ждёт мучительная смерть. И когда подходила к краю, у неё явно и мысли не было прыгать. Что же произошло в её голове в ту секунду, когда она посмотрела на небо перед тем, как взять разбег? Зачем она это сделала?

Глубоко задумавшись, он не заметил, что Хикари поджидала его в коридоре, и прошагал мимо. Она, схватив его за ворот рубашки, оттянула назад, вернув в реальность.

— Как думаешь, нам сильно влетит? — спросила она тихо, утащив за угол. Небольшое укромное место подальше от коридора за большим растением. Там их не должны услышать.

— Почему ты прыгнула?

— Да какая разница?! Я спросила, нам влетит?

— Пока не ответишь на мой вопрос, я на твой тоже отвечать не стану.

— Я вообще-то первая спросила….

— Почему ты прыгнула?

— Ну вот что ты пристал? Не знаю. Захотела и прыгнула.

— И всё?

— И всё.

— По-моему, ты что-то недоговариваешь….

— Я ответила на твой вопрос, теперь, будь добр, ответь на мой. Нам сильно влетит?

— Не знаю.

— Тебе наплевать, что ли?!

— А почему мне должно быть не наплевать?

Судя по его выражению лица, это была не издёвка. Он искренне не понимал, почему должен переживать.

— Ты не мог бы… ну… не рассказывать маме об этом?

— Про то что ты, как сумасшедшая, прыгнула с обрыва? — уточнил он.

— Да, именно про это, — злобно процедила она сквозь зубы. Не хватало ещё шантажа с его стороны.

— Ладно, — внезапно легко согласился он.

Подошли на завтрак они точно вовремя. От тарелок, разложенных на столе, шёл пар. Аромат базилика и помидоров дразнил аппетит так сильно, что Хикари непроизвольно облизнула губы. Мама сидела посередине обеденного стола, их тарелки стояли напротив.

— Доброе утро, — сказала мама с натянутой улыбкой на лице. Её фирменная улыбка — насквозь фальшивая.

Как бы сильно еда на тарелке не манила, подходить к столу Хикари не торопилась. Слишком уж напряжённая атмосфера зависла в воздухе, а эта улыбка ничего хорошего не сулила. Иногда ей казалось, что у мамы Себастьяна есть миллион самых разных улыбок. Она злилась с улыбкой, грустила с улыбкой, даже плакала с улыбкой. Но каждая из этих улыбок разная, и редко какая отдавала дружелюбием.

Похоже, страшно от такой улыбки становилось только ей. Себастьян, как ни в чем не бывало, подошёл к столу и сел.

— Доброе, — без эмоций на лице сказал он, задумчиво смотря куда-то перед собой. И вряд ли, думалось ей, он размышлял о том, что им сейчас прилетит за ночную прогулку.

Хикари также присоединилась к ним за столом, тихо поздоровавшись. Не могла же она стоять около стола. Не сказав друг другу ничего, кроме приветствия, они позавтракали. Хикари, схватив тарелку, подскочила со своего места.

— Хикари, останься, пожалуйста, — вежливо сказала мама.

Хикари уж было понадеялась, что получится быстро слинять. Не вышло. Поставив тарелку обратно на стол, она села на стул и постаралась сделать максимально раскаивающееся лицо. Себастьян только закончил с едой. Утерев губы салфеткой, он встал и пошёл в сторону кухни.

— Себастьян, ты тоже… — начала было мама.

— Я тарелку уберу и вернусь, — непринуждённо сказал он, не дав ей договорить.

Как и обещал, он через минуту вернулся и сел обратно, скрестив руки на столе.

— Что вы вчера ночью делали на скале?

— А это важно? — спросил Себастьян, глядя маме прямо в глаза.

От удивления у Хикари челюсть отвисла, благо она быстро взяла себя в руки и захлопнула рот. Да если бы она хоть раз так маме своей ответила, неделю на заднице сидеть не смогла бы. А он так нагло это сказал и, более того, останавливаться на этом не собирался.

Выждав несколько секунд, Себастьян продолжил:

— Если важно, мы гуляли, как ты сама, наверно, догадалась. Давай опустим эти «что вы там делали» и «вы же понимаете, что это опасно». Мы всё понимаем. Это было глупо и необдуманно, и могло закончиться плохо. Ты за нас переживала, и нам за это стыдно. Прости, — отбарабанил он без малейшего намёка на сожаление. — Перейдём ближе к делу. Первое, мы обещаем так больше не делать. Если мы захотим куда-то уйти из дома, мы спросим разрешение. Второе, если ты хочешь нас как-то наказать, наказывай, но не стоит читать нотации — пустая трата времени. Я всё сказал.

Судя по выражению лица, мама такой наглости от него тоже не ждала. Глаза удивлённо округлились, а на лице появилась иная улыбка. Не фальшивая. Её лицо будто говорило «вот нахал», но совсем не злобно. Хикари не могла понять, что означает эта улыбка. Она злится? Или может, её позабавила такая грубость? Мама встала со стула и подошла к Себастьяну. Нагнувшись, она посмотрела ему в глаза. Он выдержал этот взгляд. Она схватила его за нос, раздалось ворчание Себастьяна. В мгновенье её лицо стало серьёзным. Улыбка пропала, будто и не было.

— Я тебя чуть не пристрелила, потому что приняла за «гостя», — тихо сказала она, не отводя взгляда.

— Прости, мам, — на этот раз сожаление было слышно отчётливо.

Он прильнул к ней и коснулся своим лба её лба. На секунду они оба закрыли глаза, а на лице мамы заиграла уже совсем другая улыбка. Расслабленная и… счастливая. Самая редкая из её улыбок. Потом она разогнулась и встала рядом с ним, а он обнял её и уткнулся носом в живот под ласковые поглаживания по голове.

— Мам, а как люди думают? — внезапно спросил он.

— Передача информации осуществляется через слабые электрические импульсы, которые запускают….

— Нет-нет, — перебил он. — Механику я знаю: про нейроны там, синапсы, аксоны, потенциал действия, физико-химические реакции…. Я не об этом. Как эти импульсы, сигналы и реакции превращаются в информацию? И почему всё работает именно так? Почему некоторые, — тут он мельком обернулся к Хикари. — Совершают опасные и бессмысленные поступки? Как эта мысль вообще появляется в их голове? И почему?

— Ну это уже что-то на грани метафизики. — Она хохотнула. — Никто не знает ответа на эти вопросы.

— В смысле «никто»? Может, конкретно ты не в курсе? — Он посмотрел на неё с прищуром. Она вновь оттянула его за нос.

— Это одна из загадок природы, вроде вопроса появления жизни на Земле. Ответа, действительно, никто не знает. Если не веришь мне, пожалуйста, убедись сам. Интернет и любые книги в твоём распоряжении.

— Мысли делают человека человеком. Человечество не может не знать, как они появляются и почему, мам.

Она снисходительно улыбнулась, мол «ну-ну».

— Вы оба мне обещаете больше так не делать?

— Оба. На эту чокнутую у меня теперь есть компромат, потому она тоже не будет так больше делать.

— Сам ты чокнутый, — буркнула она.

— Хикари, вы оба обещаете мне так больше не делать?

— Да. А вы моей маме скажете?

— Пожалуй, нет. Это останется нашим секретом, если вы больше не будите себя так вести. Мы договорились?

— Угу.