Восстание

Восста́ние, или мяте́ж — один из видов массовых выступлений против существующей власти, как правило, не приводящих к смене политического строя в государстве, стране или регионе.

Политические действия этой категории, как правило, отделяют от двух других основных видов политических действий: революции и реформы. Основное отличие между восстанием и революцией в том, что революция ставит своей целью коренное преобразование структуры власти в обществе, радикальное изменение его политической системы, в то время как цель восстания часто ограничивается сменой правительства. Например, целью Боксёрского восстания в Китае было установить сильное правительство на месте слабого раздробленного правительства того времени. Британские восстания якобитов ставили своей целью восстановление на троне Стюартов, а не свержение британской монархии как таковой.

В зависимости от исторической эпохи и социального состава участников эти действия характеризуются большим разнообразием, различаются по степени интенсивности, длительности, по возможностям успеха, уровням организованности, тем духовным и психологическим импульсам, которые вдохновляют участников. Методы могут включать в себя ненасильственные методы, такие как гражданское неповиновение (например, действия Ганди в движении за независимость Индии), гражданское противостояние (например, противостояние действиям ГКЧП в Москве в августе 1991 года) и другие формы ненасильственного сопротивления. Также восстание может принимать насильственные формы, может стать военной кампанией. Люди, принимающие участие в восстании (как правило, вооружённом), называются повстанцами.

На протяжении истории термин «повстанцы» применяли к самым разным группам людей, противостоявшим правительству. Например, в истории США этот термин применялся сначала британцами по отношению к людям, состоявшим в Континентальной армии в период Войны за независимость, а впоследствии Соединёнными Штатами по отношению к Конфедерации в период Гражданской войны. В России этот термин применялся к участникам Пугачёвского бунта.

Наиболее кровопролитным восстанием в истории стало восстание тайпинов на юге Китая в XIX веке, унёсшее жизни не менее 20 миллионов человек.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Перечислим некоторые другие радикальные трансформации, отличные от революций. Coupd'etat, или «государственный переворот», – это внезапная, незаконная смена власти, правительства или персонала политических институтов без какого-либо изменения политического режима, экономической организации или культурной системы. «Бунт», «восстание» относятся к массовым насильственным действиям, направленным против собственных узурпаторов или иноземных завоевателей, в результате чего происходят некоторые изменения или реформы, но не революционные преобразования. Под «путчем» имеется в виду ситуация, когда группа, находящаяся в подчинении, отказывается подчиняться, но при этом не преследует четкой цели изменить что-либо. «Путч» означает насильственное свержение правительства армией (или ее частью), либо группой офицеров. Под «гражданской войной» подразумевается вооруженный конфликт в обществе, который чаще всего вызывается религиозными или этническими противоречиями. Наконец, под «волнениями», «беспорядками» и «социальным напряжением» мы понимаем стихийные выражения недовольства, тревоги, раздражения, которые не направлены против кого-то конкретно и не стремятся к каким-либо изменениям. Как видим, коллективное поведение и коллективные действия принимают различные формы, но революции явно стоят особняком: все другие могут в конкретных исторических ситуациях сопутствовать революциям, предшествовать им или следовать за ними, но это не революции.

О. Н. Глазунов, Особенности культуры радикальных трансформаций в эпоху социальных транзитивов, 2009

В то же самое время революционные потрясения 1776–1848 годов привели к изменениям в самой Британии, увеличив способность правителей удовлетворять системное требование «демократического» богатства. Наиболее важным из этих изменений была промышленная революция, начавшаяся под влиянием революционных и наполеоновских войн. Для наших нынешних целей основное значение этой революции заключается в том, что она серьезно расширила отношения взаимозависимости, связав предприятия британских подданных с предприятиями подданных других стран, особенно стран, которые возникли после восстания поселенцев против британского правления в Северной Америке. В результате британские правители начали понимать, что их руководство внутренней экономикой дало им серьезное преимущество в использовании отношений между подданными различных политических юрисдикций в качестве невидимого инструмента правления другими суверенными государствами. И это понимание убедило британских правителей после наполеоновских войн в необходимости поддерживать и защищать силы демократического национализма сначала в Америках, а затем и в Европе от реакционных тенденций своих бывших династических союзников (Aguilar 1968: 23). И с ростом национального могущества этих сил выросла и способность британских правящих групп возглавлять межгосударственную систему и управлять ею в деле дальнейшего увеличения своего богатства, власти и престижа внутри страны и за рубежом.

Джованни Арриги, Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени

В начале 60-х гг. в Вашингтоне бытовало мнение, что Советский Союз всецело поддерживал национально-освободительное движение во Вьетнаме. Обеспокоенность американских политиков вызвала речь Н. С. Хрущева 6 января 1961 г., в которой лидер СССР заявил: «Войны за свободу и народные восстания, которые начались как мятеж колоний против их угнетателей и постепенно переросли в партизанские движения, будут, без сомнения, поддержаны»[56]. Во многом это было воспринято как вызов США на периферии и, конечно, поспособствовало ускорению активизации усилий США в Юго-Восточной Азии. По этому поводу один из наиболее видных политических деятелей США сенатор У. Фулбрайт сделал следующее замечание: «В связи с происходящим правительство США стало придавать колоссальное значение материальной поддержке Советским Союзом лаосских коммунистов, как будто события в этой отдаленной и отсталой стране имели прямое отношение к соотношению сил в глобальном масштабе. Было решено показать Хрущеву, что у него дело не пройдет. Мы научили Сталина, что “прямая” агрессия себя не оправдает. Теперь надо было научить Хрущева и китайцев, что “косвенная” агрессия тоже себя не оправдает»[57].

Дмитрий Зусманович, Советско-американские отношения и война во Вьетнаме. 1964-1968 гг., 2016

Сначала нужно было обсудить два вопроса, напрямую связанные с понятием «предпосылки захвата власти», значение которого мы объясним в дальнейшем. Первый вопрос связан с тем, что, по мнению представителей Коминтерна, должны были сложиться условия, при которых попытка захвата власти будет успешной. Избегая прямых заявлений о том, что при определенных условиях любая попытка революционного захвата власти неизбежно будет победоносной, Коминтерн явно стремился указать на те условия или предпосылки, без которых революционная попытка будет обречена на провал. Второй вопрос касается того, что данное понятие «предпосылки захвата власти» применимо лишь в том случае, когда захват власти осуществляется в пределах относительно большого территориально-политического образования. В большинстве случаев, особенно это относится к капиталистическим странам, такой единицей выступает все суверенное государство. Представители Коминтерна, кажется, всерьез не питали надежд на то, что возможно, к примеру, успешно захватить власть только на половине территории Германии; в такой ситуации длительные стабильные отношения между революционными и контрреволюционными силами не считались возможными. В капиталистическом государстве с великолепно развитой системой коммуникаций, очевидно, было бы трудно найти другую альтернативу вооруженному восстанию «или все, или ничего». Но в отсталых районах, особенно со слаборазвитыми коммуникациями и труднопроходимой местностью, захват власти, по мнению коммунистов, мог бы быть успешным в отдельной области или районе, как это произошло в советском Китае в 30-х годах XX века1.

Кермит Маккензи, Коминтерн и мировая революция. 1919-1943

Оно быстро стало массовым и, как следствие этого, неоднородным. Для одних главное в нем состояло в завоевании избирательного права как средства политического и социального освобождения, для других – в ликвидации работных домов, установлении 10-часового рабочего дня и гарантированной «справедливой платы», для третьих – в возвращении к утраченному обществу мелких производителей и квалифицированных ремесленников. Участников разделяли взгляды и на методы борьбы. Постепенно в движении сформировались два течения. В первом из них («физической силы») одни лидеры, как Джулиан Гарни, признавали вооруженное восстание в качестве необходимого условия осуществления требований хартии; другие, в их числе О’Коннор и Джеймс О’Брайен, считали революционную борьбу крайним средством. Сторонники второго течения («моральной силы») во главе с Ловеттом настаивали на преобразованиях путем законодательных изменений.

И. Р. Чикалова, Партии, профессиональные союзы, женские организации Франции, Германии, Великобритании (1815–1914), 2015

В современном мире существуют два варианта захвата власти – путем прямого военного переворота и путем «цветной» революции. Обычно военные перевороты проводятся в странах, где отсутствует какая-либо внутренняя оппозиция, с полной или частичной диктатурой. Но проблема в том, что военные операции против таких стран требуют больших материальных затрат, риска для исполнителей и обычно приводят к многочисленным человеческим жертвам. «Цветные» революции в этом отношении более выигрышны. Так, воодушевленный победами «бархатных» революций 2000–2005 гг., тогдашний президент США Дж. Буш сказал, практика минувших четырех-пяти лет убедила его, что свержение режимов путем вооруженного вторжения гораздо менее эффективно, если принимать во внимание необходимость последующего восстановления страны и общества, по сравнению с революциями. Дело не только в том, что такие народные восстания обходятся дешевле (на Афганистан и Ирак начиная с 2001 г. Вашингтон потратил до 300 млрд. долл., а на бархатную поддержку демократий за этот же период – всего 4,6 млрд. долл.), а прежде всего в том, что «цветные» революции не требуют заново создавать разрушенных войной структур государственного управления.

В. В. Бурматов, Современные революционные технологии. Стратегия, технология и тактика «цветных» революций, 2011

Случай Гаити с самого начала был исключением – с самой революционной борьбы против рабства, которая завершилась обретением независимости в январе 1804 года. «Только на Гаити, – отмечает Холлуард, – Декларация прав и свобод человека последовательно проводилась в жизнь. Только на Гаити эта декларация проводилась в жизнь любой ценой, несмотря на общественный строй и экономическую логику текущего момента». Поэтому «во всей современной истории не было ни одного события, которое представляло бы большую угрозу господствующему глобальному порядку вещей». Гаитянская революция по праву может называться повторением Великой французской революции: возглавляемая Туссеном-Лувертюром, она явно «опережала свое время», была «преждевременной» и обреченной на провал, и все же именно поэтому она была даже более значимым событием, чем сама Великая французская революция. Порабощенное население впервые восстало не во имя возврата к своим доколониальным «корням», а во имя всеобщих принципов свободы и равенства. И скорое признание восстания рабов свидетельствует о подлин ной революционности якобинцев – черная делегация с Гаити получила восторженный прием в Национальном собрании в Париже. (Несложно догадаться, что после Термидора все переменилось; в 1801 году Наполеон отправил огромный экспедиционный корпус для восстановления контроля над колонией).

Русский Журнал, Пушкин. Русский журнал о книгах №01/2008, 2008

130 лет между 1559 и 1689 гг. стали для Европы периодом анархии, гражданских войн и восстаний. У каждого бунта был свой особый характер и свои цели. Единственным общим знаменателем, проявляющимся снова и снова, была протестантско-католическая религиозная борьба. Лютер вызвал к жизни идеологическое противостояние в 1517 г., но с еще большей интенсивностью оно распространилось с прекращением династических войн между Габсбургами и Валуа в 1559 г.

Р. С. Данн, Эпоха религиозных войн. 1559-1689, -1

Первая мировая война была с восторгом встречена патриотической публикой и пребывавшими в эйфории государственными лидерами, которые предполагали, что это будет короткая победоносная война с ограниченными целями. В итоге Европа получила более двадцати пяти миллионов погибших и гибель существующего международного порядка. Гибкие конструкции европейского баланса изменяющихся интересов были отброшены во имя конфронтационной дипломатии двух несгибаемых альянсов, а затем сметены позиционной войной, приведшей к доселе немыслимому количеству жертв. В ходе войны Российская, Австро-Венгерская и Османская империи были уничтожены. В России народное восстание с требованиями модернизации и либеральных реформ возглавила вооруженная элита, провозгласившая универсальную революционную доктрину. После голода и гражданской войны Россия и ее владения преобразовались в Советский Союз, а желание Достоевского обрести «единую вселенскую церковь на земле» трансформировалось в контролируемое из Москвы мировое коммунистическое движение, отвергающее все прежние концепции мирового порядка. «Горе политику, доводы которого за вступление в войну не столь убедительны по ее окончании по сравнению с началом», – предостерегал Бисмарк. Никто из государственных лидеров, приветствовавших войну в августе 1914 года, не стал бы так поступать, имей он возможность заглянуть в 1918 год.

Генри Киссинджер, Мировой порядок, 2014

Ниже речь пойдет не о революции как длительном общественно-экономическом процессе, а революции как политической технологии, о технике государственного переворота, являющегося той точкой, с которой стартуют революционные преобразования в обществе. Многие, имея в виду нынешнюю РФ, считают, что государственному перевороту желательно придать форму всеобщего восстания (не обязательно вооруженного), поскольку для масштабного переустройства государства надо привести его в состояние острой нестабильности, довести до точки кипения. Как говорил Константин Леонтьев, «революция – это расплавленное государство, государство – это застывшая революция». Массовое, а в своей крайней форме вооруженное восстание создает предпосылки для насильственного устранения правящей верхушки, уничтожения старых институтов власти и силового же утверждения новых принципов в политике, экономике, общественной жизни. То есть оно позволяет установить новый режим в кратчайшие сроки, под шумок расквитавшись со своими явными противниками.

А. А. Кунгуров, Будет ли революция в России?, 2012

После 1921 г. ТКП была обезглавлена кемалистским государством, но тем не менее она поддержала военное подавление восстания Шейха Саида, видя в этом «борьбу с реакцией». Это стало общей линией Коминтерна в отношении к данному восстанию, т. к. в режиме Ататюрка усматривался определенный антиимпериалистический заряд[149]. В последующем это превратилось в тенденцию – ТКП выступала в роли второго посольства СССР в Турции, а не как самостоятельная революционная организация, стремящаяся взять власть. Абдулла Оджалан дает следующую оценку позиции ТКП в курдском вопросе: «Перед лицом национально-освободительной проблемы курдского народа, являвшейся самым важным звеном демократической революции в Турции, почти все социалистические течения во главе с ТПК, не сделав серьезного и ответственного анализа, заняли социал-шовинистическую позицию кемалистского хвостизма. В заявлениях, которые распространяла ТПК, открыто поддерживался геноцид кемалистской диктатуры в Курдистане и выражалось стремление понравиться кемалистам. Между тем, если бы в 1925 г., в период слабости кемалистской диктатуры, была занята правильная позиция относительно кемализма и курдских восстаний, если бы демократическая революционная борьба в Курдистане пошла по правильному пути, если бы, свергнув реакционное руководство, можно было соединить эту борьбу с восстаниями в Курдистане, то стали бы возможными революционно-демократическая борьба, направленная против кемалистской диктатуры, и свержение этой диктатуры. Турецкое социалистическое движение этого периода, плававшее в море оппортунизма и социал-шовинизма, называвшее себя коммунистическим, не смогло выработать подхода, который привел бы к успеху»[150].

Максим Лебский, Курды. Потерянные на Ближнем Востоке, 2016

Крах коммунизма в 1989 году вызвал еще одну международную волну националистических движений. Они появились не только в бывших коммунистических, но и во многих других странах, где изменившийся международный баланс сил создал новые возможности для повстанцев (а распространение обычных вооружений после 1989 года придало им новую военную силу)[10]. Множество факторов связано с объяснением каждой из этих волн. Крах империй и изменение глобального равновесия сил сыграли, наверное, наиболее важную роль в создании возможностей для эффективных действий националистов (Gellner 1995: 6). Крах империй также сделал национализм более привлекательным вследствие ослабления способности имперских центров обеспечивать экономические блага и даже простую безопасность и мир тем, кем они правили. Но на волнообразное развитие повлияло и возникновение международных коммуникаций. Сообщения о националистических восстаниях и их успехах распространялись посредством миграций, конференций, книг, газет, радио, а с конца XX века – через телевидение и даже компьютерные сети. Существование одних националистических движений, таким образом, способствовало появлению других и служило для них образцом и идейной основой.

Крэйг Калхун, Национализм, -1

В книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции» подробно разработан вопрос о формах и средствах борьбы трудящихся за победу революции. Решающим средством свержения самодержавия и завоевания демократической республики Ленин считал победоносное вооруженное восстание. Реакционные классы, указывал он, первыми обыкновенно прибегают к насилию, «ставят в порядок дня штык», навязывая гражданскую войну населению, как это сделало царское правительство, встав на путь кровавых репрессий, массовых расстрелов мирных граждан. После 9 января самим ходом событий был поставлен вопрос о необходимости вооруженного восстания. Поэтому перед большевистской партией встала практическая задача вооружения рабочих, организации и сплочения всех революционных сил для восстания.

В. И. Ленин, Полное собрание сочинений. Том 11. Июль ~ октябрь 1905, -1

За немногими исключениями, политическая эволюция этих стран после Второй мировой войны характеризовалась обострением этнических и классовых конфликтов, повторяющимися вспышками массовых беспорядков и насилия, частыми военными переворотами, нахождением у власти деспотических и неуравновешенных лидеров, часто проводивших разрушительную экономическую и социальную политику, широкомасштабной коррупцией среди государственных чиновников, нарушением прав и свобод граждан, неэффективностью бюрократии, всеобъемлющим взаимным отчуждением городских политических групп, падением авторитета законодательных и судебных органов и фрагментацией, а подчас и полной дезинтеграцией политических партий, имевших широкую общественную опору. За два десятилетия, прошедшие с окончания Второй мировой войны, успешные перевороты произошли в 17 из 20 латиноамериканских стран (конституционный строй сохранялся только в Мексике, Чили и Уругвае), в полудюжине стран Северной Африки и Ближнего Востока (Алжир, Египет, Сирия, Судан, Ирак, Турция), примерно в таком же числе стран Западной и Центральной Африки (Гана, Нигерия, Дагомея, Верхняя Вольта, Центрально-Африканская Республика, Конго) и в ряде стран Азии (Пакистан, Таиланд, Лаос, Южный Вьетнам, Бирма, Индонезия, Южная Корея). Революционное насилие, восстания и гражданские войны раскололи Кубу, Боливию, Перу, Венесуэлу, Колумбию, Гватемалу и Доминиканскую Республику в Латинской Америке, Алжир и Йемен на Ближнем Востоке, Индонезию, Таиланд, Вьетнам, Китай, Филиппины, Малайю и Лаос в Азии. Насилие или напряженность на расовой, племенной и религиозной почве потрясали Гайану, Бурунди, Судан, Руанду, Кипр, Индию, Цейлон, Бирму, Лаос и Южный Вьетнам. В Латинской Америке архаичные, олигархические диктатуры в таких странах, как Гаити, Парагвай и Никарагуа, поддерживали существование нестабильных полицейских режимов. В восточном полушарии традиционные режимы в Иране, Ливии, Саудовской Аравии, Эфиопии и Таиланде пытались себя реформировать, едва удерживаясь на краю революционного обрыва.

Самюэль Хантингтон, Политический порядок в меняющихся обществах, -1

Вскоре полученные знания были использованы египетским движением за перемены «Кифайя» (с араб. kifaya – «достаточно», «хватит»). Созданная в июле 2004 г. по аналогу «Отпора» (включая одинаковую эмблему – кулак), организация черпает силы из идейного протеста египетской молодежи, берущего свое начало со второй интифады (народного восстания) в Палестине в октябре 2000 г. Набрав популярность, организация вступила в альянс с Объединенным национальным фронтом за перемены (октябрь 2005 г.). Влияние «Кифайи» и ее сотрудничество с «Братьями-мусульманами» росло в стране и за ее пределами неуклонно, хотя последние, опасаясь репрессий со стороны властей, не приняли прямого участия в восстании. Исламисты предпочли действовать в кибернетическом пространстве, выложив для этого на своем сайте пособие Дж. Шарпа «От диктатуры к демократии»[16].

Максим Юраков, Переворот, 2016

Соподчинение национальных движений основному процессу революции, борьбе пролетариата за власть, совершается не сразу, а в несколько этапов, притом по-разному в разных областях страны. Украинские, белорусские или татарские рабочие, крестьяне и солдаты, враждебные Керенскому, войне и русификации, становились тем самым, несмотря на свое соглашательское руководство, союзниками пролетарского восстания. От объективной поддержки большевиков они оказываются вынуждены на дальнейшем этапе и субъективно перейти на путь большевизма. В Финляндии, Латвии, Эстонии, слабее на Украине расслоение национального движения принимает уже к октябрю такую остроту, что только вмешательство иностранных войск может помешать здесь успеху пролетарского переворота. На азиатском Востоке, где национальное пробуждение совершалось в наиболее примитивных формах, оно лишь постепенно и со значительным запозданием должно подпасть под руководство пролетариата уже после завоевания им власти. Если охватить сложный и противоречивый процесс в целом, вывод очевиден: национальный поток, как и аграрный, вливался в русло октябрьского переворота.

Л. Д. Троцкий, История русской революции. Октябрьская революция, 1929

В наше время довольно тяжело воспринимать его напыщенные выражения, постоянные упоминания о «душе Италии», провоцировавшие бесконечные мятежи и восстания, которые почти не давали результатов, но уносили множество жизней. Тем не менее его энтузиазм, обильная переписка (итальянское издание корреспонденции Мадзини занимает 94 тома) и его репутация позволяли ему гораздо эффективнее мирных активистов того времени справляться с задачами политической мобилизации. «Священный союз народов» нуждался в собственном царе Александре, и Мадзини горел желанием взять на себя роль предводителя транснациональной организации европейских революционеров. Здравый смысл предполагал, что координация национальных восстаний и мятежей дает гораздо больше шансов на свержение реального Священного союза, чем разрозненные односторонние инициативы. «Что нам нужно, – писал он, – [так это] …единый союз всех европейских народов, стремящихся к общей цели… Когда мы поднимемся одновременно в каждой стране, где действует наше движение, мы победим. Иностранные вмешательства (по инициативе деспотов) станут невозможны».

Марк Мазовер, Власть над миром. История идеи, 2012

Неспособность правительств, возглавляемых социал-демократами и социалистами, остановить ухудшение положения широких слоев населения в странах Западной Европы подорвала доверие к «новой социал-демократии» в ее различных региональных и национальных вариантах. «Социальные контрреформы» и так называемая «политика мира», которая делает войну обычным делом, вызвали усиливающееся сопротивление, которое приобретает характер лесного пожара. Одним из ответов на наступление неолиберальных реформаторов стало возникновение нового социально-политического феномена – «движения движений». Они стали не чем иным, как восстанием против того, что большая часть населения в связи с усилившейся неуверенностью и обнищанием начала ощущать все большее беспокойство за свое будущее. Эти движения – и протест против того, что война вновь стала внедряться в повседневность. Эти движения направлены и против того очевидного факта, что выборы фактически превратились только в выборы тех, кто и в каком темпе будет проводить неолиберальную политику.

О. А. Жирнов, Актуальные проблемы Европы №2 / 2012, 2012

Таким образом, источники по истории зеленого движения многообразны и многочисленны. В то же время попытка составить подробный очерк зеленого движения в масштабах всей страны неизбежно поставит исследователя перед необходимостью обрабатывать гигантский объем материалов с весьма скромным исследовательским результатом. Как только зеленые проявляли заметную активность, они неизбежно попадали в поле зрения различных инстанций белых и красных. Зеленые восстания были, как правило, слабо структурированы, но они описывались военными, чекистскими, разведывательными, продовольственными и прочими инстанциями Советской России, разведкой, прессой белых. Пассивное же бытие зеленых, как правило, оставалось за кадром: на войне интересны только военные события. Кроме того, традиционно для повстанческих движений зеленое движение породило весьма немного собственных документов. Повстанческое движение 1920–1921 гг., как правило, было довольно активно в пропаганде, стремилось озвучить некую, как правило народнического типа, политическую позицию. Зеленое движение 1919 г. более молчаливо. Правда, опубликованы дневники интересных, рефлексирующих происходящее и свою собственную деятельность вождей зеленых. Это ярославский Г. Пашков и рязанский С. Никушин54.

А. В. Посадский, Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг., 2018

Эти события нередко сравнивают с волной европейских буржуазно-демократических революций 1848 года, в которых участвовали представители разных социальных слоев, невзирая на противоречия в своих лозунгах и классовых интересах. Это верно – в том смысле, что современные левые обязаны преодолевать сектантские настроения, активно участвуя в массовых уличных протестах. Но нельзя забывать, что, начавшись февральским восстанием против «короля-буржуа» Луи-Филиппа, французская революция 1848 года уже в июне закончилась расстрелом парижских рабочих, которых убивали их вчерашние союзники, патриоты и либералы-республиканцы. Принимая участие в нынешних выступлениях, левые обязаны последовательно проводить в них собственную политическую линию, выдвигать свои лозунги, выработать левую политическую программу и бороться за то, чтобы она стала программой движения разоренных кризисом масс. В противном случае буржуазия использует энергию народных протестов во внутренней конкурентной борьбе – а затем постарается брутально подавить этот протест, как это недавно случилось в Египте.

А. А. Манчук, Кровь Донбасса, 2014

Похоже, именно украинское крестьянство составило огромную, если не преобладающую часть тех несчастных миллионов людей, депортированных как «кулаки» в Сибирь или Казахстан либо в голодные жалкие трущобы разрастающихся советских городов. Очень вероятно, что эта ситуация породила потенциальную основу для национального восстания, которую создавал экономический и социальный гнет со стороны иностранных правителей подобно тому гнету, что существовал до войны со стороны польских и русских правительственных чиновников и землевладельцев. Коммунисты часто были вынуждены опираться на неукраинских – русских и еврейских – интеллектуалов, рабочих из городов, где они имели реальную поддержку, или людей, привезенных из самой России, чтобы выполнять планы коллективизации. Следовательно, вероятно, подавление националистической интеллигенции в это время носило, по крайней мере частично, характер превентивной меры, направленной на ликвидацию группы, которая сама по себе несла в себе ограниченную опасность, но могла бы оказаться реальной угрозой для коммунистов, если бы смогла использовать недовольство крестьян, чтобы обратить их к национализму.

Д. А. Армстронг, Украинский национализм. Факты и исследования, 2008

Усилилось и крестьянское движение. Крестьянскими волнениями было охвачено 215 уездов – половина всех уездов Европейской России. Значительно шире, чем в октябре – декабре 1905 года, становится движение в армии и флоте. В июне 1906 года произошли волнения воинских частей в Севастополе, Рязани, Батуми, Владикавказе, Тамбове, а в июле вспыхнули восстания солдат и матросов в Свеаборге, Кронштадте, Ревеле. В начале мая 1906 года в статье «Новый подъем» Ленин писал: «Мы переживаем начало нового общественного подъема. И движение безработных, и Первое мая, и усиление брожения в крестьянстве, в войсках, и митинги, и печать, и союзы, – все свидетельствует о новом подъеме самым недвусмысленным образом» (стр. 71). В этой статье Ленин поставил перед партией задачу – всю пропагандистскую, агитационную и организационную работу направить на то, чтобы пролетариат и крестьянство оказались подготовленными к новой, решительной борьбе. В дальнейшем Ленин неоднократно возвращается к анализу политической обстановки и задачам пролетариата и его партии на данном этапе революции (см. статьи «О современном политическом положении», «Армия и народ», «Перед бурей» и др.). Ленин отмечает, что русская революция идет тяжелым и трудным путем. «За каждым подъемом, за каждым частичным успехом следует поражение, кровопролитие, надругательства самодержавия над борцами за свободу. Но после каждого «поражения» все шире становится движение, все глубже борьба, все больше масса втянутых в борьбу и участвующих в ней классов и групп народа» (стр. 331).

В. И. Ленин, Полное собрание сочинений. Том 13. Май ~ сентябрь 1906, -1

Польша играла центральную роль в этой программе сдерживания России. Средней силы восточноевропейское государство за несколько десятилетий после начала Ливонской войны было превращено в империю. В 1569 году Люблинская уния превратила Польско-Литовское дуалистическое государство в подлинную имперскую Польшу, экзекуционистские реформы, укреплявшие государственную власть, значительно увеличили ее военные силы. В 1574 году даже была предпринята попытка посадить на польский престол западноевропейца Генриха Валуа, что не может не вызвать в памяти позднейший польско-французский союз в ХХ веке. Формируется расистская идеология «сарматизма», становящаяся основой идентичности польской шляхты. Поляки мечтают о соперничестве с Габсбургами в освобождении христиан от османов, то есть стремятся распространить границы своей империи дальше к югу по Великому Лимитрофу. В 1596 году заключается Брестская уния – блестящий успех иезуитских контрреформационных проектов – и начинается антиправославный террор. Польша старается последовательно наступать на Россию, и высшим успехом в этом наступлении становится занятие Москвы в 1610 году. Однако вторжение на русскую платформу было роковым для первой «санитарной империи». За поражением московского похода следует медленный, но неизбежный откат по всем направлениям – в XVII веке Польша теряет половину Украины и разоряется внутренними восстаниями, идет политическое разложение империи-неудачницы. В XVIII веке Россия ликвидирует свою соперницу, уничтожая даже ее имя (которое, впрочем, в XIX веке восстанавливается, и Польша превращается в вечную головную боль Российской империи).

Е. С. Холмогоров, Защитит ли Россия Украину?, -1

"Политическая революция" в узком смысле слова охватывает не всю политическую систему, а лишь государство. Она изменяет его социальную сущность путем прихода к государственной власти нового социального класса или существенного изменения роли классов в управлении государством. Политическая революция с неизбежностью имеет форму государственного переворота, однако обратное утверждение верно не всегда. Признаком начала и протекания политической революции становится появление второго центра государственной власти в стране – возникновение двоевластия или многовластия, когда открыто возникает новый орган власти, не только не признающий существующую государственную власть, но и не допускающий ее применение по отношению к себе; протекает острая борьба между старой и новой властью в форме массовых выступлений мирных или вооруженных. Отчетливо такие признаки проявляются в Февральской революции 1917 г. Вооруженное восстание солдат 27 февраля приводит образованию Временного комитета Госдумы, Петроградского Совета и Временного правительства, существующих параллельно и вопреки воле императора Николая II, то есть к двоевластию, которое завершается отречением 3 марта 1917 г. великого князя Михаила Александровича в пользу Учредительного собрания. Этим событием заканчивается первое двоевластие, вместе с этим и политическая Февральская революция в узком смысле слова.

Коллектив авторов, Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г., 2016

В течение 1917 года Ленин внимательно изучал динамику революционного процесса, определяя его дальнейший ход и действия большевистской партии. Одновременно Ленин не раз обращал внимание на ошибки, допущенные партией в ходе этих бурных месяцев. В сентябре 1917 года Ленин пришел к выводу о возможности решительных действий по мере нарастания революционной ситуации. В своем письме Центральному комитету партии «Марксизм и восстание» от 13–14 сентября Ленин обращался к принципиальным марксистским положениям о восстании. Чтобы доказать их актуальность для текущего момента в России, Ленин предлагал «употребить метод сравнения и сопоставить 3–4 июля с сентябрьскими днями». Ленин убедительно доказывал, что ситуация за пару месяцев резко изменилась: «Не было еще за нами класса, являющегося авангардом революции. Не было еще большинства у нас среди рабочих и солдат столиц. Теперь оно есть в обоих Советах, оно создано только историей июля и августа, опытом расправы с большевиками и опытом корниловщины».

Ю. В. Емельянов, Разгадка 1937 года, 2013

Необходимо отметить внимание К. Хилла к своеобразию социальной структуры политических группировок, составивших «скелет» двух партий и оценку им роли радикального течения в общественной жизни. Он видел прямую связь восстания Монмута 1685 г., подготовленного вигами и получившего поддержку низов, со «старым добрым делом». С его разгромом демократическое движение кончилось и процесс подготовки «вигской революции» не был нарушен этим восстанием, – заключает он[176]. Однако проблема сопричастности «нового радикализма» к его родовым корням середины века не исчезает из поля зрения исследователей, и ее содержание неизбежно потребует в дальнейшем анализа признаков модификации республиканизма с точки зрения идеологии и общественного настроения.

Коллектив авторов, Политические партии Англии. Исторические очерки, 2017

В то же время, в оценке Старынкевича и в квалификационном решении Правительствующего Сената от 23 ноября 1917 г., дающем оценку действиям Петроградского Совета и Военно-революционного комитета, которые привели к «низложению» Временного правительства, отмечалось: «Сенат признал, что восстание так называемых коммунистов есть бунт; это не есть переворот, который создает, в конечном итоге, новую жизнь, творит новые ее формы… это результат деятельности захватчиков власти». Термин «низложение» в политико-правовом контексте того времени означал именно «насильственный характер» по отношению к тем или иным структурам власти.

В. Ж. Цветков, Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России, 2018

В последней трети XIX в. активная защита интересов британских деловых кругов превратилась в одну из первоочередных функций правительства, что ярко продемонстрировала политика Великобритании по отношению к Египту. Либеральное правительство У. Гладстона пришло к власти в 1880 г. под лозунгом «дешевая внешняя политика»[66]. Однако банкротство египетского правительства, национальное восстание в Александрии были однозначно восприняты либеральным правительством как непосредственная угроза британским капиталовложениям в стране. Бомбардировкой Александрии и оккупацией Египта правительство Гладстона доказало общественности готовность защищать экономические интересы Англии и ее граждан любыми средствами. Символом перемен стала отставка из кабинета одного из наиболее авторитетных фритредеров Дж. Брайта. Ведь фактически при захвате одного из важнейших в стратегическом и экономическом значении государств Африки Англия действовала в значительной мере в целях охраны интересов держателей египетских акций и всех предпринимателей, заинтересованных в контроле над Суэцким каналом.

М. В. Глеб, Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.), 2007

Иракская революция 1958 г., несмотря на свой прогрессивный характер, оказалась самым тяжелым разочарованием для панарабских националистов, которые надеялись на полное сближение между Ираком и ОАР, вплоть до объединения. Один из лидеров арабского национализма Абд ас-Салям Ариф, который через два дня после революции стоял на балконе в Дамаске рядом с Насером и получал публичные поздравления, через три месяца оказался в багдадской тюрьме под приговором смерти. К концу года отношения между Ираком и ОАР были даже хуже, чем они были во время королевского режима. Насер называл Касема предателем арабского национализма. Кризис каиро-багдадских отношений достиг своей высшей точки в марте 1959 г., когда восстание в иракском городе Мосул, возглавляемое арабскими офицерами-националистами под руководством полковника аш-Шавафа и поддерживаемое ОАР, было жестоко подавлено. Осенью произошло неудачное покушение на жизнь Касема, приписываемое агентам ОАР, что послужило предельному обострению отношений между Каиром и Багдадом.

К. А. Белоусова, Политика США на Ближнем Востоке в 1958–1975 гг., 2015

Кто-то нашел свой «Кронштадт» позже, во время восстания в Венгрии в 1956 году. В Будапеште, как в Кронштадте, мятежники стремились преобразовать авторитарный, бюрократический режим в социалистическую демократию. Для большевиков подобные действия таили большую опасность, чем открытая оппозиция принципам социализма. Венгрия, а затем Чехословакия в 1968 году были опасны не потому, что контрреволюционны, а потому, что, подобно Кронштадту, их концепция революции и социализма противоречила концепции советского руководства; Москва, как и в 1921 году, объявила эти восстания контрреволюционными заговорами, а затем подавила их. События в Будапеште, отмечал один из критиков советской политики, вновь показали, что коммунисты не остановятся ни перед чем, чтобы уничтожить тех, кто бросает вызов их власти.

Пол Эврич, Восстание в Кронштадте. 1921 год, -1

Характерным примером такого разрушения ближневосточной авторитарии является Ирак, бывший в годы диктатуры Саддама одним из лидеров Ближнего Востока. Республикой эта страна стала после переворота 1958 г., в ходе которого король и все руководство страны были уничтожены, а объединение Ирака с Иорданией в Арабский союз, о котором родственные династии договорились несколькими месяцами ранее, сорвано. Перевороты 1963 г. вначале привели к власти партию БААС, а затем военную хунту, которую в 1968 г. БААС вновь отстранила от власти. Все это отличалось от ситуации в Сирии и других арабских странах разве что жестокостью в отношении свергаемых лидеров страны, уничтожавшихся вместе с их окружением. В 1979 г. к власти в Ираке пришел Саддам Хусейн, правивший этой страной до 2003 г. Его правление ознаменовалось войной с Ираном в 1980–1988 годах, оккупацией Кувейта в 1990 г., подавлением восстаний курдов и шиитов. В ходе американо-британской интервенции 2003 г. при поддержке международной коалиции он был смещен, а в 2006 г. казнен.

Евгений Сатановский, Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями, 2012

Частые обострения послевоенных российско-вайнахских отношений создавали у властных структур впечатление о не полной покорности чеченцев, о формальном («наружном») характере их подданства России, которое зиждется только на страхе перед российским оружием, что заставляло руководство сохранять в крае повышенную боеспособность в рамках военно-народного управления. Но в то же время, как показало восстание 1877 года, в Чечне подавляющее большинство представителей общин и духовенства вполне искренне считало себя в российском подданстве. Горцы уже интегрировались в новую систему, стремились улучшить свое социально – экономическое положение, но выступали против грубого вмешательства в их внутренний мир20.

З. Х. Ибрагимова, Чеченцы, 2010

Еще один распространенный тип революций – «антиколониальные революции». Их содержание составило восстание против иностранных государств, контролирующих ту или иную территорию, и создание нового независимого государства[14]. Эти революции радикально изменили политическую карту мира, начиная с середины XX века.

В. Д. Соловей, Революtion! Основы революционной борьбы в современную эпоху, 2016

Ряд современных украинских историков пытаются истолковать антиеврейский пункт постановлений II Великого съезда ОУН (Б) в том духе, что ОУН (Б) собиралась бороться лишь с евреями, поддерживающими советскую власть, а не с евреями как нацией. Однако внутренние документы ОУН (Б) свидетельствуют, что подобного различия не проводилось. Слова «еврей» и «сторонник большевизма» рассматривались как синонимы. Мы уже упоминали о разработанном весной 1940 года «Едином генеральном плане повстанческого штаба ОУН». В мае 1941 года, непосредственно перед германским вторжением в Советский Союз, ОУН (Б) разработала новый план восстания – инструкцию «Борьба и деятельность ОУН во время войны». Инструкция 1941 года отличалась от «Единого генерального плана» большей проработанностью конкретных вопросов. В ней подробно описывались мероприятия, которые следовало проводить новым органам государственной власти, военным структурам и организациям. В отличие от «Единого генерального плана» в инструкции не был обойдён вниманием и национальный вопрос.

О. С. Смыслов, Степан Бандера. «Икона» украинского национализма, 2014

Существует давний и нерешенный спор о том, была ли идеология у крестьянских движений и войн эпохи средневековья и нового времени. Откуда возникают эти споры? За основу берется только один из перечисленных трех элементов, например, массовость или наличие вождя и даже, возможно, некоторой программы. Те же проблемы возникают при изучении религиозных движений: можно ли считать их идеологиями (в частности, в них хорошо представлено теоретическое учение). Есть и определенные каналы коммуникаций между вождями и рядовыми участниками (например, прелестные письма, послания). В отдельных случаях возникает некоторый целостный механизм, направленный на достижение цели (например, восстания, имеющего конкретную цель). Они превращаются на короткое время в определенную систему. Очевидно, что, содержа в себе эти важные элементы идеологии в нашем понимании, эти элементы в примитивных социальных движениях спонтанного характера – нестабильны, не существуют длительное время, не получают теоретического осмысления в социально-политических учениях. Они не представляют завершенной идеологической системы. Большей частью они эволюционируют как некое политическое действие вполне конкретного характера. Однако все крупные социальные движения традиционных обществ нового и новейшего времени являлись выражением конфликтов аграрных обществ эпохи их кризиса. Они выражали стремление к самодостаточному развитию государств (в случае конфликтов с папством) или восстановлению утраченной социальной гармонии (в случае обезземеливания крестьян). Примерами могут служить аграрные движения в Западной Европе или стихийные протестные движения против усиления религиозного диктата государства и закрепощения крестьян (церковный раскол в России). В религиозных идеологиях очень сильно разделение на своих и чужих, правоверных и неверных, друзей и врагов, т. е. наблюдается элемент борьбы за преимущества своей группы.

А. Н. Медушевский, Социология права, -1

П. Г. Виноградов подтвердил свою мысль о том, что «самоуправная бюрократия страдала моральным недугом задолго до крушения в 1917 г.», уступая влияние интеллектуалам. Поэтому он сосредоточил свое внимание на отношениях внутри интеллигенции и связях последней с народом. Объединяющим элементом, сплачивающим все слои населения России в позитивной работе по переустройству общества, историк считал ту часть интеллигенции, которая связала свою судьбу с земским движением. К ним примыкали умеренные социалисты, дорожившие чувством патриотизма. Наибольшую опасность представляли радикально настроенные социал-демократы, в оценке которых теперь звучал тот же мотив пособничества Германии, что совсем недавно он использовал при оценке бюрократии. «Российские экстремисты, опьяненные их победой над царизмом, находят возможным поднять знамя восстания против средних классов и правительств Европы, вопреки факту, что тем самым они помогают спасти от уничтожения единственное реально опасное и агрессивное правительство»[76].

П. Г. Виноградов, Россия на распутье: Историко-публицистические статьи, -1