Она обвела салон взглядом – и уставилась прямо на меня. Её лицо исказилось, сделавшись
лицом ведьмы. Она оскалилась и ринулась в атаку.
Кислое
лицо ведьмы говорило, что нет, не надо, и я предлагала ей оптимальнейший вариант, но она продолжала упрямиться, и это начинало меня серьёзно бесить.
– Я сделала сотый реверанс и, отметив вытянувшееся от удивления
лицо ведьмы, продолжила: – …Но в данном вопросе вы искажаете истину.
Морщинистое
лицо ведьмы не ссохлось в жалкое нечто размером с кулак, как это нередко бывает.
– Это отлично, – на
лице ведьмы застыло коварное выражение. – Я как раз тоже в город собиралась.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: полкомнаты — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
На
лице ведьмы отразилось недоумение. Ну да, откуда ей хорошо соображать, если она и жизни-то толком не чуяла.
То они казались ей очень молодыми и даже юными, то вдруг в чертах
лиц ведьм проскальзывало что-то старушечье и очень древнее, даже отталкивающее.
Все они – зло и убийцы! –
лицо ведьмы исказилось, дрожащие пальцы сжались в кулаки.
Лицо ведьмы вдруг закаменело, и она повернулась к обсуждаемому вампиру.
Открылись двери, пропуская хмурого мужчину и женщину лет сорока со злым
лицом ведьмы.
Мальчик вздохнул, глядя, как
лицо ведьмы меняется, и она злится всё сильнее.
Выражение
лица ведьмы быстро смыло улыбку с продавца, заставляя нервно теребить висящий на шнурке бейдж.
Спина благодарно хрустнула, отчего на
лице ведьмы появилось странное выражение – то ли блаженства, то ли возвращающегося спокойствия.
– Ну конечно, дорогая! – улыбка на
лице ведьмы стала ещё добрее и льстивее. – Я вижу, что у тебя непременно получится стать ведьмой!
Видимо, удалось ему это не так хорошо, как хотелось бы, так как на
лице ведьмы расплылась крайне ехидная ухмылка.
Но ему было невесело: перед глазами стояло
лицо ведьмы со странной, половинчатой усмешкой.
Внезапно
лицо ведьмы вытянулось, а в глазах блеснуло неподдельное изумление.
А
лицо ведьмы начало страшно меняться.
На
лице ведьмы промелькнула тень усмешки.
Лицо ведьмы надвинулось на неё, затмив всё поле зрения.
Сизый, вонючий дым из курительной принадлежности, окутывал
лицо ведьмы, витиевато стелился под потолком.
На
лице ведьмы сверкнула ухмылка.
Не от-рывая взгляда от нарисованного
лица ведьмы, взял с парты простой карандаш и нанёс под её глазами два еле заметных штриха.
Лицо ведьмы перекосило от ярости.
Лицо ведьмы выражало злость и отвращение.
По
лицу ведьмы очень сложно было определить возраст.
В
лицо ведьме брызнуло грязью.
Жестокая улыбка на
лице ведьмы исчезла вместе с окончанием прямого эфира.
Каштановые длинные волосы были распущены и развивались на ветру, загораживая
лицо ведьмы.
Не ночевать же, на самом деле, на чёрномагическом диванчике, ожидая спасения в обалдевшем
лице ведьмы, которая узреет злую и взъерошенную, зато выспавшуюся психологиню на своём рабочем месте.
И как назло, вдобавок ко всему,
лицо ведьмы исказила насмешливая улыбка.
Лицо ведьмы неуловимо преобразилось.
В свете фонаря на меня смотрело страшное
лицо ведьмы, тени плясали на её исковерканных щеках и горбатом носе.
На испещрённом морщинами
лице ведьмы отпечаталось изумление.
Лицо ведьмы остаётся мраморным, но губы медленно наливаются алым, сперва едва-едва заметно, как робкий рассвет, что ещё не уверен насчёт успеха, затем заметнее, стали пунцовыми, ярко-красными и почти вдвое более пухлыми, чувственными, чётко и красиво обрисованными.
На
лице ведьмы медленно проступило удивление.
Морщины на
лице ведьмы разгладились, нос выпрямился, – даже вроде несколько красивее стала.
По спокойному
лицу ведьмы скользнул невесть откуда взявшийся солнечный лучик, а я вздрогнула, когда её тело, будто только и ждало разрешения, рассыпалось в мелкую пыль.
Бледное
лицо ведьмы вдруг стало каким-то иссиня-чёрным…
Плоть уже начала покрывать
лицо ведьмы.
По идеальному
лицу ведьмы пробежала быстрая волна испуга, но оно в тот же миг вновь приняло незыблемое, будто фьольд, выражение.