Сепаратизм

Сепарати́зм (фр. séparatisme от лат. separatus — отдельный), отделенчество — политика и практика обособления, отделения части территории (сецессии) государства с целью создания нового самостоятельного (суверенного независимого) государства или получения статуса автономии.

Сепаратизм, с одной стороны, базируется на международном принципе права народов на самоопределение и часто является проявлением международно признаваемого национально-освободительного движения и деколонизации, а с другой стороны, ведёт к нарушению также международных принципов суверенитета, единства и территориальной целостности государства, нерушимости границ, и как показывает опыт, может явиться источником острейших межгосударственных и межнациональных конфликтов. Вместе с тем причины сепаратизма бывают связаны с грубым нарушением прав человека и народов, национальных, расовых и религиозных групп (меньшинств). В этом плане сепаратизм может сыграть существенную положительную роль, как это имело место, например, в борьбе против колониализма, за образование новых молодых национальных государств. Сепаратизм сегодня создаёт немало сложных и острых проблем в жизни как развитых (Канада, Испания и др.), так и развивающихся (Индия, Пакистан, Ирак, многие африканские государства) стран. Сепаратизм сыграл решающую роль в распаде многонациональных Австро-Венгрии, СССР, Югославии, Чехословакии.

Согласно одной из наиболее детализированных оценок, в мире насчитывается 50 основных очагов сепаратизма, вместе занимающих территорию в 12,7 млн км² с населением в 220 млн человек. Данный анализ выделяет шесть географических типов сепаратизма. К западноевропейскому типу относится 8, к восточноевропейскому — 12, к исламскому — 6, к азиатскому — 14, к африканскому — 6 и к американскому — 4 таких очага. При этом в 20 очагах конфликты носят вооружённый характер, что особенно характерно для Азии. Есть ещё несколько десятков мест проявления сепаратизма в других частях планеты.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Cегодняшний Ирак формально – парламентская республика, основой которой является распределение федеральных постов между курдами и арабами – шиитами и суннитами. Фактически центральная власть контролирует только ряд регионов, уровень сепаратизма чрезвычайно высок, и даже некоторые кварталы столицы подчиняются только лидерам живущих там общин. В стране проходят массовые этнические чистки, диверсионно-террористическая война всех против всех идет на всей территории, кроме Курдистана, который строит основу будущей независимости: лидеры двух курдских враждующих кланов разделили власть: Джаляль Талабани стал президентом Ирака, Масуд Барзани – президентом Курдистанского региона, а с 2006 г. в Курдистане существует единое правительство. Преследования меньшинств – йезидов, мандейцев и христиан поставили их на грань исчезновения. Так, число христиан в Ираке с момента обретения им «демократии» сократилось на треть, несмотря на западный оккупационный корпус. Иракский парламент почти не функционирует: выборы прошли в марте 2010 г., но соглашение о формировании правительства было заключено лишь в ноябре, поставив мировой рекорд. Значительная часть военно-политических структур страны ориентируется на Иран, а в ряде регионов влияние Ирана и Турции является доминирующим. В отсутствие иностранной военной силы или местной диктатуры самостоятельное существование Ирака маловероятно, а отделение Курдистана неизбежно. Эта страна – типичный пример того, что в условиях БСВ сосуществование этноконфессиональных общин возможно только в жестком унитарном государстве.

Евгений Сатановский, Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями, 2012

С конца 1993 года в России установился новый политический порядок во взаимоотношениях центра и регионов, в основе которого лежали не только формальные, но и устные договоренности между президентом Ельциным и лидерами республик. При этом в обмен на расширение прав региональной элиты на федеральном уровне региональные лидеры обязались усмирить наиболее радикальные национальные движения. И с тех пор не наблюдалось ни одного проявления этнического сепаратизма, за исключением конфликта с Чеченской Республикой, которая в то время ни в каких договоренностях с лидерами России не участвовала.

Эмиль Паин, Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России

В России как типичном многонациональном государстве национальный вопрос всегда висел дамокловым мечом над страной. Сразу после объявления независимости России на территории федерации проживало свыше 120 крупных и малых народностей и этносов, из которых русские составляли около 80  % населения, а оставшиеся 20  % были распределены на 53  % территории государства. К началу 1990 года в составе России находились 88 субъектов федерации: 16 автономных республик, 5 автономных областей, 10 автономных округов, 6 краев и 49 областей плюс два города республиканского подчинения – Москва и Ленинград (ныне Санкт-Петербург). При этом в 8 автономных республиках национальные меньшинства по своему численному составу превосходили русское население. После распада Советского Союза, и особенно после событий 19 августа 1991 года, в стране активизировались национально-сепаратистские движения. Во многих автономных республиках и областях стали звучать громкие заявления о местном «суверенитете власти», иногда дело доходило до объявления своей независимости. В январе 1992 года Верховный Совет России постановил повысить статус 16 автономных республик и 4 автономных округов до республиканского и наделить их правами, аналогичными тем, что были у бывших республик СССР – иметь собственную конституцию и законодательные органы. В декабре того же года Чечено-Ингушская Республика распалась на две отдельные республики, в результате чего число субъектов Российской Федерации выросло с 88 до 89. Предоставление республиканского статуса автономным республикам не только не смогло помешать разгулу национального сепаратизма и движению за местное самоопределение, но даже, наоборот, усилило их. Начавшаяся в декабре 1994 года Чеченская война стала крупнейшим межнациональным конфликтом после распада СССР.

Гуань Сюэлин, Политэкономия Владимира Путина, 2015

Однако следует отметить, что на позициях сепаратизма в середине XIX в. находилась лишь небольшая группа общественных и политических деятелей. Несмотря на резкую критику колониальной системы, практически никто из ведущих политических деятелей страны не выступал за ее полную и немедленную ликвидацию. Возможность получения полной независимости рассматривалась в отдаленной перспективе, когда колонии смогут сровняться с Великобританией по уровню экономического развития и количеству населения. В то же время значительная часть британских политиков и ученых выступала с позиций признания необходимости реформирования колониальной системы в соответствии с требованиями времени. Несмотря на распространение свободной торговли, империя продолжала сохранять в глазах современников ряд преимуществ экономического характера: позволяла расширить число зарубежных рынков, гарантировала существование хоть и незначительного, но постоянного числа покупателей в лице англо-саксонских поселенцев. Наконец, в ближайшем будущем члены «белой империи» могли составить обширную зону свободной торговли.

М. В. Глеб, Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.), 2007

В 1980-е годы критики режима стали вспоминать его методы, приведшие, кстати, к замирению края, как одну из причин открытого сепаратизма и насилия, вспыхнувших после смерти Тито. Диссиденствующие интеллектуалы из Словении, Хорватии, КиМ связывали конфликтную ситуацию в крае 1980-х годов непосредственно с тем, что они называли «дискриминацией албанцев в экономической, общественной и национальной областях в период 1950–1960-х гг.», когда, по их мнению, как писал хорватский политический деятель С. Шувар, попирались конституционные права албанского населения, искажалась история албанского народа, не приветствовалось официальное употребление албанского языка, а служба государственной безопасности практиковала в отношении отдельных лиц физические расправы. «Времена Ранковича», прежде всего, в либеральных СМИ и среди оппозиционно настроенных югославскому режиму кругов подавались как символ «государственного террора» (Р. Чося) и унитарно-централистских устремлений сербов (Д. Биланджич). Как уже было показано, на самом деле все было совсем иначе.

Елена Пономарева, Пре$тупный интернационал в центре Европы. Как NATO создают государства-бандиты, 2014

В Российской империи в середине XIX в. существование регионов с преобладающим нерусским населением постепенно превращалось в сознании правящей элиты в угрозу сепаратизма и развала империи. В результате правительство всё дальше уходило от прежней политики толерантности и прагматизма в отношении национальных особенностей многочисленных нерусских подданных русского царя. На первый план в государственной идеологии вышла доктрина «официального национализма» с лозунгом «Россия должна принадлежать русским». Суть нового курса, окончательно оформившегося при Александре III, заключалась в политике русификации – целом комплексе мероприятий, направленных на достижение социально-экономической, административно – правовой и культурной интеграции национальных окраин95.

З. Х. Ибрагимова, Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период, 2006

В области внешней политики свидетельством поиска пекинским руководством новых ориентиров послужила нормализация двухсторонних отношений с соседними государствами – Индией, Вьетнамом, Японией. С середины 80-х гг. успешно развивается советско-(российско) китайский диалог. Важнейшей вехой на этом пути стала окончательная демаркация в 1996 г. границы между двумя странами и создание так называемой Шанхайской пятерки – международной региональной политической организации в составе Китая, России, Казахстана, Киргизии и Таджикистана, обеспокоенных угрозой сепаратизма под лозунгами исламского экстремизма.

И. И. Бурдукова, Культура и политические системы стран Востока, 2008

В данном случае мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией, когда автономия и её граждане до последнего момента защищали конституционное устройство того государства, к которому она относилась. Подобная ситуация просматривалась и на примере Гагаузии, в которой прошёл инициированный национальным собранием и башканом референдум об отложенном статусе народа Гагаузии на внешнее самоопределение в случае изменения статуса Республики Молдова как независимого государства, т. е. речь шла о возможности самостоятельно решать свою судьбу в случае аншлюса Молдовы Румынией. Таким образом, референдум в Гагаузии можно и нужно рассматривать как определённый прецедент становления института прямой демократии, лежащей полностью в русле развития демократии и направленной в первую очередь на реализацию европейского принципа регионального развития. К сожалению, прорумынским политикам в Кишинёве, равно как и националистически настроенным оппозиционерам в Киеве выгоднее было представить это как сепаратизм, но в конечном случае, именно их действия и привели к потере Крыма. Как можно видеть из приведённого обзора, до переворота в Клеве, крымские политики отметали саму возможность отделения.

А. В. Бедрицкий, Украина после Евромайдана. Демократия под огнём, 2015

В данном случае мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией, когда автономия и её граждане до последнего момента защищали конституционное устройство того государства, к которому она относилась. Подобная ситуация просматривалась и на примере Гагаузии, в которой прошёл инициированный национальным собранием и башканом референдум об отложенном статусе народа Гагаузии на внешнее самоопределение в случае изменения статуса Республики Молдова как независимого государства, т. е. речь шла о возможности самостоятельно решать свою судьбу в случае аншлюса Молдовы Румынией. Таким образом, референдум в Гагаузии можно и нужно рассматривать как определённый прецедент становления института прямой демократии, лежащей полностью в русле развития демократии и направленной в первую очередь на реализацию европейского принципа регионального развития. К сожалению, прорумынским политикам в Кишинёве, равно как и националистически настроенным оппозиционерам в Киеве выгоднее было представить это как сепаратизм, но в конечном случае, именно их действия и привели к потере Крыма. Как можно видеть из приведённого обзора, до переворота в Киеве, крымские политики отметали саму возможность отделения.

А. В. Кочетков, Демократия под огнём. Выборы в народных республиках Донбасса, 2014

Оставаясь предметом для дискуссий и теоретизирований отдельных украинских политологов и историков вплоть до начала нового тысячелетия, идея федерализации Украины впервые приобрела остро актуальный и, что самое важное, общенациональный характер в период президентских выборов 2004 года и последовавших за ними событий. Тогда источник этой идеи, зародившейся на поддержавшем Виктора Ющенко западе (здесь даже готовы были официально признать Ющенко «своим» президентом еще до «третьего тура» выборов), резко переместился на восток и юг страны. Средоточием ее стал город Северодонецк Луганской области, где депутаты местных советов 16 областей, Крыма и Севастополя приняли совместное заявление, в котором, выражая свою поддержку Януковичу, готовы были в случае неудовлетворения своих требований инициировать референдум «по вопросу возможного изменения административно-территориального устройства Украины». В ответ на это запад страны обвинил восток в сепаратизме.

Сергей Андреев, Федерализация Украины, 2006

Легитимность власти – важнейшее условие политической стабильности. По мнению ряда ученых, исследующих страны «третьего мира», отличающиеся частыми государственными переворотами, понятие легитимности политической власти применимо не ко всем государствам, а лишь к тем из них, граждане которых идентифицируют себя с народом и государством, в котором они проживают. Если же у большинства населения не сформировалось чувство принадлежности к своей стране и государству, не развито политическое сознание в целом, то имеет место политическая индифферентность, абсентеизм, отчуждение населения от власти, борьба кланов, племенной и региональный сепаратизм и т. п. Такого рода предполитическое, потестарное сознание характерно для догосударственных (родовых, племенных и т. п.) объединений людей. Попытки построить в таких странах демократическое государство обычно обречены на провал.

В. П. Пугачёв, Политология, 2010

Классическое государствоведение, таким образом, рассматривало областную автономию как некое зло, которое государства в неблагоприятных обстоятельствах вынуждены терпеть, но которое, в конечном счете, желательно ликвидировать. Как немецкие, так и многие русские либеральные государствоведы, делая односторонние выводы из исторического опыта своих стран, опасались всяких проявлений политической раздробленности и местного сепаратизма. Воспоминания о негативных, а порой и просто трагических последствиях раздробленности для судеб своих народов вынуждали их воспринимать любую политическую централизацию как заведомое благо. А областному и особенно национальному сепаратизму они всячески пытались противопоставить идею местного самоуправления, которое единственное, по их мнению, могло примирить централистские бюрократические режимы, существовавшие в обеих странах, с охраной интересов широких слоев населения. Не случайно Г. Еллинек утверждал: «От указанной формы децентрализации децентрализация в форме самоуправления политически отличается тем, что последняя представляет форму нормальную, а первая – ненормальную, в которой проявляется тенденция либо к новым государственным образованиям, либо к более интенсивной централизации всего государства, нивелирующей особенности отдельных земель»[36].

Т. П. Евсеенко, От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье, 2005

Вместе с тем эти несомненно справедливые утверждения оставались лишь обычной декларацией, так как никакого механизма, который мог бы предотвратить подобное негативное развитие событий, создано не было. Более того, активное лоббирование создания КП РСФСР продолжало осуществляться даже после провозглашения РСФСР декларации о своем суверенитете, хотя очевидно, что создание самостоятельной КП РСФСР в период господства и прогрессирования сепаратизма в руководстве РСФСР лишь укрепляло последний и давало «зелёный свет» разрушению СССР.

Д. А. Лукашевич, Юридический механизм разрушения СССР, 2016

Марксистские партии, такие как Югославянская социал-демо кратическая партия (ЮСДП) и словенская фракция Ком мунистической партии Югославии (организована в 1920 г.), выступали за коренные изменения в обществе. ЮСДП рассматривала создание югославского государства в качестве первого шага на пути к балканскому союзу республик всех южных славян и осуждала сепаратизм. Главным условием для этого должно было стать создание единого югославянского народа[18]. Партия выступала за общественную собственность на средства производства, строительство народной республики и самоуправление общин[19], требовала проведения аграрной реформы, социальной защищенности рабочих. Словенские коммунисты стремились к революционной классовой борьбе и созданию коммунистической рабоче-крестьянской советской республики, выступали за мир между народами и установление дипломатических отношений с Советским Союзом. Так же как и ЮСДП, они считали необходимым создание единого югославянского народа.

Коллектив авторов, Словенская литература ХХ века, 2014

Согласно Конституции Украины, чтобы подписать международное соглашение, которое ей противоречит, сначала нужно изменить саму Конституцию. Захватившая власть антиконституционным путем хунта это требование проигнорировала. Откуда следует, что США и ЕС организовали свержение законного правительства Украины с целью лишения ее политической самостоятельности. Следующим шагом руками поставленных ими у власти политических марионеток они навязали Украине ущербное для нее Соглашение об ассоциации, переводящее украинскую территорию под юрисдикцию ЕС и лишающее ее правовой самостоятельности и национального суверенитета. И, хотя в отличие от оккупации Украины в 1941 году, нынешняя еврооккупация проходит пока без прямого вторжения иностранных войск, функции которых исполняют консультанты, советники инструктора, наемники и деньги из стран НАТО, ее принудительный характер не вызывает сомнения. Так же, как фашисты в 1941–1944 гг. лишали население оккупированной ими Украины всех гражданских прав, нынешняя хунта и стоящие за ней США и ЕС относятся к противникам евроинтеграции как к преступникам, огульно обвиняя их в сепаратизме и терроризме, бросая в тюрьмы и просто расстреливая руками укронацистских боевиков.

С. Ю. Глазьев, Последняя мировая война. США начинают и проигрывают, 2016

Причины региональных конфликтов весьма различны. Это территориальные претензии государств-соседей, национализм и сепаратизм, религиозная нетерпимость представителей разных конфессий, столкновение экономических интересов по сырьевым проблемам. Многие региональные конфликты имеют глубокие исторические корни, например, на Балканах, на Кавказе, в Кашмире – еще со времен существования колониальных империй. Эти регионы входят в «исламскую дугу нестабильности».

М. Г. Меркулова, Контрольные работы по географии. 10 класс, 2009

Ататюрк стремился создать сильное светское государство на базисе национального единства, выдвинув тезис о существовании турецкой нации. Ататюрку принадлежит высказывание: «Турецкая нация есть народ Турции, создавший Турецкую Республику»[112]. В связи с этим национальная борьба курдов воспринималась как сепаратизм, непосредственно угрожающий существованию Турции. Еще до крупного курдского восстания шейха Саида в 1925 г. кемалисты очень оперативно отреагировали на попытки подготовить курдское выступление в Малатье в 1919 г. Ататюрк пытался убедить курдских вождей в необходимости сохранения верности центральной власти, используя исламскую риторику. Тем не менее он послал в сентябре 1919 г. карательные силы в Малатью. Но до вооруженного противостояния дело не дошло, курды Малатьи не решились выступить в одиночку[113].

Максим Лебский, Курды. Потерянные на Ближнем Востоке, 2016

Правые отстаивали сохранение единой и неделимой России, но, например, Союз Русских людей накануне выборов в I Государственную думу в своих программных материалах допускал право нерусских народностей на самоуправление и возможность саморазвития, «но при условии, что общегосударственным руководящим началом будет всегда польза русского царства».[45] В своей практической деятельности правые партии боролись с любыми проявлениями сепаратизма, в том числе в Финляндии, Польше, Украине. До Первой мировой войны они были противниками автономии Польши, стояли за твердую политику по объединению Кавказа с Россией и всячески настаивали на таком управлении Финляндии, которое бы сохраняло ее в составе России. Правые выступали против кадетского лозунга «свободы национального самоопределения», потакания кадетов украинскому мазепинскому движению.[46]

Владислав Гросул, Образование СССР (1917-1924 гг.), -1

Этот признак был характерен для итальянского фашизма, но не является обязательным для фашистской идеологии. Тем не менее, весь ход событий после государственного переворота на Украине демонстрирует строгое соблюдение принципов построения корпоративного государства. В Европе со времен Гитлера и Муссолини не было никого, кто совмещал бы одновременно функции глав исполнительной и законодательной власти. Турчинов возродил эту историческую модель, став одновременно и спикером Рады, и исполняющим обязанности президента. Одним из первоначальных лозунгов Евромайдана была борьба с олигархами. Наверное, поэтому олигарх Коломойский был назначен губернатором Днепропетровской области и активно взялся за борьбу с «сепаратизмом», спонсируя радикальные неонацистские группировки, вооружая подразделения Национальной гвардии и назначая награды за головы ополченцев. В Харьковской и Донецкой областях также были назначены губернаторы-олигархи – Балута и Тарута. Президентом страны стал главный олигарх, конфетный король Петр Порошенко. В фашистских Германии и Италии ведущую политическую роль играл промышленно-финансовый капитал, а на Украине – олигархат, в этом вся и разница.

Алексей Кочетков, Кровавые преступления бандеровской хунты, 2015

Гражданская война 1916 г. и смерть Юань Шикая имели огромные и неоднозначные последствия для истории Китая. Поражение Юань Шикая (вне зависимости от его смерти) было не только поражением наиболее махровой китайской реакции, но и провалом попытки сохранения единого и централизованного Китайского государства. Вслед за обрушением монархии дала трещину и бюрократическая вертикаль власти центра, что привело к распаду страны и сепаратизму провинций. Стихийные демократические настроения были использованы прежде всего местными военачальниками, которые уже не хотели делиться своими доходами с центральным правительством и использовали сложившуюся ситуацию для утверждения своей бесконтрольной власти на местах для формирования так называемых милитаристских клик.

М. Н. Алексеев, Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929), 2010

Если в национально однородных государствах буржуазная революция развивала могучие центробежные тенденции, проходя под знаменем преодоления партикуляризма, как во Франции, или национальной раздробленности, как в Италии и Германии, то в национально разнородных государствах, как Турция, Россия, Австро-Венгрия, запоздалая буржуазная революция разнуздывала, наоборот, центростремительные силы. Несмотря на видимую противоположность этих процессов, выраженных в терминах механики, их историческая функция одинакова, поскольку в обоих случаях дело идет о том, чтобы использовать национальное единство как основной хозяйственный резервуар: Германию нужно было для этого объединить, Австро-Венгрию, наоборот, – расчленить. Неизбежность развития центробежных национальных движений в России Ленин учел заблаговременно и в течение ряда лет упорно боролся, в частности против Розы Люксембург, за знаменитый параграф 9 старой партийной программы, формулировавший право наций на самоопределение, т. е. на полное государственное отделение. Этим большевистская партия вовсе не брала на себя проповедь сепаратизма. Она обязывалась лишь непримиримо сопротивляться всем и всяким видам национального гнета, в том числе и насильственному удержанию той или другой национальности в границах общего государства. Только таким путем русский пролетариат мог постепенно завоевать доверие угнетенных народностей.

Л. Д. Троцкий, История русской революции. Октябрьская революция, 1929

Если в национально однородных государствах буржуазная революция развивала могучие центробежные тенденции, проходя под знаменем преодоления партикуляризма, как во Франции, или национальной раздробленности, как в Италии и Германии, то в национально разнородных государствах, как Турция, Россия, Австро-Венгрия, запоздалая буржуазная революция разнуздывала, наоборот, центростремительные силы. Несмотря на видимую противоположность этих процессов, выраженных в терминах механики, их историческая функция одинакова, поскольку в обоих случаях дело идет о том, чтобы использовать национальное единство как основной хозяйственный резервуар: Германию нужно было для этого объединить. Австро-Венгрию, наоборот, – расчленить. Неизбежность развития центробежных национальных движений в России Ленин учел заблаговременно и в течение ряда лет упорно боролся, в частности против Розы Люксембург, за знаменитый параграф 9 старой партийной программы, формулировавший право наций на самоопределение, т. е. на полное государственное отделение. Этим большевистская партия вовсе не брала на себя проповедь сепаратизма. Она обязывалась лишь непримиримо сопротивляться всем и всяким видам национального гнета, в том числе и насильственному удержанию той или другой национальности в границах общего государства. Только таким путем русский пролетариат мог постепенно завоевать доверие угнетенных народностей.

Л. Д. Троцкий, История русской революции. Том II, часть 2, -1

4. Существует теория «внутреннего колониализма», описывающая политическую иерархию территорий в составе государства, которая объясняется экономическим неравенством. Для периферии характерна ориентация на производство сырья, местная рабочая сила отличается низкой квалификацией. В то же время центр берет на себя переработку сырья и обучение специалистов. Теория «внутреннего колониализма» объясняет отношения между центром и периферией в неомарксистском ключе. Считается, что «униженное» положение периферии стимулирует сепаратизм, если на этой территории проживают национальные меньшинства. Периферия становится рассадником т. н. этнорегиональных движений, или в других терминах – антисистемных движений – левых, леворадикальных, националистических. Исследования сепаратизма уделяют значительное внимание таким «внутренним колониям» и их развитию [316, 184—185].

Г. Н. Нурышев, Россия в современной геополитике, 2012

По своей сущности федерализм есть средство урегулирования отношений и объединения людей в сообщество на различных уровнях территориальных организаций власти. Он содержит в себе принципы позитивной системы организации публичной власти в странах, где существует много территорий с различной полиэтнической культурой, где существуют внутритерриториальные конфликты, которые могут привести к территориальной обособленности и сепаратизму. Федерализм – это средство объединения государств и государственных образований, тяготеющих к единому союзному образованию[90].

С. Н. Чернов, Конституционно-правовое регулирование отношений между Российской Федерации и ее субъектами, 2004

Один пример из истории Союза ССР 1920-х годов. В начале 1920-х годов в региональном масштабе формируется состояние бифуркационной ситуации в Северокавказском регионе. Что было характерным для обстановки в крае – тяжелое экономическое состояние в крае, открытое проявление сепаратизма в разных его формах, нежелание подчинения центру, малограмотный контингент партийных и советских работников, отъявленная борьба с бандитизмом, ликвидация межэтнических противоречий, урегулирование земельных претензий, постоянные вооруженные столкновения на этой почве. Все это выступало причинами формирования бифуркационного состояния общества. Однозначно принимавшимися полумерами не было возможности устранить все негативы действиями оперативного порядка: создание системы представительств, формированием вооруженных отрядов по борьбе с бандитизмом, создание курсов профессиональной подготовки управленцев и партийными органами, и советскими, повышение уровня грамотности. Назрели или дальнейший развал сформировавшейся системы национально-государственного обустройства, или упрочение власти советов путем совершенствования федерации.

Коллектив авторов, Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г., 2016

При создании СНГ на него возлагались большие надежды, связанные с сохранением и преумножением всего позитивного, что было достигнуто в рамках прошлой истории союзных республик и союзного центра. Однако развивалась и противоположная тенденция, в рамках которой намечались и юридически оформлялись элементы дезинтеграции монолита национально-государственного устройства страны. У лидеров республик в составе СССР формировалась, таким образом, дилемма укрепления национального сепаратизма с подспудной мыслью – не потерять преимущества, которые несла в себе интеграция[1].

А. И. Забейворота, Межгосударственные интеграционные объединения на постсоветском пространстве, 2016

Новым здесь является, разве что, масштаб этого явления, обусловленный глобализацией. Последняя ведь определяет не только технологический прогресс и региональную политическую консолидацию, но также и мировые экономические кризисы, а вместе с ними и сепаратизм. Германия, Франция или Англия тяготятся тем, что им приходится дотировать бюджеты Греции, Португалии или Кипра, а те, в свою очередь, протестуют против того, что богатые страны проводят по отношению к ним социально несправедливую политику жесткой экономии. И нет, как говорится, мира под европейскими оливами.

П. П. Толочко, Украина в огне евроинтеграции, 2015

Не меньшее значение в процессе разделения республик имел сепаратизм, причем идеи сепаратизма охватили не только титульный этнос каждой республики. Назревавший экономический кризис, усиливавшийся принятыми в период перестройки частично недостаточно продуманными, а в целом несвоевременными законами об индивидуальной трудовой деятельности, о кооперативах, о социалистическом предприятии, предельно расширившем их возможности самостоятельно искать партнеров и реализовывать продукцию, привел к превалированию бартерных отношений сначала между теми предприятиями, которые производили товары широкого потребления и продовольственные товары, затем к автаркии целых регионов. Всеобщий дефицит привел к необходимости введения рационирования по все возраставшему количеству видов продовольствия, моющих средств, ширпотреба. Поэтому в ряде республик, традиционно считавшихся благополучными в сфере сельскохозяйственного производства, стремление отделиться от «голодной» России охватило и русскоязычную часть населения (это показали референдумы, проводившиеся уже после августовского «путча» ГКЧП в 1991 г.).

Коллектив авторов, Гражданское общество. Истоки и современность, 2006

При авторитарном режиме государственная власть не избирается и не контролируется гражданами, она от них отделена, хотя могут существовать парламенты или иные представительские органы, но управление сводится к выполнению решений, которые принимает либо диктатор, либо правящая элита. Правящая элита для достижения своих целей не руководствуется законами, постепенно из нее выделяется сильный лидер, который возглавляет власть, хотя может стоять в тени этой власти. Но на общество он оказывает очень сильное влияние. Нередко авторитарные режимы вводят «на время» и в относительно «мягкой» форме, их используют для проведения реформ, укрепления государства, его целостности, единства, противопоставления сепаратизму, экономическому развалу. В авторитарном государстве управление осуществляется централизованно и жестко.

А. В. Петренко, Теория государства и права. Конспекты + Шпаргалки. Две книги в одной!, 2012

И георгиевская лента в рамках «крымской весны» стала центральным символом победы единства России и российского общества над идеей дробления и разделения, сепаратизма и неонацизма. Поэтому нынешние ежегодные празднования воссоединения Крыма с Россией в смысловом плане многими интерпретируются и как «второй день народного единства», и как безусловная победа Крыма и всей остальной России в геополитическом противостоянии даже не столько с Украиной, сколько в широком смысле с Западом.

Алексей Чадаев, Путин. Наши ценности, 2018

Могольская Индия восприняла многие государственные институты и принципы управления, которые были ранее свойственны Делийскому султанату, она была деспотическим государством, основной опорой которого являлась армия и разветвленный бюрократический аппарат, которому были характерны элементы дворцово-вотчинной системы управления, сепаратизм отдельных феодальных групп и крупных общин. Во главе государства Великих Моголов стоял падишах, центральная фигура всей административной и судебной системы Индии.

И. И. Бурдукова, Политические и избирательные системы государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Том 2. Учебное пособие, 2013

Начало 90-х годов ознаменовалось новыми проблемами и для мусульманских сообществ других северокавказских регионов. Развал СССР особенно больно ударил по мусульманам Чечни и Карачаево-Черкесии, которые стали заложниками политических баталий на почве воинствующего сепаратизма.

Р. А. Силантьев, Новейшая история ислама в России, 2007

Принципиально повысив ставки в игре, Кремль превратил победу Ющенко в свое существенное геополитическое поражение. Существенно подорван положительный имидж современной России и лично Путина, еще недавно самого популярного политика в Украине. Поддержка и, более того, инспирирование восточноукраинского автономизма и сепаратизма со стороны отдельных российских журналистов, экспертов и даже политиков создает чрезвычайно негативный психологический климат в межгосударственных отношениях. Тем самым принципиально облегчена консолидация антироссийских сил в украинской политике и стимулировано проведение четко антикремлевского курса во внешней политике Украины.

Коллектив авторов, «Оранжевая революция». Украинская версия, -1

После смерти Карла Великого и раздела империи в 843 году, в результате Верденского договора, ее восточная часть стала Германским Королевством, которое постепенно стало ослабевать из-за междоусобных войн немецких герцогов. Главную опасность для единства государства представляли племенные герцоги. Оттон I (правил 936–973 гг., Саксонская династия) успешно вел борьбу с сепаратизмом герцогов, пытаясь превратить их в должностных лиц государства. Основной опорой короля стал епископат. В объединительной политике первых королей Саксонской династии значительную роль играл внешний фактор – отражение нападений кочевников: венгров и норманнов. В 951 году, в результате успешных походов Отгон I подчинил Северную Италию, в 962 году занял Рим и был коронован римским папой, получив титул императора. Этим актом было положено начало Священной Римской империи. В 1032–1034 гг. было присоединено королевство Бургундия и в вассальную зависимость от империи попала Чехия. Священная Римская империя просуществовала до XIII в. и имела двойное управление – императором и папой римским. В период существования Священной Римской империи начинается интенсивный рост городов, некоторые из них добивались освобождения от власти сеньоров, самоуправления, личной свободы граждан. Наибольшую самостоятельность получили вольные имперские города, которыми стали и некоторые епископские города. Территория Священной Римской империи значительно расширилась в XII вв. результате удачных войн Фридриха I Барбаросса.

И. И. Бурдукова, Политические и избирательные системы государств Европы, Средиземноморья и России. Том 3. Учебное пособие, 2013

Зачастую авторитарные режимы способствуют проведению реформ, укреплению государства, его единства, целостности, противопоставлению сепаратизму, экономическому развалу[149]. В их условиях имеет место «допущение относительной свободы в сфере экономических отношений (разрешение частной собственности, частного предпринимательства, конкуренции государственного и частного экономических секторов и т. д.), определение и юридическое закрепление экономического статуса и государственных гарантий в отношении гражданского общества»[150].

Ю. А. Кудрявцев, Государственные режимы, 2012

Поэтому надо сразу сказать о том, что мы говорим об одном виде политического терроризма, который порождается религиозным экстремизмом исламского толка и о все более примыкающем к нему в плане практического приложения этническом и региональном сепаратизме.

Г. А. Мурклинская, Геополитические шахматы. Искусство побеждать без войны, 2008

Мы, живущие в России, прекрасно можем понять проблему, с которой столкнулись страны исламской цивилизации: катастрофическое обрушение прежней идеологии вызвало вакуум в целеполагании, и наша цивилизация – Русская – внезапно лишилась смысла своего существования, который она всегда видела в построении справедливого общества и человека, отвечающего идеалам справедливости. Этот вакуум способствовал тому, что в наше общество хлынули самые разные взгляды и идеи, которые зачастую категорически противоречат сущности нашей цивилизации – от людоедских и космополитичных неолиберальных воззрений «человек человеку волк» до откровенного раскольнического сепаратизма «Хватит кормить Кавказ/ Москву/Сибирь/Урал». Православие не стало (да, видимо, и не могло стать) основой для построения новой идеологии, так как церковь развернула свою основную деятельность в материальном мире одномоментного возвращения и вовлечения в оборот имущества и собственности, оставив борьбу за умы людей в качестве второстепенной задачи. Время было упущено, и теперь эта борьба выглядит крайне формальной, удовлетворяясь лишь внешней обрядовой частью.

Эль Мюрид, ИГИЛ. «Исламское государство» и Россия. Столкновение неизбежно?, 2016

Лидер европейских федералистов голландский ученый Брюгеманс обосновывал теорию федерализма в следующей форме: «Перед лицом унифицирующего централизма федерализм защищает право на различия. Но, в отличие от сепаратизма, он стремится сохранить солидарность и добиваться ее… В противоположность бюрократической косности он обращается к свободной инициативе, идущей снизу… Федерализм старается сделать компромисс обычным методом управления… Но в то же время он хочет создать своеобразные и новые общественные институты, способные приспосабливаться к эволюции современного мира; следовательно, он за отмену архаичных, отживших структур…»

Сборник статей, Проблемы европейской интеграции: правовой и культурологический аспекты. Сборник научных статей, 2007

С приходом Лебедя в губернаторы Красноярья сепаратизм восточных субъектов получил новые импульсы. Думать, что зычный голос генерала объединит Россию, спасет ее от обвала в феодальную пропасть, – огромное и опасное заблуждение. Если бы он хотел блага России, то в 1996 году не стал бы помогать Ельцину снова взобраться на трон. И сегодня не для вящей славы России вскармливают его магнаты сионизма, а для ее погибели. Потому-то Кремль и не стал препятствовать новому восхождению этой «птицы», ибо хозяин у них один – капитал мирового империализма. И цель тоже одна – уничтожение России. Поэтому, когда наш «рукомыслящий» президент талдычит о возрождении Великой России, ее одухотворенности, без лишней скромности сопоставляя свои деяния с преобразованиями Петра, не верьте ему! Не Великой Россией он грезит, а Россией времен Киевской Руси, раздираемой княжескими распрями. Враги России, густо заселившие сегодня ряды Совета Федерации, ни разу не возмутились преступными деяниями президента и правительства. Совет Федерации – это не собрание государственных мужей, объединяемых думой о процветании государства Российского, не собиратели земли Русской. Это, за редким исключением, «сборище истребителей», «отбойных молотков» и прочих удельных «кувалд», одержимых манией величия и личной страстью – отколоть себе как можно больший кусок российской территории, чтобы утвердить свое не знающее границ тщеславие.

Р. Г. Бармин, Куда вы ведете Россию?, 2017

Понятие «терроризм» часто используется в паре с понятием «экстремизм». Первый опыт международного закрепления дефиниции «экстремизм» был предпринят в рамках Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. В ней экстремизм определяется как «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно на насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон»[78].

С. У. Дикаев, Террор, терроризм и преступления террористического характера, 2006