Падеж

Паде́ж в языках флективного (синтетического) или агглютинативного строя — словоизменительная грамматическая категория именных и местоимённых частей речи (существительных, прилагательных, числительных) и близких к ним гибридных частей речи (причастий, герундиев, инфинитивов и проч.), выражающая их синтаксическую и/или семантическую роль в предложении. Падеж является одним из средств выражения синтаксической зависимости имени, выражаемым при подчиненном имени (ср. с маркерами изафета — показателями наличия зависимого синтаксического элемента, присоединяемыми к синтаксическим вершинам). Другими средствами выражения синтаксической зависимости и семантической роли являются предлоги и послелоги, порядок слов, контактное расположение синтаксических групп. В конкретных языках мира обычно наблюдается своя сбалансированная конфигурация средств выражения синтаксических зависимостей.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Автором приводятся примеры омонимии существительного «студент» и прилагательного «маленький». В немецком языке существительное не может быть правильно идентифицировано без дополнительного фактора, в данном случае, артиклей единственного и множественного числа, стоящих в немецком родительном падеже. Прилагательное «маленький» также не может быть идентифицировано без неопределённого артикля и существительного, стоящего сразу после прилагательного в именительном падеже. Следующий пример даётся с тем же прилагательным, только в сравнительной степени, то есть, получившим другое грамматическое значение. “Ein Formans kann im Prinzip zugleich Träger von mehreren grammatischen Bedeutungen sein, z.B.: ES- drückt die Bedeutungen des Genitivs und des Singulars aus; – ST trägt am Verb die Bedeutungen der 2. Person und desSingulars.“ Речь идёт о формальном идентификаторе, форманте (по определению Абрамова Б. А.), который несёт в себе омонимичные, совпадающие признаки: напр., значение родительного падежа и единственного числа. Синтетический форматив представляет собой единый образ („einheitliches Gebilde“), например, „Buches, gehst“. Аналитическая форма – это расчленённый, непоследовательный, несвязанный образ, когда между составляющими может появиться другое языковое единство: „ Eine analytische Form ist ein gegliedertes, diskontinuierliches Gebilde, zwischen dessen Konstituenten eine andere sprachliche Form treten kann: (Ich) HABE lange GEARBEITET“ [Абрамов, 1999, с. 22]. Существует достаточно много определений синтаксической омонимии, широкий спектр которых определяется различием подходов в дефинициях. Один из подходов раскрывает понятие «синтаксическая омонимия» с точки зрения речетворческих дисциплин, связанных со стилистикой текста, риторикой, речевой коммуникацией.

Г. С. Стренадюк, Обучение омонимичным грамматическим структурам студентов-филологов в процессе иноязычного чтения, 2008

Таким образом, противопоставленность неуменьшительных и уменьшительных образований оказывается различной в различных семантических или, точнее, семантико-грамматических группах существительных. Обозначив арабскими цифрами выделенные семантико-грамматические группы (к ним следует прибавить еще одну – группу неодушевленных существительных), буквами А и Б – соответственно неуменьшительные и уменьшительные образования и символами ВР, ВИ – противопоставленные формы винительного падежа, можно будет представить структуру КОН в указанной группе говоров следующей схемой:

А. Б. Пеньковский, Очерки по русской семантике

2) на морфологическом уровне – употребление: а) одушевлённых существительных в форме м.р. (квартиросъёмщик Иванова, библиотекарь Петрова); б) отглагольных существительных с частицей НЕ (несоблюдение); в) производных предлогов (в связи, в силу, по мере; предлог ПО употребляется с предложным падежом (по отношении, по достижении)); г) сложносокращенных слов; д) «нанизывания» родительного падежа в цепочке существительных (для применения мер общественного воздействия); е) возвратных глаголов при необходимости подчеркнуть факт совершения действия (оплата гарантируется); ё) общепринятых сокращений (ул. – улица, т.е. – союз то есть);

Т. И. Кобякова, Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Э. Стертевант в 1939 году[5] предположил, что оба эти «местоимения» восходят к «индо-хеттским» конгломератам союзов. При этом союз *so употреблялся в предложениях без замены субъекта, а *to – в предложениях с заменой субъекта. Союз *so был в дальнейшем реинтерпретирован как местоимение в именительном падеже. «Индо-хеттские» конгломераты в индоевропейских языках приобретали значение местоимений, тогда как в хеттском они сохраняли свое древнейшее значение. Эта гипотеза была отвергнута Х. Педерсеном на том основании, что указательные местоимения являются древнейшими элементами языка, тогда как сочинительные союзы типа хеттского nu , ta, su возникают значительно позднее[6]. Т. В. Гамкрелидзе также опровергает гипотезу Э. Стертеванта в целом [Гамкрелидзе 1957], оперируя фактами хеттского синтаксиса, где фактор замены или незамены субъекта не связывается с типом союза. Г. Дункель [Дункель 1992] в свою очередь обращается к анализу форм *só/su в среднеиндоевропейском языке, которые представлены в синтаксисе параллельно формам *to/te. При этом, по его мнению, существовало личное местоимение 3 лица единственного числа, начинавшееся на *s (форма *si при этом передавала женский род в отличие от неженского *so). Ортотонические формы (т. е. ударные) были связаны с консонантной опорой на *t, а энклитические – с консонантной опорой на *s.

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

С грамматической точки зрения, французский язык обладает следующими особенностями, отличающими его от русского языка: у французского существительного нет падежей и падежные отношения между словами регулируются предлогами. У французского существительного нет среднего рода, а принадлежность слова к мужскому либо к женскому роду чаще всего не мотивирована. Перед французским существительным должен стоять его формальный показатель – артикль или другое служебное слово.

Т. М. Кумлева, Французский за 90 дней. Упрощенный курс

При употреблении слова в родительном падеже используется так называемый status constructus, характерной особенностью которого является сопряженное состояние. Существительное, предшествующее слову в родительном падеже, утрачивает определенный артикль и часто претерпевает внутренние изменения. Например, в древнееврейском языке слово «смерть» – ham-māweth, но если к нему добавить «короля» (ham-melekh), то в результате фраза «смерть короля» будет выглядеть следующим образом: m?th ham-melekh.

Москати Сабатино, Древние семитские цивилизации, 1949

Легче перечислить те специфические трудности, с которыми сталкивается инофон, обусловленные наличием или отсутствием резких контрастов между языками в фонологической, лексической, грамматической областях. Эти трудности являются общими для всех инофонов – носителей одного и того же языка и проявляются прежде всего в ошибках, обнаруживающихся в их речи. В области фонологии это сложность в разграничении твердых и мягких, в некоторых случаях – глухих и звонких согласных, в области морфологии – игнорирование категории рода, неверный выбор падежа существительного и вида глагола, в области синтаксиса – сложности с безличными и неопределенно-личными конструкциями и многое другое.

Кузьмина Т. В., Освоение языка ребенком в ситуации двуязычия, 2014

Флексивный (флективный) способ – способ образования форм с помощью флексий (окончаний), т. е. морфем, сочетающих в себе несколько значений (например, числа и падежа, лица и числа).

Коллектив авторов, Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения, 2014

Примерами, характеризующими носовые, по-видимому, могут быть следующие: менж – II, IV строки, грендеме или гренде – VI при гредехўм – VIII в том же корне, слвен – IX, пршен, дщен – X (если здесь действительное причастие глаголов IV класса), жену – III, млбоу или млвоу – V (понимание слова зависит от того, как читать дигамму), се – VII, VIII, моля – IV, наша – VIII строка (если это винительный падеж множественного числа). Вряд ли этот материал показывает, что писавший текст не умел обозначать носовые. Скорее, можно полагать, что он вообще не имел их в своей речи. Ни один из славянских языков в указанное время не мог иметь подобный комплекс черт, характеризующих этимологические носовые. Картина здесь представлена следующая: 1) уже начался процесс деназализации, в ходе которого о совпадало с у, a ? – с е (т. е. как позднее в сербском); 2) в положениях, где носовые сохранялись, они акустически и артикуляционно близки; ср. менж и гренде (т. е. как позднее в польском); 3) процесс деназализации начался с отдельных слов, корней и форм, причем в других корнях и глагольных формах носовые гласные задерживались.

Сборник статей, Влесова книга. Троянский конь норманнизма, 2013

a) В НСE конструкцию количественное числительное плюс существительное множественного числа (cardinal number plus plural noun) применяют к двум объективно различным ситуациям: к совокупностям, вроде «ten apples» (десять яблок) или «ten men» (десять человек), которые могут быть восприняты как таковые, и к циклам, вроде «ten days» (десять дней), которые нельзя объективно ощутить, но которые образуются взамен метафоричных или воображаемых совокупностей. В противоположность этому, в языке хопи количественные числительные и слова во множественном числе заключаются в структуры, которые образуют или могут образовывать группу объектного (косвенного) падежа; в нем нет воображаемых совокупностей. Для выражения типа «ten days» в языке хопи используются порядковые числительные со словами в единственном числе, примерно как в английских выражениях «until the eleventh day» (до одиннадцатого дня) или «after the tenth day» (после десятого дня). Резко выраженная противоположность между НСЕ и языком хопи состоит в том, что в НСЕ можно использовать ту же самую структуру и для совокупностей, и для циклов (хотя циклы могут также быть выражены по-разному), в то время, как в языке хопи между этими двумя делается четкое лингвистическое различие.

Коллектив авторов, Антология исследований культуры. Отражения культуры, 2011

Продолжать учить детей согласовывать прилагательные с существительными в роде, числе, падеже; употреблять существительные с предлогами (в, на, под, за, около). Помогать употреблять в речи имена существительные в форме единственного и множественного числа, обозначающие животных и их детенышей (утка – утенок – утята); форму множественного числа существительных в родительном падеже (ленточек, матрешек, книг, груш, слив). Относиться к словотворчеству детей как к этапу активного овладения грамматикой, подсказывать им правильную форму слова.

Гербова В. В., Развитие речи в детском саду. Программа и методические рекомендации. Для работы с детьми 2-7 лет, 2010

Практическим средством различения склонения (определения типа склонения) служит в латинском языке родительный падеж единственного числа.

Штунь А. И., Латинский язык для медиков, -1

Если сравнить лингвистику с другими гуманитарными науками, то бросается в глаза одна ее особенность. В ряде наук в течение веков менялись представления и о самом их предмете, и об их задачах и целях. Но если мы сравним грамматику Дионисия Фракийца и современный школьный учебник русского языка, то обнаружим много общего. Сходна сама задача – научить правильному языку. Сходно понимание языка – как некоторой системы правил, извлекаемой из множества уже существующих, а не конструируемых автором текстов. Сходно выделение основных изучаемых областей языка: фонетика, морфология, синтаксис (они и изучаются в этом порядке); при этом основное внимание там и там уделяется грамматике. Сходны многие основные понятия и термины (русские термины часто представляют собой кальки с древних языков): звук, гласный звук, согласный звук, слово, предложение, часть речи, глагол, наречие, местоимение, падеж, лицо, наклонение, залог и т. д. Некоторые из них появились даже до Александрии; например, первым выделил части речи Аристотель в IV в. до н. э. Лишьсинтаксическая терминология современного учебника отсутствовала в александрийский период и появилась намного позже. Но и она разработана еще в XIII–XVI вв. Также в античности еще не было представления о значимых частях слова – корне, суффиксе и т. д. Но и оно появилось в XVI–XVII вв.

Алпатов В. М., Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики, 2017

Так, например, определив звуковой или слоговой состав слова, дети начинают подбирать к нему определения, что способствует закреплению правил согласования слов в роде, числе и падеже.

Учимся строить предложения и рассказывать. Простые упражнения для развития речи дошкольников, 2011

Национальные языки могут иметь территориальные и социальные диалекты. Под территориальным диалектом понимают разновидность данного языка, которая употребляется лицами, проживающими на определенной территории, и которая обладает определенными чертами, противопоставленными другим диалектам. Это могут быть фонетические особенности, ср.: севернорусское оканье и южнорусское аканье ([молоко] – [малако], разное произношение на севере и юге России звука [г] ([г]ород – [γ]ород). Различия в диалектах могут быть и грамматическими, хотя сегодня они нечасты в речи молодого поколения; так, в одних местах в конструкции с предлогом у употребляют форму родительного падежа единственного числа – у жене, у сестре, в других – у жены, у сестры. Наиболее часты лексические различия; например, сочетание батон хлеба, абсолютно нейтральное в Москве, кажется странным в Петербурге, а петербургское слово кольцо (конец маршрута общественного транспорта) не всегда понимают жители других мест.

Коллектив авторов, Русский язык и культура речи, 2010

Аналогия совершенно неудачная, поскольку здесь ученый явно не разобрался с законами палатализации. По второй палатализации заднеязычный согласный *g перед гласными *e и *i дифтонгического происхождения изменялся в *d’z’(позднее– в z’), но, во-первых, это предполагало бы сохранение твердого g в единственном числе именительного падежа при мягком z’ во множественном числе (как, например: другъ – друзи, рогъ – рози) и, во-вторых, звук g не мог перейти в s. Третья палатализация, в отличие от второй, была прогрессивной, то есть изменение заднеязычного согласного вызывалось предшествующим гласным переднего ряда, а не последующим, а в словах «роги», «руги» согласному g предшествуют гласные заднего ряда. Таким образом, по законам палатализации, «роги-руги» никак не могут измениться в «рось-русь».

Акашев Юрий, История народа Рос. От ариев до варягов, 2013

Морфологическая норма регламентирует образование грамматических форм. Например, «Скоро моё день рождение!»– неправильный вариант; правильно – мой (м. р.) день (чего?) рождения, родительный падеж.

Пантуева Яна Р., Русский язык и культура речи. Учебник для студентов теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

Востоков отказывает в нормативности форме волоса́, поскольку флексия безударна даже в форме родит. падежа (воло́с, а не волосо́в), но он же допускает и стилистическое использование вариантов домы и дома, поскольку расхождение флексий сопровождается различием в акценте: дома́, но до́мы. Грот в качестве инварианта избирает «средний член» тернарной оппозиции: во́лосы – волоса́ – волосы́ (власы́). Неизбежность среднего, немаркированного в обе стороны члена оппозиции становится непременным условием стабилизации нормативного варианта.

Колесов В. В., «Жизнь происходит от слова…», 2015

Продолжая изучение словоизменения существительных и прилагательных во множественном числе, необходимо отметить родительный падеж множественного числа.

Штунь А. И., Латинский язык для медиков: конспект лекций, -1

2) цепи родительных падежей допускаются лишь до четвертого звена, пятое считается ошибкой: исследование (чего?) употребления (1) глаголов (2) движения (3) в документах делового стиля (4) конца (5) XVIII века (6)…;

Серегина Д. А., Формирование речевой культуры младших школьников в условиях воздействия СМИ, 2013

Однако, такое предположение было бы неверно. Как указала недавно Э. Благова, чтение «дроуговъ» здесь вторично и ошибочно[296]. Во-первых, это чтение, по её замечанию, «аномально» в качестве родительного падежа множественного числа от «». Правильный gen. pi. в старославянском языке должен был бы быть «», которого, однако, не даёт ни один из списков. Во-вторых, Благова обратила внимание на варианты «дьрговъ» и «дьргомъ», которые присутствуют в нескольких списках и представляют собой lectio difficilior. Она пришла к выводу, что именно они-то (скорее «дьрговъ», то есть в родительном падеже, как в греческом оригинале) и были более ранними по сравнению с «друговъ» и «другомъ», которые явились результатом более позднего осмысления уже неясного слова как общепонятного «». По мнению Благовой, в данном случае мы имеем дело с лексемой «», которая известна по нескольким примерам в древних памятниках южнославянского происхождения. Она либо была в первоначальном («мефодиевском») тексте, либо попала в Паримийник на каком-то этапе правки и обновления «мефодиевского» перевода (и тогда оригинальным является чтение Лобковского паримийника ).

Стефанович П. С., Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках, 2012

д) сочетанием основ или форм родительного падежа числительного с именной частью («пятилетка», «четырёхугольник», «двустишие»);

Пашкеева И. Ю., Сложные слова в англоязычных художественных текстах и их перевод на русский язык, 2014

К 4—5 годам малыш овладевает падежами, сначала родительным, затем дательным, творительным, предложным. Появляются глагольные времена и многословные фразы, придаточные предложения, соединительные союзы и местоимения. Дети с удовольствием произносят монологи. Начинается второй период вопросов: «Почему?»

Анищенкова Е. С., Речевая гимнастика для развития речи дошкольников, 2007

15. Какое имя существительное требует после себя косвенного падежа без предлога?

Горбаневский М. В., Слово – история – культура. Вопросы и ответы для школьных олимпиад, студенческих конкурсов и викторин по лингвистике и ономастике, 2014

Например, в 8-м уроке имеются два задания на отработку притяжательных местоимений. Они носят слишком условный характер, чтобы ограничиться ими. Приблизить работу по этой грамматической теме к реальному общению можно, дополнив тренировочную часть урока игровыми заданиями. Можно предложить одному ученику отвернуться или выйти в коридор. В это время другие учащиеся раскладывают какие-то свои мелкие вещи на столе. Вошедший обращается к тому или другому соученику с вопросом: Это твоя книга? И получает ответ: Да, моя/Нет, не моя. В случае отрицательного ответа он обращается с вопросом еще раз, указывая при этом на другого ученика: Это его/ее книга? И также получает полный ответ. Подобную работу можно организовать и следующим образом. Например, в 11-м уроке активизируются окончания винительного падежа. Это можно сделать с помощью игры «Кто любит…». Один из учащихся называет слово, например музыка. Другой говорит: Я люблю (не люблю) музыку. Важно, чтобы каждый побывал в роли спрашивающего и в роли отвечающего. Это полезно вдвойне: называющий слова активизирует свой лексический запас, отвечающие автоматизируют навык употребления падежной формы. Весьма легко на уроке создается ситуация поиска, которая позволит «закрепить» окончания предложного падежа. Указывая на разложенные в разных местах предметы, преподаватель спрашивает: Где ручка? Ученик отвечает: На столе. Где ваза? – На окне. Где сумка? – На стуле. Изучаемые факты языка в такого рода учебной коммуникации становятся средством общения и позволяют от приобретения знаний перейти к речевой деятельности.

Политова Л. В., Жили-были… 28 уроков русского языка для начинающих. Книга для преподавателя, 2009

Наконец, прагматика (от греч. pragma, род. падеж pragmatos – дело, действие) – раздел семиотики, в котором изучаются отношения субъектов, воспринимающих и использующих какую-либо знаковую систему, изучение отношения интерпретаторов-пользователей какой-либо знаковой системы (т. е. субъектов, воспринимающих и использующих ее) к самой знаковой системе. Другими словами, если синтактика изучает отношения между правильными выражениями знаковой системы, могущими в принципе быть интерпретируемыми, а семантика изучает интерпретации этих выражений (т. е. установление таких соответствий с содержательными областями объектов, при которых правильным выражениям приписывается смысл), прагматика изучает восприятие смысла выражений знаковой системы в соответствии с разрешающими способностями воспринимающего. Понятие прагматика является субъективным, т. к. включает не все возможные его характеристики, а лишь те, которые доступны использующему знаковую систему интерпретатору. Основные идеи выдвинул Ч. Пирс, развиты Ч. Моррисом (ввел сам термин прагматика). Прагматические свойства и отношения (напр., стилистические характеристики языка, оптимальное строение и степень допустимого сжатия сообщений), существенные для адекватного восприятия и понимания текстов, как правило, не выразимы средствами рассматриваемой знаковой системы, и их изучение, помимо лингвистических и логических методов, требует привлечения понятийного и методологического аппарата таких наук, как психология (в частности, инженерная психология), социальная психология, этология; в свою очередь, данные прагматики представляются перспективными для использования в «обслуживающих» ее науках. Прагматика предполагает всесторонний учет свойств и возможностей человеческого интеллекта и претендует на выявление условий и возможностей моделирования этих свойств в рамках широкой междисциплинарной программы т. н. искусственного интеллекта (разработки всевозможных «роботов»). Примерами такого рода задач прикладной прагматики могут служить проблемы машинного перевода и реферирования, построения информационно-поисковых систем и т. п.

Махлина С. Т., Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010