Союз (часть речи)

Сою́з — служебная часть речи, с помощью которой связывают между собой простые предложения в составе сложного или однородные члены предложения.

Не склоняется и не спрягается, и не является членом предложения. Выражает смысловые отношения между синтаксическими единицами.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Нужно отметить, что идея о «дофлективном» существовании протоиндоевропейского высказывалась и классиками ХІХ века. Первым в этом отношении был, конечно, Франц Бопп, о котором все знают и учат его имя с юных лет, но мало ссылаются и, вероятно, мало читают. По сути Бопп высказывает те же идеи, которые Ф. Адрадос и К. Шилдз декларируют как «революции» в реконструкции индоевропейского. См. у Франца Боппа эти идеи, воспринимающиеся по принципу «новое – это хорошо забытое старое» [Bopp 1833: 14]: «Es gibt im Sanskrit und mit ihm verwandten Sprachen zwei Klassen von Wurzeln; aus der einen, bei weitem zahlreichsten, entspringen Verba und Nomina (Substantive und Adjective) welche mit Verben in br?derlichem, nicht in einem Abstammungs-Verh?ltnisse stehen, nicht von ihnen erzeugt, sondern mit ihnen aus demselben Schosse entsprungen sind. Wir nennen sie jedoch, der Unterschejdung wegen, und der herrschenden Gewohnheit nach, Verbal-Wurzeln (…) Aus der zweiten Klasse entspringen Pronomina, alle Urprüpositionen, Conjunctionen und Partikeln; wir nennen diese «Pronominalwurzeln», weil sie sämtlich einen Pronominalbegriff ausdrücken, der in den Präpositionen, Conjunctionen und Partikeln mehr oder weniger versteckt liegt». [«В санскрите и в родственных ему языках существует два класса корней; из одного, более распространенного, возникают глаголы и имена; последние находятся с глаголами в родственных, если даже не сказать обменных, отношениях, не возникая из них, но происходя из одной и той же основы. Мы называем их, ради различия и следуя традиции, глагольными корнями. (. ) Из другого класса выходят местоимения, все древние предлоги, союзы и частицы; мы называем этот класс «местоименные корни», поскольку они все в той или иной мере выражают некую местоименную семантику, которая спрятана в предлогах, союзах и частицах».]

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

2–3 года. Начинает понимать и использовать в речи различные способы обозначения времени (выраженные как наречиями, так и глаголами и т. п.), предлоги, союзы, местоимения, антонимы и другие грамматические и семантические категории (в том числе выраженные окончаниями). Понимает более длинные предложения. Словарь восприятия составляет более 1000 слов, а активный словарь – около 500 слов. Ориентировка в пространстве связана также с различением звуков за пределами видимости. Когда говорит, смотрит в глаза собеседнику, принимает участие в разговоре других людей между собой, уместно вставляет реплики, обращается с просьбами, ясно формулирует свои желания. Хорошо разбирается в описании наглядной ситуации на картинке. Средняя длина предложения достигает 3–5 слов, его структура отвечает нормам. Говорит о себе в первом лице. Любит разговаривать, отвечает на вопросы и задает разнообразные вопросы в уместных ситуациях. Знает, как начать общение со сверстниками.

Е. Ю. Протасова, Многоязычие в детском возрасте, 2005

БАС отмечает употребление частицы там с пометой «разг.» лишь в сочетании «с местоимениями какой, какое, что и наречиями когда, где, куда: а) при возражении на чужие слова, обычно с повторением оспариваемого слова, обозначая: совсем не, вовсе не. – А что! трудно служить? – Какой там трудно?! (Н. Успенский. Старое по-старому; 2); б) для выражения сомнения в реальности чего-л. или для отрицания чего-л. – Марья, щи вари! Куда там! Только глазами поводит. А. Неверов. Марья-большевичка, 2…» [БАС: XV, 88]. Ож., имея в виду те же случаи (Какие там у тебя дела! Чего там!), характеризует там как частицу, «употребляемую для придания оттенка сомнения, пренебрежения» [Ож.: 725]. И только Уш., охватывая все – несомненно взаимосвязанные, но не тождественные – случаи и типы употребления частицы там, разъясняет: «Употребляется в предложениях и словосочетаниях с разделительными союзами, а также после местоимений и местоименных наречий, преимущественно неопределенных, для придания оттенка сомнения или пренебрежения» [Уш.: IV, 649].

А. Б. Пеньковский, Очерки по русской семантике

Фраза – следующая единица, которая характеризуется единым движением интонации (повышающейся или понижающейся), а также одним сильным (акцентновыделенным) тактом, при этом основанием для членения на фразы в случае, когда трудно определить направление, является именно невозможность существования в рамках одной фразы двух равновыделенных тактов, например, период // Только знал я, что Яцек великий человек // может быть квалифицирован как двухфразовый: // Только знал я что Яцек / великий человек // или как трехфразовый при другом варианте чтения: // Только знал я / что Яцек / великий человек //, при этом во втором случае ударными оказываются и местоимение я, и союз что; число тактов во фразе определяется по числу основных ударений, которые квалифицируются как таковые только на слух, вне зависимости от нормы произношения и смысла фразы, например фраза / ничего / может быть квалифицирована как однотактная при обычном нормативном чтении письменного текста и как двухтактная с акцентом на первом такте, что встретилось в нашем материале при особом, экспрессивном ее произнесении: / ни?чего́ /.

Виктория Владимировна Васильева, Русский прозаический ритм. Динамический аспект

6) В морфологическом отношении отметим частое написание предлогов и предложных частиц слитно с последующим именем, ср. в таблице передачу выражений – «с кладью», «по голому», «по лесу». Эта черта, обычная и у русских учеников, в письме татар находит поддержку в том, что в татарском языке категория предлогов отсутствует, заменяясь послелогами. Аналогичное явление наблюдается и по отношению к написанию союзов. Из других явлений укажу на случаи ошибочного «морфологического переразложения», происходящие от непонимания морфологического состава слов, например, написание «с тиному» (9 е; ср. и другие написания того же слова); в другом диктованном тексте («Две бочки») встречаем в одной из тетрадей такие написания, как «с качнесется» (= вскачь несется), «поля завни» (польза в ней), т. е. случаи переразложения не внутри слова, а между словами предложения. Конечно, здесь в широкой мере проявляется степень индивидуальной подготовленности учеников в области русского языка.

Коллектив авторов, Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения, 2014

Ключевые слова – это наиболее важные слова. Именно они несут основную смысловую нагрузку. Они могут обозначать признак предмета, состояние или действие. К ключевым словам не относятся предлоги, союзы, междометия. Как правило, практически не бывают ключевыми словами местоимения (за исключением особых случаев). Ключевые слова можно встретить при чтении далеко не всегда. Нередко целый абзац не содержит ни единого ключевого слова, он является вспомогательным.

И. В. Головлева, Учимся читать быстро, 2013

На наш взгляд, традиция считать союзами и предлогами и многокомпонентные единицы вполне приемлема[25]. Если поступать последовательно, такое толкование ведет к изменениям в теории о частях речи в русском языке. Более того, если мы принимаем первичность синтаксической роли при классификации слов группы В и если мы допускаем, что в этих функциях могут выступать и единицы, состоящие из более чем одного слова, то решается и судьба вводных слов и выражений: подобно предлогам, союзам и частицам они употребляются в специальной функции и заслуживают статуса отдельной части речи[26]. Ср.:

М. В. Копотев, Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре, 2016

Конечно, речь идёт о людях, которые разлучают Число и Слово или не допускают их союза, и получается с виду так, что будто бы Число любит Слово тайно, а оно вроде как не отвечает ему взаимностью, властвуя в мире одно, вне пары. Люди не замечают любви между ними, видя лишь два одиночества по разные стороны бытия. Номерология, как сватья, даёт шанс на их соединение, как бы разрешая быть этой любви в союзе, связывая их и предлагая общее «местожительство» в своих статьях. Но не всем это понятно сразу, ведь люди привыкли к СЛОВУ но зато его силу, слова, уже заметили, ведь от высказанного слова может измениться наше и чьё-то настроение в какую-либо сторону: хорошую или плохую.

Н. Г. Калинина, Книга, которой нет…, 2014

Подобная судьба ждет и некоторые из нынешних модных американизмов, заимствование которых не оправдано ни семантически, ни функционально. В качестве примера можно привести англоязычные междометия типа вау, упс или опс, которые распространились в последнее время, преимущественно в речи молодежи. Дело в том, что разного рода «коммуникативная мелочь» – союзы, частицы, предикативные наречия и в особенности междометия – составляют наиболее специфичную и консервативную часть каждого национального языка и с трудом пропускает в свой круг «чужаков»[2]. Так что все эти вау и упс едва ли займут место наших исконных ах! ой! Вот это да! Ну и ну! и других.

Л. П. Крысин, Слово в современных текстах и словарях, 2008

Рассмотрим еще несколько ритмических рисунков. Стихи 5 и 6 как будто варьируют ритм стиха 4 с пиррихием на третьей стопе, но и это не так. Перед нами вариация с пиррихиями на первой и третьей стопах (типа «адмиралтейская игла»). Однако кое-что надо оговорить. «Как» в стихе 5 могло бы быть слегка тронуто ударением, но этого не происходит, потому что союз входит в своего рода «косую» анафору, наряду с чистой где (Как бронзовой…, И как…, Где пруд, как…). В стихах 1, 5 и 9 союз как с каждым разом отступает на один слог внутрь стиха, напоминая явление анакрузы, и движение союзов идет как бы вкось от вертикали где. В двух случаях как очевидно безударны, и поэтому средний компонент группы притягивается к ним. В стихе 6 (Я в эту ночь) первую стопу также нельзя акцентировать даже в самой малой степени, так как не позволяют условия произнесения стиха; полуударяется синкопическое я в слиянии с доминирующим ключевым словом ночь (заметим, что все ключевые слова-вещи – сад, ночь, пруд, сад – односложны и разновокальны). Если пренебречь показанными оттенками, ритмическая схема, оставаясь верной, может потерять в конкретности.

Ю. Н. Чумаков, В сторону лирического сюжета, 2010

Вернемся к нашему вопросу о паузе после союзов «и», «но», «когда», «что» и т. д. Она возможна, даже иногда необходима. Кому, например, не знакома остановка после «и» в пересказе сновидений. «Я срываюсь со скалы, лечу в бездонную пропасть и… просыпаюсь». Остановка после союза может быть средством поразительных эффектов, но остановка остановке рознь, и необходимо помнить следующее. Во 1-х, пауза после слова не должна допускаться там, где она не оправдывается смыслом. Во 2-х, она не должна упразднять ту паузу, которая предшествует тому же слову, и с упразднением которой происходит бессмысленное слияние слов. Наконец, в 3-х, там, где она нужна, пауза должна быть осмысленна, т. е. заполнена, она должна готовить то слово, которое будет, или заменить то, которого не будет, а без этого пауза лишь пустое место в речи, дырка.

С. М. Волконский, Человек на сцене, 1912

ИК-4 – интонация неполного вопросительного предложения с союзом а. Здесь имеет место ровное повышение тона в конце на ударном слоге: Я уже купил словарь. А ты?

Л. В. Миллер, Жили-были… 28 уроков русского языка для начинающих. Книга для преподавателя, 2009

То же самое относится и к браку: по любви или по расчету заключен союз – неважно, все равно действительно любящие друг друга супруги – это исключение. В браке слово «любовь» выражает все: общественную целесообразность, традицию, обоюдную материальную заинтересованность, общие заботы о детях, двустороннюю зависимость, страх и даже ненависть; это делается сознательно до тех пор, пока один из двух (или оба) не обнаруживает, что они не любят друг друга и никогда не любили. Сегодня в этом отношении наблюдается известный прогресс: люди стали смотреть на вещи более трезво и реалистично и поэтому многие больше не смешивают сексуальное влечение с любовью и не принимают радостные и яркие периодические встречи за эквивалент любви. Это новое отношение привело к более честному поведению и к более частой смене партнеров. Однако в результате мы не можем сказать, что чувство любви стало встречаться чаще – ни со старыми, ни с новыми партнерами.

Эрих Фромм, Иметь или быть?, 1976

Наблюдается и движение формы суть от грамматической связки к союзу – синониму союза то есть, что семантизирует этот союз, устанавливая равенство то есть = суть, и тем самым показывает механизм грамматического и смыслового преобразования:

Л. В. Зубова, Поэтический язык Иосифа Бродского, 2015

Предложение вне контекста обычно обладает относительной смысловой законченностью. Смысловые отношения между его частями выражены с помощью разных языковых средств (скреп): 1) повторения слов, 2) употребления местоимений (он, я и др.), 3) употребления наречий (затем, потом и др.), 4) употребления союзов (зато, однако, так как и др.), 5) вводных слов, указывающих на связь мыслей (следовательно, таким образом и т.п.), 6) порядка слов, 7) интонации и т.п.

Т. И. Кобякова, Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Слова «парень», «парни» происходят от иранского раrпа. В древнем Иране оно обозначало социально-возрастной класс юношей, молодых людей, которые выполняли особые функции на свадьбе как друзья жениха, а также имели особый групповой статус, связанный с воинскими и трудовыми функциями, пережиток древних мужских союзов. В русской письменности эти слова появились во второй половине XVIII в. и имели простонародное, бытовое значение. Слово «парень» первоначально обозначало молодого неженатого человека, а глагол «парневать» – быть холостяком (Топоров, 1972). Несолидность этого статуса подчеркивалась уменьшительными вариантами слова: «паренёк», «парнишок», «парнёк» и т. п. Сходные ассоциации вызывают и такие просторечные слова, как «пацан» (Дьячок, 2007) или «оголец» – беспризорный, голый, обозначающее озорного мальчишку, а также несовершеннолетнего преступника.

И. С. Кон, Мальчик – отец мужчины, 2009

Это важнейшее и наиболее специфичное значение СВ. Именно в этом значении / употреблении СВ является определенным (что часто рассматривается как определяющий, инвариантный признак СВ, см. [Leinonen 1982: 173–175; Dickey 2000: 19–23; 2006: 15; Падучева 1996: 87; и др.]), и именно в этом значении цепочка СВ способна обозначать последовательность событий [см., напр., Рассудова 1968: 34–35; Бондарко 1971: 15; Forsyth 1970: 10], выражает «секвентную связь» в тексте [Барентсен 1995] – признак, который иногда кладется в основу определения инварианта СВ [Барентсен 1995]. «Последовательность таких глаголов, иногда соединенных союзом 'и' (and), обозначает последовательность моментальных событий, следующих непосредственно одно после другого: Я вошел в комнату, снял шляпу, повесил ее на гвоздь, сел в кресло и закурил папиросу» [Wierzbicka 1967: 2246][24] – не только, впрочем, моментальных, а любой протяженности. При этом очевидно, что эти два свойства СВ связаны друг с другом: если события не занимают определенного положения на временной линии, не соотнесены с какими-то пунктами / интервалами на этой линии, то невозможно говорить ни о последовательности, ни об одновременности.

И. Б. Шатуновский, Проблемы русского вида, 2009

3. Связность заключается в том, что текст состоит из предложений, связанных между собой по смыслу и формально – с помощью языковых средств: повторяющихся слов, личных и указательных местоимений, синонимов, антонимов, сочинительных союзов и т.п.

Е. А. Костромина, Риторика, -1

В целях нашей работы мы заговорили об этом, чтобы продемонстрировать, что интерес к Единому принципу идет из древности. Для нас является важным то, что в те далекие времена знания о принципе происхождения мира, онтологические и, как мы сейчас их называем, эпистемологические, являлись тайными. Почему-то образованные люди древности создавали тайные союзы. И даже к тайным знаниям внутри союзов пропускали не всех, внутри круга посвященных имелся круг избранных, которым открывалось знание. Что заставляло их беречь знания от людей, то есть от массового использования? Попробуем в этой статье ответить в том числе и на этот вопрос.

Л. Г. Пугачева, Человек в космосе мышления. Введение в эпистемологию (сборник), 2008

В первую очередь следует обеспечить усвоение синтаксических понятий, на которые опираются пунктуационные правила. Учащийся должен свободно различать, например, однородные и неоднородные определения; сложносочиненное предложение, в котором однородные члены связаны союзом и; определяющие и определяемые слова, вводные слова и члены предложения.

В. Н. Казакова, Методика преподавания русского языка для ССУЗов, 2009

Все это привело к тому, что на протяжении XVIII века новый общерусский язык активно осваивает наследство церковнославянского языка; основные изменения этого времени – изменения в синтаксисе и лексике. Наследуемое входит в структуру русского языка не простым заимствованием, а в переработке, критическим и творческим усвоением модели на основе имеющихся в самом русском языке средств с аналогичным функциональным содержанием. Например, усвоение многочисленных подчинительных конструкций церковнославянского языка начинается в общерусском языке с отработки условных предложений, которые существовали и в русском языке, но обслуживались иными, чем в церковнославянском языке, союзами и союзными словами. В этом последовательном и весьма продолжительном процессе оттачивались грамматические средства нового языка, многие старые формы становились ненужными и устранялись (особенно дублеты, например условные союзы, которых к XVIII веку накопилось около двадцати). Даже заимствованные из других языков слова (особенно в петровское время) обслуживались не русскими, а церковнославянскими суффиксами, которые к тому времени еще не вошли в словообразовательные потенции самого общерусского языка и воспринимались как столь же чуждые, что и сами заимствованные слова.

В. В. Колесов, «Жизнь происходит от слова…», 2015

Диктор читает по радио: «Наш союз положил конец тому положению, когда…» Получилось «масло масляное». Избежать этого было проще простого – обойтись без лишнего существительного:… покончил с тем положением… Пишут: «Произведено (!) столько-то награждений», а можно: наградили столько-то человек.

Нора Галь, Слово живое и мертвое, 1972

4. Наконец, в шифрограммах нежелательно употреблять короткие слова: предлоги, союзы, частицы, встречающиеся в обычных текстах много раз. Это всё – первые подсказки для криптоаналитика, при помощи которых он сможет взломать шифр. Сообщение вполне может быть понятным без предлогов и частиц: «Прибыть пункт распределения завтра десять тридцать». Попробуй зашифровать эту фразу каким-нибудь шифром простой подстановки, а потом применить к ней метод частотного анализа, и ты увидишь, насколько это сложнее.

Р. В. Душкин, Математика и криптография. Тайны шифров и логическое мышление, 2017

Продираясь по этой тропе дальше, нельзя не встретить сравнение. Сравниваем мы часто и в своей обычной жизни, но в поэтической речи сравнение должно быть особенно красивым. Самый типичный признак сравнения – это бегающие вокруг него союзы «как», «точно» и «словно».

И. В. Потапова, Я легко пишу стихи, -1

К 4—5 годам малыш овладевает падежами, сначала родительным, затем дательным, творительным, предложным. Появляются глагольные времена и многословные фразы, придаточные предложения, соединительные союзы и местоимения. Дети с удовольствием произносят монологи. Начинается второй период вопросов: «Почему?»

Е. С. Анищенкова, Речевая гимнастика для развития речи дошкольников, 2007

Понятно, что разные пунктуационные паттерны есть паттерны обмена подкреплениями. Так формируется союз гипо– и гиперфункционала. Они не могут друг без друга и поощряют друг друга, даже если это им не нравится. Если бы жена не будила, не ворчала и ничего для мужа не делала, то, глядишь, он с дивана и встал бы. А если бы жена упорствовала в своем милом безделье, то муж стал бы активнее, и уже жена могла бы всюду разбрасывать свои колготки.

Сборник статей, Системная психотерапия супружеских пар, 2012

В тексте уголовного закона используются почти все (исключая междометия) самостоятельные и служебные части речи (существительные, прилагательные, глаголы, причастия, деепричастия, числительные, союзы и предлоги). Все они изучаются в разделе русского языка, именуемого морфологией. Каждая из частей речи важна для понимания уголовного текста.

Коллектив авторов, Актуальные проблемы современного уголовного права и криминологии, 2013

Украина  – государство, построенное на совместном территориальном пространстве, оставшемся от бывшего Советского Союза. Исходя из этого необходимо отметить, что все ее составляющие непременно исходят именно из таких категорий и понятий, какими пользовались люди, населяющие нашу территорию до ее обновления. Это подталкивает к тому, что все каноны, ее производящие, сводятся к формулировке старого мира в новой обработке.

В. Д. Путилина, Почему Украина не Европа, 2010

Выше мы констатировали, что в Советском Союзе психолингвистическая теория, направляемая потребностями практики в разных областях, частично очерченных нами здесь, переживает период интенсивного развития. Попытаемся в заключение показать, в каком именно направлении она движется.

А. А. Леонтьев, Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011

Обычно же их взаимоотношения вариативны и зависят уже от того, хорошо ли объезжен или своеволен конь, зол или в добром настроении всадник. Не должен всадник злоупотреблять властью, понуждая коня по своей прихоти скакать быстрее и дольше, чем конь может. Так же и люди должны уважать родной язык, если они его любят. Отношения в этом союзе переплетаются: всадник и конь не борются, а считаются с интересами друг друга, понимают силы, возможности, желания, цели, приёмы друг друга и взаимно их почитают. При удаче в этом союзе процветают любовь и согласие, но ежели нет понимания и уважения, неизбежна беда. Всадник может загнать своего коня, а конь в силах сбросить и затоптать всадника.

В. Г. Костомаров, Язык текущего момента. Понятие правильности, 2014

2) Сформулируйте высказывание с союзом «если… то», имеющее тот же смысл, что высказывание «Все дожившие до наших дней тираннозавры умеют вышивать крестиком».

И. В. Раскина, Логика для всех. От пиратов до мудрецов, 2016

Почему интеллигентные ребята из Ленинграда, прекраснейшего и культурного из городов великого Советского Союза, выпускники элитных вузов и патриоты, трансформировались во власти подобно Дракуле и спускают родину в унитаз?

М. И. Веллер, Два возраста глупого короля, 2012

К.: «Она ничего не понимала в происходящем! Революция представлялась ей грозовой ночью, опустившейся на Россию. Она боялась некоторых слов, например, совдеп казался ей свирепым словом, ревком – страшным, как рев быка, просунувшего кудрявую морду сквозь плетень в сад, где стояла маленькая Катя (было такое происшествие в детстве). Когда она разворачивала коричневый газетный лист и читала: “Французский империализм с его мрачными захватными планами и хищническими союзами…”, ей представлялся тихий в голубоватой летней мгле Париж, запах ванили и грусти, журчащие ручейки вдоль тротуаров… “Ну, какие же они империалисты”, – думала Катя» [Толстой 1982, I: 294].

А. Д. Васильев, Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ, 2015