Служебные слова

О служебных словах в информатике см. Зарезервированное слово.Служе́бные слова́ — лексически несамостоятельные слова, имеющие в языке не номинативную функцию (они не называют предметы, свойства или отношения), а лишь выражающие различные семантико-синтаксические отношения между словами, предложениями и частями предложений. Противопоставляются знаменательным, или самостоятельным, словам, отличаясь от них, помимо значения, отсутствием морфологических категорий. Приближаясь к словоизменительным морфемам, служебные слова находятся на грани словаря и грамматики и фактически относятся к сфере грамматических средств языка. Они превосходят знаменательные слова частотностью употребления, но уступают им по численности, составляя список, близкий к закрытому.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Следует обратить внимание на термины «основа» («a stem»), «полнозначная основа», «знаменательный элемент», «корень», «корневая морфема», «слово» («word»), используемые для описания структуры сложного слова (a compound word). В определениях сложного слова в русском языке преобладают термины «основа», «корневая морфема», а в определениях сложного слова (a compound word) в английском языке в основном используются термины «слово» («word») и «основа» («stem»). Употребление разных терминов обусловлено, по нашему мнению, принадлежностью данных языков к разным типам грамматического оформления слова. Русский язык относится к синтетическим языкам, в которых «грамматические значения выражаются в пределах самого слова (аффиксация, внутренняя флексия, ударение, супплетивизм и т.д.) [Розенталь 1972: 355]. Английский язык относится к группе аналитических языков, в которых «грамматические значения (отношения между словами в предложении) выражаются не формами самих слов, а служебными словами при знаменательных словах, порядком знаменательных слов, интонацией» [Розенталь 1972: 20]. Более того, как отмечает В.В. Гуревич, «в английском языке преобладают одноморфемные слова, в которых не всегда легко установить четкую границу между корнем и грамматическим окончанием, т.е. нет четкости «морфологического шва» [Гуревич 2003: 112]. В связи с тем, что в английских словах не всегда четко определена граница между корнем и окончанием, используют понятия «word» или «stem». Поэтому считаем приведенные в данном контексте термины «основа», «корневая морфема», «слово» («word») и «основа» («stem») близкими по значению.

И. Ю. Пашкеева, Сложные слова в англоязычных художественных текстах и их перевод на русский язык, 2014

При рассмотрении дефиниций предлогов и артиклей в данной главе мы показали, что так называемые служебные слова – отнюдь не «пустые»; более того, их структура в общих чертах соответствует базовой структуре любой другой лексической единицы: в составе этих слов точно так же можно выделить родовую и интегральную категории. Ниже будет показано, что предлоги и союзы в английском языке проявляют и ряд других характерных лексических черт, таких как полисемия, способность участвовать в антонимических парах и образовании сложных слов.

М. В. Сорокина, Учебник по лексикологии, 2014

Возникновение и развитие основного объекта нашего исследования – фразем разного рода – мы определяем как один из этапов грамматической концептуализации (в смысле R Лангакера), как частный случай грамматикализации. При этом очевидно, что грамматикализация в широком смысле не может проходить одинаково на разных уровнях. Более того, каждый из конкретных процессов может быть «трансграничным», без четких различий между лексемами и аффиксами, грамматикой и лексикой и т. д. В результате грамматикализации могут возникать единицы разного уровня: процесс может завершиться появлением идиоматизированной синтаксической конструкции, а может привести к развитию нового служебного слова, аффикса и т. д. Иллюстрацией этого процесса может служить судьба местоимения себя и суффикса – ся в русском языке: будучи исходно вариативными формами одной лексемы, они прошли разными путями грамматикализации, постепенно теряя ударение, формы склонения и, наконец, лексическую самостоятельность (суффикс – ся).

Михаил Копотев, Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре, 2016

Эмоционально-оценочная лексика рассматривается на материале разных частей речи. Безоговорочно многие лингвисты (Э. А. Вайгла [32], Е. М. Галкина-Федорук [45], Е. И. Ефимов [60], Л. Л. Ким [75], Н. А. Лукьянова [109], В. Ф. Петрищева [138] и др.) включают в данную лексическую группу существительные, прилагательные и соответствующие им наречия. М. А. Портнягина [142] выделяет глаголы эмоционального состояния. Несколько отдельно стоит вопрос о роли междометий среди лексических средств выражения эмоций. С одной стороны, они являются эффективным средством выражения эмоций (В. Н. Гридин [53]), с другой, находятся вне системы, так как междометия – это служебные слова (Н. А. Лукьянова [109]).

В. И. Яшина, Овладение эмоционально-оценочной лексикой старшими дошкольниками, 2016

С грамматической точки зрения, французский язык обладает следующими особенностями, отличающими его от русского языка: у французского существительного нет падежей и падежные отношения между словами регулируются предлогами. У французского существительного нет среднего рода, а принадлежность слова к мужскому либо к женскому роду чаще всего не мотивирована. Перед французским существительным должен стоять его формальный показатель – артикль или другое служебное слово.

Т. М. Кумлева, Французский за 90 дней. Упрощенный курс

Все эти привычные для нас свойства лингвистики, так или иначе восходящие к античности или средневековью, вовсе не могут считаться универсальными, что показывают иные лингвистические традиции. О синтетическом подходе индийцев (пути от смысла к тексту; активной грамматики, по Щербе) говорилось выше. Китайская традиция до ее европеизации в конце XIX в. не знала грамматики, основным видом описания в ней был словарь (но японская традиция должна была независимо от китайского влияния самостоятельно строить грамматику). Арабская традиция шла не от морфологии к синтаксису, а в обратном направлении. В Китае и Японии до знакомства с европейской наукой не было понятия, соответствующего звуку (фонеме): в Китае основной фонетической единицей был слог, а в Японии – единица, промежуточная между звуком и слогом (примерно то, что у античных авторов называлось морой). В арабской традиции выделялись согласные звуки, но гласные не рассматривались как отдельные сущности. Единица, соответствующая слову, по-видимому, существовала во всех традициях (к этому вопросу я еще вернусь), но свойства этих единиц могли быть различными. Например, в китайской традиции слова совпадали с корнями и соответствующие понятия не различались. Кроме того, в ней были всего две части речи: «полные слова» и «пустые слова», что примерно соответствует знаменательным и служебным словам, но не выделялись даже имена и глаголы. Отмечу еще одно явление, на котором подробнее остановлюсь дальше: современная англоязычная или франкоязычная лингвистика отошла от идей Дионисия Фракийца больше, чем российское языкознание; по-видимому, это связано с тем, что строй русского языка изменился по сравнению с классическими языками не так значительно.

В. М. Алпатов, Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики, 2017

Ряд работ посвящен исследованию русской разговорной и диалектной речи. Так, исследования Н. Н. Розановой дают представление практически обо всех возможных регуляторах ритма в русской разговорной речи – от порядка слов и их фонетической деформации до появления дополнительного ударения в служебных словах.

В. В. Васильева, Русский прозаический ритм. Динамический аспект, -1

По мнению проф. А. В. Текучева, под связной речью в широком смысле слова следует понимать любое речевое высказывание, составные языковые компоненты которого (знаменательные и служебные слова, словосочетания) представляют собой организованное по законам логики и грамматического строя данного языка единое целое. В соответствии с этим и «каждое самостоятельное отдельное предложение можно рассматривать как одну из разновидностей связной речи» [98, с. 462].

В. П. Глухов, Методика формирования связной речи детей дошкольного возраста с системным речевым недоразвитием, 2017

Отметим, что синонимия в русском языке – явление распространённое, она проявляется на всех его уровнях: на фонетическом – стилистические варианты ударений (например, на морфологическом – стилистические варианты падежных окончаний, ср.: егери (лит.) – егеря (разг.), стилистические и семантические варианты форм существительных, прилагательных, глаголов, местоимений, служебных слов, на синтаксическом – параллельные синтаксические конструкции, ср.: Приеду домой – сразу напишу вам. /Когда приеду домой, то напишу вам; Он не спит. /Ему не спится). К синонимии предложений может привести и инверсия (нарушение прямого порядка слов), например, Волны прибили лодку к берегу. /Волнами прибило лодку к берегу.

Т. И. Кобякова, Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Эддические критерии недействительны по той причине, что метрические ударения часто немотивированны в дротткветте, т. е. выделяют слова безотносительно к их значимости. Так, в нижеследующих примерах позицию ключевой аллитерации (начальный слог четной строки) занимают служебные слова:

О. А. Смирницкая, Древнегерманская поэзия: Каноны и толкования, -1

Изучение межличностной коммуникации психологическими методами было впервые предпринято в широких масштабах французским психологом С. Московичи и его сотрудниками, хотя известны и более ранние эксперименты в этой области – например, Back, 1961. С. Московичи различает «системы коммуникации» и «каналы коммуникации», что в общих чертах соответствует «стратегическим» и «тактическим» способностям Тайера и первой и второй паре критериев, описанных нами выше. Различия в системах коммуникации описываются Московичи при помощи понятий «давления» и «дистанции»: уровень давления определяется отношением между говорящими, уровень дистанции – отношением каждого из них к содержанию общения. При одном и том же канале коммуникации различие в системах коммуникации, как установил Московичи, является преимущественно лексическим (общий объем сообщения и его лексическое разнообразие); при одной и той же системе различие в каналах дает грамматическую вариативность сообщений (процент слов различных частей речи и некоторые другие параметры). В качестве различных каналов брались ситуации «бок о бок», «спина к спине», «лицом к лицу» и общение собеседников, разделенных перегородкой. Отступление от положения «лицом к лицу» дает увеличение процента существительных и служебных слов, уменьшение процента глаголов, уменьшение общего объема речевой продукции (Фоше, Московичи, 1973; Moscovici et Plon, 1966; Moscovici, 1967).

А. А. Леонтьев, Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011

Аналитический способ — способ выражения грамматических отношений при помощи служебных слов.

Коллектив авторов, Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения, 2014

Предложение обычно простое по составу. Говорящие на семитских языках не одобряют придаточных предложений, предпочитая помещать рядом серию высказываний, заставляя читателя догадываться по тексту об их взаимоотношениях между собой (условие, причина, следствие и др.). Даже некоторые обороты, обычно считающиеся придаточными, по своей сути таковыми не являются и не имеют вводных служебных слов. Типичный пример относительного придаточного предложения a book, we took it down… = a book, which we took down… Пример того, как семиты опускают служебные слова, можно найти даже в греческом Новом Завете – в Послании святого Павла римлянам (6, 17): Thanks be to God that ye were servants of sin but became obedient… В английской «Исправленной версии», по смыслу, сказано: Thanks be to God, that, whereas ye were servants of sin, ye became obedient… («Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны…»).

Сабатино Москати, Древние семитские цивилизации, 1949

Как и Левин, к тартуской ветви Московско-тартуской школы относится еще один из ярких ее представителей – Борис Михайлович Гаспаров (1940, Ростов-на-Дону) литературовед, музыковед. Он окончил филологический факультет Ростовского университета по специальности русский язык и литература (1961), музыкально-педагогический институт им. Гнесиных по специальности музыковедение (1968). Кандидатская диссертация «Функция служебных слов в древнерусском языке» (1965, МГПИ им. В. И. Ленина); докторская диссертация «Проблемы функционального описания предложения (на материале современного русского языка)» (1971, АН БССР, Минск). С 1966 – старший преподаватель и с 1968 – доцент Тартуского государственного университета. С 1981 – живет и работает в США: 1981–1982 – профессор Стэнфордского университета; 1983–1992 – профессор Калифорнийского университета (Беркли); с 1992 по настоящее время – профессор кафедры славянских языков и литератур Колумбийского университета в Нью-Йорке. Преподавал в качестве приглашенного профессора во многих университетах Европы и Америки.

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010