Одушевлённость

Одушевлённость — семантический категориальный признак имени, базирующийся на наивном знании о классификации существительных и местоимений по типу референта: от безусловно «живых» (человек, собака, комар) до полностью «неодушевлённых» (камень, стол, бесконечность) с некоторым количеством промежуточных случаев (тополь, класс, подберёзовик). Существует гипотеза, что противопоставление одушевленных и неодушевленных сущностей представляет собой универсальную иерархическую шкалу, в рамках которой люди располагаются выше животных, затем следуют растения, стихии, конкретные объекты, абстрактные сущности. Внутри класса имен и обозначений лиц можно выделить свою микроиерархию, на вершине которой будут местоимения первого и второго лица.

Это категориальное распределение может с теми или иными особенностями проявляться в лексике языка, его синтаксисе, но чаще лингвисты говорят о морфологических и словообразовательных манифестациях категории одушевлённости, например, в японском, во многих восточно- и западнославянских языках. В этом случае одушевлённость/неодушевлённость рассматривают как номинативную словоклассифицирующую грамматическую или словообразовательную категорию, что с теоретической точки зрения весьма любопытно, так как формальное выражение этих категориальных признаков в общем случае является избыточным, поскольку различие между живым и неживым представляется априорно известным и не нуждающимся в систематическом подтверждении с помощью обязательных грамматических средств. Семантически одушевлённость пересекается с другими категориальными концептуальными оппозициями: активность/пассивность, целенаправленность/стихийность. Деление имён на одушевлённые (активные) и неодушевлённые (пассивные) является основным в морфологии языков активного строя.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Несмотря на давнюю научную традицию и в целом обширную литературу предмета, многие из вопросов, составляющих проблему категории одушевленности – неодушевленности существительных (КОН) в русском языке, остаются недостаточно изученными. Это касается как некоторых общих ее аспектов (таковы, например, вопросы об отношении этой грамматической категории к соответствующим категориям мышления и сознания, особенно с учетом различий между научным и общим, так сказать, «бытовым» пониманием живого – неживого и одушевленного – неодушевленного;[19] об уровневой принадлежности КОН – в плане ее отнесения к морфологии или синтаксису,[20] вопрос о системных связях КОН с другими грамматическими категориями – например, с категорией залога, и некот. др.), так и целого ряда конкретных особенностей ее структуры, функционирования и развития в современном языке и на различных этапах его истории.

А. Б. Пеньковский, Очерки по русской семантике

б) колебания в роде имен существительных: например, а) современному русскому языку в случаях колебания в роде свойственны формы мужского рода, а формы женского рода являются либо устаревшими, либо они характерны для разговорного стиля речи, ср.: клипс – клипса, георгин – георгина и т.п., реже решается вопрос в пользу женского рода, ср.: тапка – тапок, мозоль, прорубь и т.п.; б) род несклоняемых существительных связан с семантикой слова и с понятием одушевлённости /неодушевленности, ср.: пони, гризли (м.р.), ранчо, палаццо (ср.р.), мадам, пани (ж.р.), парвеню, месье (м.р.), некоторые несклоняемые существительные имеют значение общего рода, ср.: инкогнито, протеже, визави. Исключения из правила связаны с влиянием разных аналогий, ср. бри (м.р. – родовое понятие «сыр», кофе (м.р. – влияние устаревших форм кофей, кофий), салями (ж.р. – родовое понятие «колбаса) и др.;

Т. И. Кобякова, Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013