Предложение (лингвистика)

Предложе́ние (в языке) — это единица языка, которая представляет собой грамматически организованное соединение слов (или слово), обладающее смысловой и интонационной законченностью. С точки зрения пунктуации, предложение как законченная единица речи оформляется в конце точкой, восклицательным или вопросительным знаками — или многоточием. Также предложение является синонимом «фразы».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Еще более определенная позиция относительно членения индоевропейского предложения выражена Вяч. Вс. Ивановым в его книге 2004 года: «Более вероятным для хеттского и индоевропейского праязыка была бы модель, предполагающая функционирование начального комплекса энклитик как отдельной части предложения наряду с глаголом» [Иванов 2004: 48]. См. далее: «Наибольший интерес представляет разнообразие семантики частиц, входящих в такие комплексы в анатолийском. В них выражено все существенное, как бы сокращенный сгусток грамматической информации о предложении, выносимый в его начало как резюме статьи. ‹...› В полисинтетических языках соответствующие по смыслу морфы инкорпорируются в глагольную форму. ‹...› В языках второго типа можно принять двучленную схему предложения, включив множество обозначений субъектно-объектных отношений в глагольную фразу. В языках типа анатолийских это невозможно, и предложение не менее чем трехчастно. Те группы частиц, с которых начинается в них предложение, включают и первое слово, которое вводит предложение и может быть проклитическим» [Иванов 2004: 48].

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

Все предложения начинаются с выражения роли агенса. Правило «Первое имя в предложении – агенс», которое отмечено при овладении синтаксисом у детей (Слобин 1984) является первым правилом, которое обнаруживается у больных при переходе от смыслового синтаксиса к семантическому. В соответствии с ним больные строят контрастные пары: «Я пошла соседи, соседи пошли… я». Порядок слов используется и для противопоставлений определений и определяемого: отмечается тенденция к постановке определения после определяемого слова (см. выше «скамейка окрашенная»). Затем появляются попытки морфологически маркировать объект, что мы также видим в приведенном примере. Итак, анализ второго вида аграмматизма согласуется с высказанной Л. С. Выготским идеей, что в семантическом синтаксисе действуют «живые» семантически значимые категории.

Дерек Бикертон, Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей, 2009

Фреге осознает, что необходимость адаптирующих изменений вызвана тем, что естественный язык и даже тот язык, на котором говорят ученые, не является, строго говоря, экстенсиональным, поскольку его слова могут иметь разное значение в разных контекстах употребления. Поэтому во Введении к «Основаниям арифметики», где Фреге дает неформальное изложение своих идей, он формулирует известный «принцип контекстуальности», согласно которому «ставить вопрос о значении слов надо, учитывая их взаимосвязь» и «только в контексте предложения слова нечто обозначают» [Frege, 1884, S. xxii; цит. по: Бирюков, 2000, с. 496]. Именно этому принципу, считает Б.В. Бирюков, Фреге находит применение, когда рассматривает придаточные предложения. В таких предложениях подстановка имен с одинаковым значением может привести к изменению истинностного значения всего предложения, и, кроме того, нет однозначной зависимости истинностного значения сложноподчиненного предложения от истинностного значения содержащегося в нем придаточного предложения. Так, предложение «Петя знает, что Пушкин написал “Евгения Онегина”», может быть как истинным, так и ложным, хотя его придаточное предложение бесспорно истинно в любом случае. Поэтому Фреге предлагает рассматривать придаточные предложения как имеющие косвенное значение, т. е. их значением является не «истина» или «ложь», а то, что выступает их смыслом при их обычном – прямом – употреблении. В придаточных предложениях косвенное значение имеют и входящие в них имена собственные, т. е. их значением становится то, что при прямом употреблении было бы их смыслом.

Л. Б. Макеева, Язык, онтология и реализм, 2011

Для ряда ранних исследований в отечественной лингвистике текста характерно выделение широкого круга средств межфразовой связи, в том числе – сцепление предложений при помощи различных форм местоимений, повторов разного вида, разделения членов одной синтагмы между предложениями, входящими в СТ, и др. Позднее внимание концентрируется на тех средствах межфразовой связи, которые выступают в связочной функции уже в пределах отдельного предложения, – это союзы, местоименные наречия с обстоятельственным значением, указательные местоимения, порядок слов, последовательность глагольно-временных форм [Вардуль 1977, Кобрина 1965, Тураева 1986, Падучева 1985 и многие другие исследователи]. Однако тенденция к аналогизации межфразовых отношений и связей с внутрифразовыми долгое время мешала взглянуть на СТ как на принципиально особую единицу высказывания.

О. И. Филимонов, Скрепа-фраза в языке, 2013

Единицы группы Б представляют собой промежуточную группу между знаменательными и незнаменательными словами. Так, и наречия, и предикативы почти не изменяются, и в этом смысле ученые лишены морфологических критериев для разграничения данных частей речи[24]. С другой стороны, наречия не занимают монопольного положения в структуре предложения: типичная для них обстоятельственная позиция регулярно замещается и другими частями речи (Он приходил к нам вечером / вчера // в понедельник / на прошлой неделе). Таким образом, при выделении наречий не отмечается такой прямой связи между синтаксической функцией и частеречными характеристиками, как у слов группы В. Однако другой признак частеречной классификации – семантический («обобщенное значение, характеризующее все слова той или иной части речи» [Русская грамматика 1980]) – позволяет оперировать довольно строгими параметрами и отделять в контексте наречия «вдаль», «наверх», например, от предложно-падежных сочетаний «в даль» и «на верх». Ведущим классообразующим критерием и для наречий, и для предикативов необходимо считать единство общекатегориального значения и синтаксической функции. Исходя из этого, случаи типа до смерти, на цыпочках и другие вписываются в круг единиц, относящихся к наречиям.

Михаил Копотев, Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре, 2016

Существенна для объективности получаемой информации и конкретная форма вопроса. Очевидно, что вопрос следователя должен быть правильно понят: это требование, так сказать, минимально. Но на степени понимания сильно сказываются и внешние формальные характеристики речи. Скажем, чем более конкретные слова использованы в вопросе следователя, чем четче логически выделено то или иное слово, чем более употребительные слова используются, тем легче понять этот вопрос при прочих равных условиях. Уровень понимания зависит и от порядка главных членов предложения (легче при порядке подлежащее – сказуемое), и от того, к какому главному члену относятся второстепенные (лучше, если к сказуемому), и от так называемой «глубины» предложения (то есть его грамматической сложности), и от многих других причин.

А. А. Леонтьев, Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011

К первой группе относятся: союзы, частицы и вводно-модальные слова; единство видовременных форм глаголов-сказуемых, местоименная и синонимическая замена и др. К собственно межфразовым средствам связи относятся: слова и словосочетания, не раскрывающие своей семантики в пределах предложения: лексический повтор, простые нераспространенные двусоставные и односоставные предложения, отдельные вопросительные и восклицательные предложения и др.

В. П. Глухов, Методика формирования связной речи детей дошкольного возраста с системным речевым недоразвитием, 2017

2. Ошибки в области синтаксиса. К отделу синтаксиса мы относим рассмотрение не только видов предложений, но также и типичных синтаксических групп и сочетаний, напр. сочетание прилагательного с существительным, падежных форм с предлогами и т. п. Необходимость отдела синтаксических групп и сочетаний подсказывается наблюдениями над развитием речи ребенка, который, прежде чем начнет говорить целыми предложениями, приучается к разным синтаксическим группам, а привыкнув к таковым, он их вводит в более сложные комбинации и строит целые предложения. Таким образом, синтаксические группы или сочетания слов представляют переходную ступень от слова к предложению, а потому изучение синтаксических сочетаний слов не исключает необходимости и их типов. Привычка к синтаксическим группам позволяет говорящему легко организовать сложные фразы, но играет тоже важную роль и при слушании чужой речи, позволяя наперед догадываться по заслышанной части о последующем. Таким образом, под синтаксическими группами мы понимаем не вообще какие бы то ни было сочетания слов, а сочетания типичные, облегчающие механизм речи. После сделанного нами общего предварительного замечания обратимся к указанию типичных ошибок в этой области.

Коллектив авторов, Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения, 2014

По мнению П.В. Царева, слова – фразы представляют собой образования, стоящие между словами и предложениями. По своей структуре – это предложения, по своей же функции и значению – это сложные слова. Например: The baby was eight months old, and he was at the crawling stage and the looking-about stage and putting-things-into-hismouth stage (Upton Sinclair). Сочетание putting-things-into-his-mouth по своему строению представляет собой синтаксическую конструкцию «глагол + прямое дополнение + обстоятельство места», по своей функции – это сложное слово [Царев; 1979: 8].

И. Ю. Пашкеева, Сложные слова в англоязычных художественных текстах и их перевод на русский язык, 2014

Среди теоретиков права широко распространено мнение, что единицей текста, соответствующей отдельному НПП, является предложение[132]. Ю. В. Блохин указывает, что НПП составляет смысловое содержание предложения, тогда как предложение является носителем этого содержания, средством его грамматической организации и выделения в тексте правового акта[133]. В результате НПП выступает как цельная логико-грамматическая формула[134], которая не может быть раздроблена на несколько грамматических частей (предложений, фраз) даже в пределах одного акта[135].

М. Л. Давыдова, Нормативно-правовое предписание. Природа, типология, технико-юридическое оформление, 2009

Можно и еще более расширить действие вторичной авторской предикации. То же придаточное предицирует в нашем примере и окончание содержащего его сложного предложения, то есть предицирует не только реконструированный нами предикат ЧР, свернутый в именную группу (Человек с такими заслугами перед обществом → Мердлъ имеет перед обществом большие заслуги), но и предикат, синтаксически выраженно содержащийся в данном предложении (не должен оставаться простым гражданином). Мы получим уже третье условное выражение вторичной авторской предикации: Тот, кто, по общему мнению, не должен остаться простым гражданином общества, на самом деле выжал из него кучу денег.

Людмила Гоготишвили, Непрямое говорение, 2006

Н. С. Трубецкой в «Основах фонологии» также поднимает вопрос о принципиальном отличии «фразоразличительных средств» от всех других смыслоразличительных средств языка и указывает, что «фразоразличительные средства являются самостоятельными знаками»; «предупредительная» интонация обозначает, что предложение еще не завершено, понижение регистра обозначает, что данный отрезок речи не связан ни с предыдущим, ни с последующим» [Трубецкой: 254]. К сожалению, проблемы фонологии, выходящей за рамки сегментных фонетических явлений, по сути дела просодической, суперсегментной фонологии не нашли отражения в том труде, хотя Н. С. Трубецкой и включал их разработку в свои планы. Нереализованными остались и идеи П. С. Кузнецова и Н. И. Жинкина относительно фонологического статуса просодических языковых средств. По-видимому, идея фонологичности просодии витает в воздухе с того момента, как суперсегментные единицы стали подвергаться лингвистической интерпретации, как раз и заключающейся в признании за такого рода единицами права решать круг своих собственных проблем смыслоразличения. Вне такого подхода суперсегментные единицы остаются акустико-физиологическими речевыми отрезками, о которых А. А. Реформатский писал: «… это тогда даже не факты речи, а факты речевого потока, струи и палки, подвергнутые сегментации» [1975: 187].

В. В. Васильева, Русский прозаический ритм. Динамический аспект, -1

Для создания текста автор использует единицы языка и грамматические правила их соединения в слова, словосочетания, предложения и т. п., но сам текст не является языковой единицей, так как в отличие от нее каждый раз заново создается, творится. Большинство современных ученых (и в этом мы присоединяемся к ним) сходятся в мнении о том, что текст – это коммуникативная единица, единица речи/речевой деятельности (Н.Д.Бурвикова, О.И.Москальская, В.Я.Шабес, А.М.Шахнарович и многие другие). Что это значит?

Н. В. Кулибина, Зачем, что и как читать на уроке. Методическое пособие для преподавателей русского языка как иностранного, 2015

В то же время существует ряд документов, в которых изложение ведется от первого лица, но без использования местоимения я: прошу, сообщаю, довожу до вашего сведения. Например, указ главы государства может быть передан как личным предложением (от первого лица), так и безличным (инфинитивным) предложением, например:

Коллектив авторов, Основы русской деловой речи, 2012

Глаголы в языке хопи не имеют времен, а только действительные, аспектные и модальные формы, связывающие предложения. В нем есть три действительные формы: (1) обозначающая просто, что говорящий рассказывает о прошлом или настоящем событии, (2) что говорящий ожидает, что событие произойдет, (3) что он делает привычное обоснованное заявление. Аспектные формы передают отличающиеся степени продолжительности события; а модальные формы, употребляемые только в случае, когда выражение включает два глагола или предложения, «обозначают отношения между ними, включая соотношение последующего и предыдущего, а также одновременности. Поэтому в глаголах языка хопи не больше основания для выражения понятия времени, чем в других присущих ему лингвистических моделях» (ibid., p. 82.).

Коллектив авторов, Антология исследований культуры. Отражения культуры, 2011

3) на синтаксическом уровне – а) преобладание простых предложений; б) широкое использование вопросительных и восклицательных предложений; в) употребление слов-предложений (Да. Нет. Ясно. Почему же?); г) использование односоставных личных и неполных предложений.

Т. И. Кобякова, Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Лексическое значение слова определяется его соотнесенностью с соответствующим понятием и местом слова в лексической системе языка (т. е. его различными связями с другими словами). Отсюда задача толкователя установить не просто смысл и его значение в предложении, а те функции, которые оно несет. В большинстве случаев установление лексического значения слова происходит как бы автоматически. То есть слово, включенное в текст, озвучивает само себя функционально, в соответствии со своим значением и назначением. Другое дело, если оно многозначно, заимствовано или это специальный термин. Здесь интерпретатору надо выяснить: есть ли легальное или аутентическое толкование данных понятий. Если нет, то ему самому необходимо установить лексическое выражение конкретного слова, используя словари или иные источники.

Коллектив авторов, Актуальные проблемы современного уголовного права и криминологии, 2013

Обогащение лексикона проводится и путем усвоения слов, включенных в словосочетания и предложения, а также выражающих определенную синтаксическую роль в речи. Предлоги, союзы, междометия, как известно, не имеют конкретного лексического значения. Поэтому систематическое и планомерное знакомство с ними имеет особое значение.

И. В. Прищепова, Речевое развитие младших школьников с общим недоразвитием речи. Учебно-методическое пособие, 2008

Основным знаком языка считается слово. Оно способно образовывать предложения. Слово принципиально отличается от иных знаков, поскольку обладает собственным значением, в то время как значение предложения складывается из значений входящих в него слов. Ни один человек не может только по своему желанию изменить значение слова, иначе его перестанут понимать. Значение слова всегда является результатом определенного общественного договора. С лингвистической точки зрения, коммуникативную функцию слова выполняют именно в предложении. Поэтому последнее является полноценным коммуникативным знаком. В предложении как высшей знаковой единице приводятся в движение все знаки и сигналы языка, а сами предложения вступают в связь друг с другом, с контекстом и ситуацией речи. Предложение обеспечивает языку возможность передавать любую мысль, информацию.

Коллектив авторов, Русский язык и культура речи, 2010

Естественные языки имеют определенные недостатки, затрудняющие точную передачу информации. К таким недостаткам относятся тот факт, что со временем слова изменяют свое значение. Например, слово «танк» первоначально обозначало резервуар, цистерну, а сейчас оно обозначает боевую машину. Кроме того, в естественном языке одно слово часто обозначает разные предметы и имеет несколько смысловых значений (кисть руки и кисть винограда). Бывает, что разные слова имеют одно и то же значение (перевес и превосходство). Иногда значение слов естественного языка бывает неопределенным, расплывчатым (человек не совсем здоров). Искусственные языки лишены данных недостатков, но в свою очередь бедны образами. Логика пользуется искусственным языком, который создан с помощью формализации. Это означает, что в логике операции с мыслями заменяют действиями со знаками. Основными знаками формальной логики являются слова, а сложными – предложения естественного языка. С помощью формализованного языка из формул, соответствующих истинным высказываниям, можно получить формулы, соответствующие другим истинным высказываниям, не принимая во внимание преобразование самого высказывания. Давайте остановимся на принципах построения языка логики.

Н. А. Лучков, Логика в вопросах и ответах, 2009

С. Д. Кацнельсон попытался определить функцию представления «призначных» значений как существительных как внешнее синтакисческое ограничение, которое язык накладывает на независимые от него логические категории: «Подчинение логико-грамматических категорий лексико-грамматическим категориям объясняется тем, что любое лексическое значение должно обладать способностью функционировать в роли члена предложения. Для того, чтобы призначные значения могли функционировать в языке в качестве определяемых и предикандумов[1], язык приравнивает их функционально к предметным значениям, подводя их под общую категорию субстанции» (Кацнельсон 2002: 215). Можно видеть, что такое объяснение функциональности представления призначных значений в виде существительных достаточно формально. Ведь для того, чтобы определить признаки признака white мы совсем не обязательно должны «приравнять его к предметному значению». В английском языке возможны такие варианты как absolutely white, spotlessly white, closer to white, almost white, whitish; very willing, not really willing, so willing that и т. п.

И. В. Толочин, Учебник по лексикологии, 2014

Синтаксический строй французского предложения строго регламентирован. В повествовательном предложении должен быть прямой порядок слов: подлежащее – сказуемое – дополнение. Если поменять местами прямое дополнение и подлежащее, смысл высказывания либо утратится, либо изменится на противоположный.

Т. М. Кумлева, Французский за 90 дней. Упрощенный курс, -1

Недопустимо использование однокоренных слов в составе словосочетания или грамматической основы предложения, т. е. когда значение одного из слов, входящих в состав словосочетания, включает в себя значение второго. Например, неправильным будет считаться выражение «следует учитывать следующие факты», ошибку можно исправить, использовав слово-синоним вместо любого из однокоренных элементов словосочетания, – «необходимо учитывать следующие факты».

А. В. Сорокина, Основы делового общения, -1

В настоящее время происходят многочисленные процессы преобразования стиля и функции. Система языка сжимается и упрощается, становится структурно простой, тогда как функции ее единиц расширяются. Происходит явное развитие привативных оппозиций, что обозначено в желании лингвистов оппозиции вообще всякие, свойственные системе языка, свести только к дихотомически привативным. В языке происходит рост аналитизма (а это результат фиксации логических структур в чистом виде), увеличивается употребление нулевой флексии (принцип системности основан на наличии нулевого признака или элемента); развивается собирательность именных форм (они непосредственно выражают понятие); происходит сокращение конкурирующих синтаксических функций и одновременно упрощаются типы сложных предложений; разрушаются, сводятся к ограниченному их числу акцентные парадигмы (теперь они не обслуживают отдельные слова, а как бы сопровождают самостоятельные грамматические категории, например разграничивают полупарадигмы единственного и множественного числа одного и того же имени, то есть идею и вещь обозначают по отдельности: дух – ду́хи и духи́), и т. д.

В. В. Колесов, «Жизнь происходит от слова…», 2015

Из сказанного следует, что конструкции НОТ-5 являются связанными двучленами. Это совершенно очевидно в отношении всех двучленов-биномов, образуемых несубстантивными единицами различных категориальных классов, но это справедливо также и в отношении субстантивных биномов. Неслучайно, что и тем и другим свойственна тенденция к образованию устойчивых сочетаний с дальнейшей их фразеологизацией и возможностью использования в качестве предикативных членов неотрицательных предложений: ни то ни се, ни два ни полтора, ни рыба ни мясо, ни богу свечка ни черту кочерга и т. п. Ср. также адъективные и адвербиальные биномы антонимического состава, обозначающие нулевую точку отсчета на соответствующей параметрической градуальной шкале: ни молодой ни старый, ни добрый ни злой, ни весело ни скучно и т. п. и – с фразеологическими сдвигами значения – ни жив ни мертв, ни тепло ни холодно и т. п.

А. Б. Пеньковский, Очерки по русской семантике, -1

Не менее важны и синтаксические требования, предъявляемые к языку нормативных актов. Все члены предложения должны быть согласованы между собой в соответствии с языковыми нормами. Конструкции предложений не должны быть ни излишне сложными, ни искусственно упрощенными. Но необходимо помнить о том, что правовая норма нередко может выражаться с помощью сложноподчиненных предложений с условными придаточными предложениями, – такая форма зачастую бывает единственно возможной с точки зрения логики. Большую роль играет пунктуация, используемая в предложении. Нормотворец должен стремиться к относительной простоте пунктуации. Если существует необходимость облечь норму в сложную синтаксическую конструкцию (например, сложноподчиненное предложение с несколькими придаточными), то целесообразно в процессе подготовки акта вначале изложить мысль в виде нескольких простых предложений, а затем связать их воедино сообразно требованиям языка и целям вносимого нормативного акта.

Коллектив авторов, Юрист в организации: учебное пособие, 2009

Итак, с Оккамом в семантическую теорию пришла, во-первых, идея «интенциональной предметности» (как удачно выразился А.Ф.Лосев). Во-вторых, Оккаму принадлежит заслуга приведения к единой системе разрозненных ранее семантических идей и понятий (знак, сигнификация, суппозиция и др.). Наконец, в-третьих, Оккаму принадлежит теория словесного знака (термина) как единства слова и сигнификации и идея «ментальной пропозиции» как знака реальности. В этой связи приведем одно интересное высказывание Оккама о знаке: «Иначе следует понимать знак как нечто, что обусловливает (facit) возникновение чего-то иного в познании, чему свойственно замещать это иное или быть вставленным (вместо него) в предложение (propositio) <…>, либо чему свойственно быть составленным из упомянутых, какова речь (oratio) или предложение (propositio)» (перевод наш, цит. по Джохадзе, Стяжкин, 1981. С. 271). Отсюда явно следует, что не только «ментальная», но и всякая иная пропозиция, в том числе предложение, речь, является для Оккама знаком и что «замещать» (supponere) нечто – акт неразрывный с употреблением заместителя этого «нечто» в предложении.

А. А. Леонтьев, Деятельный ум, 2001

Когда же речь заходит об основах пунктуации, то необходимо иметь ввиду, что на интонацию следует опираться (естественно, как на составную часть основы) как на важнейшее синтаксическое средство выражения мысли. Интонацию следует учитывать в большей или меньшей мере – в зависимости от того, какую роль она играет в конкретном предложении.

В. Н. Казакова, Методика преподавания русского языка для ССУЗов, 2009

Если сравнить лингвистику с другими гуманитарными науками, то бросается в глаза одна ее особенность. В ряде наук в течение веков менялись представления и о самом их предмете, и об их задачах и целях. Но если мы сравним грамматику Дионисия Фракийца и современный школьный учебник русского языка, то обнаружим много общего. Сходна сама задача – научить правильному языку. Сходно понимание языка – как некоторой системы правил, извлекаемой из множества уже существующих, а не конструируемых автором текстов. Сходно выделение основных изучаемых областей языка: фонетика, морфология, синтаксис (они и изучаются в этом порядке); при этом основное внимание там и там уделяется грамматике. Сходны многие основные понятия и термины (русские термины часто представляют собой кальки с древних языков): звук, гласный звук, согласный звук, слово, предложение, часть речи, глагол, наречие, местоимение, падеж, лицо, наклонение, залог и т. д. Некоторые из них появились даже до Александрии; например, первым выделил части речи Аристотель в IV в. до н. э. Лишьсинтаксическая терминология современного учебника отсутствовала в александрийский период и появилась намного позже. Но и она разработана еще в XIII–XVI вв. Также в античности еще не было представления о значимых частях слова – корне, суффиксе и т. д. Но и оно появилось в XVI–XVII вв.

В. М. Алпатов, Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики, 2017

Хотя вопрос требует более основательного обсуждения, нежели то, которое можно представить здесь, многое из сказанного мною точно передано формой предложений Рамсея. Экзистенциально квантифицированные переменные, с которых начинаются такие предложения, могут рассматриваться как то, что я ранее называл «символом-заполнителем» для терминов, нуждающихся в интерпретации, то есть «флогистон», «начало» и «элемент». Вместе со своими логическими следствиями предложение Рамсея тогда представляет собой набор ключей, доступных интерпретатору, ключей, которые он должен найти посредством продолжительного исследования текстов. Это, мне кажется, правильный способ понимания техники, предложенной Дэвидом Льюисом для определения теоретических терминов посредством предложений Рамсея[29]. Как контекстуальные определения, к которым они близки, и как остенсивные определения, определения Рамсея у Льюиса схематизируют важную (возможно, сущностную) форму изучения языка. Однако смысл слова «определение» во всех этих случаях является метафорическим или по крайней мере очень широким. Ни один из этих трех видов определения не позволяет осуществлять замены: предложения Рамсея нельзя использовать для перевода.

Томас Кун, После «Структуры научных революций», 2000

КРФ рассуждения в прямой речи персонажей сказки также подчинено КРФ побуждения: рассуждения входят в состав функциональных групп, где побудительные высказывания формулируются на основе свернутых умозаключений-энтимем: «Мои дети уехали: выдана у меня дочь за Ворона Вороневича Семигородевича … Не езди, милой сын, оне непременно кончены, и тебе кончит». [Зеленин, № 27]. В синтаксическом отношении побуждение выносится на первый план и оформляется в виде части сложного предложения (простого побудительного предложения (языковая репрезентация побуждения)), центром которого является глагол (или цепочка глаголов) в императиве: «Не езди, милой сын <…>». Далее следует повествовательное предложение, которое является языковой репрезентацией умозаключения-энтимемы (большой посылки, малой посылки или вывода): «и тебе кончит».

Коллектив авторов, Дело всей жизни…, 2014

2)-I am a doctor. Doctor – врач. Я врач (я есть врач). В данном примере форма глагола to be – ARE играет роль глагола-связки в значении «есть». В отличие от русского языка, в английском языке глагол-связка никогда не опускается, поскольку английское предложение имеет строго фиксированный порядок слов: подлежащее (subject) + сказуемое (verb) + дополнение (object). В подобных случаях глагол-связка на русский язык не переводится.

Валерий Долгановский, Английский язык. Базовый курс, -1